Земляника

Сьюзан в струящемся лиловом платье стоит среди усыпанных крупными цветами, причудливых деревьев. На его памяти она никогда не носила ничего подобного, да и таких деревьев ему видеть не доводилось. Впрочем, Маркус не удивляется. Ведь он же умер. — Попробуй, — улыбаясь, она протягивает ему на ладони ягоды. Алые, конической формы, покрытые сверкающими капельками воды. Аромат смутно знаком ему, а вот название вспомнить не удается... Он тянется губами к ее ладони, тянется и никак не может дотронуться. Сюзан хмурится и вдруг строго говорит: — Маркус, я знаю, что ты меня слышишь. И он будто выплывает со дна глубокого озера, тело наливается тяжестью и болью. Кажется, что невозможно даже поднять веки, но кто из рейнджеров отступал перед невозможным? Моргнув, он в самом деле видит склонившуюся над ним Сьюзан, на ней — ее обычный черный мундир, и сумасшедшая радость охватывает его. Однако на лице Сьюзан нет и тени улыбки, а в глазах тревога, и... еще что-то, и Маркусу любопытно — что именно. Но окружающий мир слишком зыбок для его сознания, к тому же еще один вопрос требует прояснения, и Маркус начинает с него: — Как я... — В медлаб примчался Франклин и оторвал тебя от этой чертовой машины, — говорит Сьюзан непривычно мягко и накрывает его руку своей. — Франклин?! — С ним все в порядке, как и с другими, кто пришел к тебе на помощь. Эта новость также требует прояснения. — В записи говорилось... что смерть неминуема... — Франклин ошибался. Ему до сих пор не известно, как в точности работает прибор, — вздохнув, она отстраняется. — Маркус Коул, ты самый безрассудный человек, которого я когда-либо встречала. Он хочет рассмеяться, но способен выдать лишь кривую ухмылку: — Ты желаешь... обсудить мое безрассудство... сейчас? Что бы там ни было во взгляде Сьюзан, теперь все вытесняет гнев. — Когда я поняла, что ты сделал... — она замолкает, кусая губы, затем вздергивает подбородок. — Я никогда не хотела... такого! Да я бы сама убила тебя! Если бы ты... — ее голос срывается, и она шепчет сдавленно и ломко: — уже не был мертв... Почти мертв... Говорить трудно, но Маркус находит в себе силы: — Буду считать это признанием... в любви... Она вскакивает со стула и, одарив его яростным взглядом, делает шаг к дверям. — Земляника... — выдыхает Маркус. Сьюзан оборачивается и недоуменно изгибает бровь: — Что? — Я вспомнил, как она называется... В твоих ладонях... была земляника... Ему кажется, что он засыпает лишь на мгновение, но, вновь вернувшись к реальности, он осознает, что времени прошло порядком. Прежде всего — его самочувствие можно назвать сносным... для несостоявшегося мертвеца, конечно. А еще он ощущает странность. Неуловимое изменение в воздухе. Он открывает глаза: Сьюзан — не в мундире, а в светлой тунике - дремлет в кресле, пристроив голову на край его постели. Маркус не хочет будить ее, но от его неловкого движения она просыпается и изучающе и в тоже время — с оттенком торжества смотрит на него. Немного озадаченный, он ляпает первое, что приходит на ум: — Доброе утро. — Доброе. Хотя еще только середина ночного цикла, — говорит Сьюзан, потягиваясь. И это чертовски, чертовски приятное зрелище, учитывая, что тонкая ткань позволяет угадывать очертания тела. Волнующие очертания... Маркус отводит глаза и замечает на столике рядом с кушеткой нечто неуместно яркое среди приглушенных тонов интерьера медлаба. И ему становится понятно, что за аромат пробивается сквозь запахи пластика и дезинфекции. Земляника! Он переводит взгляд на Сьюзан. Уголки ее губ ползут вверх, она морщит лоб и все-таки прыскает со смеху: — Прости, но у тебя такое лицо... — Верю, — соглашается он и косится на алое диво. Почему-то земляника почти не выращивается вне Земли, и в гидропонном саду станции ее нет. А эти ягоды словно только что сорваны с веток. — Как тебе удалось?! — с безмерным изумлением спрашивает он. — Военная тайна, — фыркает Сьюзан. — Не только у рейнджеров есть способы доставлять редкие продукты. Он сглатывает. Сьюзан выжидающее приподнимает брови, и тогда он решается: — Окажешь ли ты мне... любезность? Она кивает и, подсев к нему, берет с тарелки одну из ягод и подносит к его рту. И Маркус наконец-то может прижаться губами к ее пальцам.