Бог нового мира

      Вернувшись домой, детектив Ягами был страшно рассеян. Его жена, Сатико, сначала решила не вмешиваться, зная, что работа в полиции порой чертовски утомляет. Но когда Соитиро почти минуту просидел, замерев, не донеся ложку до рта и уткнувшись невидящим взором в холодильник, она не выдержала.       — Дорогой, ты сегодня не в себе. Сложный случай на работе? — участливо спросила Сатико.       Соитиро вздрогнул и опустил ложку обратно в тарелку.       — Словами не передать, — вздохнул он. — Понимаешь, я даже не знаю, проблема ли это! Преступление? Или череда случайностей? Или, чем чёрт не шутит, божественное вмешательство? Должны ли мы, как детективы, вообще реагировать? Весь день об этом думаю, ничего делать не могу...       Всё началось со случая на похоронах. Лежащий в гробу мужчина, умерший от рака, внезапно восстал из мёртвых, чем спровоцировал три обморока и одну драку между излишне впечатлительными родственниками. В процессе выяснилось, что два племянника решили самостоятельно решить вопрос деления наследства и без всякого уважения к почившему обнесли его дом. Так дело оказалось в полиции.       Сам Ягами отнёсся к внезапному воскрешению спокойно. Ещё в юности он читал, что так бывает: человек вполне может оказаться в состоянии, которое настолько похоже на смерть, что его похоронят заживо. Правда, такие истории встречались ему только в художественной литературе, но не из пальца же они высосаны, такое должно иногда случаться.       А вот Мацуда отнёсся к истории скептически. Он даже попытался обвинить счастливо ожившего мужчину в мошенничестве, опираясь на то, что после «смерти» его симптомы практически сошли на нет, зато денег на лечение он получил достаточно много — как от сочувствующих родственников, так и от фондов помощи больным раком. Так был ли он болен? Врачи не могли внятно объяснить, что произошло, так что Мацуда всё больше укреплялся в своих подозрениях.       Через пару недель молодой детектив положил на стол Ягами папку с внушительным списком происшествий за последний месяц, в которых кто-либо внезапно излечивался или даже вставал из мёртвых. Все они имели общую черту — каждый человек получал довольно много денег на лечение.       — И я не знаю, что делать! — сокрушался Соитиро. — Мацуда прав — это похоже на мошенничество огромных масштабов. Подделывают результаты обследований, прикидываются больными, устраивают сбор средств... А потом волшебным образом излечиваются. Так не бывает!       Сатико ласково взяла мужа за руку.       — Я думаю, тебе нужно спокойно разобраться в деталях. Поговорить с этими людьми, рассмотреть похожие случаи, обсудить ситуацию с коллегами. Ты всегда так делаешь, когда сталкиваешься со сложным делом, не так ли? Но всем этим ты будешь заниматься завтра. А сейчас ты дома. Тебе нужно выбросить работу из головы и отдохнуть.       — Ты права, — вяло покивал Соитиро. — Но что-то не даёт мне покоя...       В это время Лайт, запершийся в своей комнате под предлогом большой учебной нагрузки, записывал имена в Тетрадь, которую месяц назад подобрал рядом с институтом.       — Не напрягайся так, — заботливо сказало ему белоснежное существо с большими пушистыми крыльями, которое появилось в его жизни одновременно с Тетрадью. — Ты зашёл так далеко. Ты уже очень много сделал. Я так горжусь тобой!       — Но я могу больше! — вдохновлённо сказал Лайт. — Это потрясающе, Рюук, я счастлив, что ты выбрал меня! Я столько могу сделать, устранить самую главную несправедливость мира. Никто больше не будет умирать от болезней, не прожив свою жизнь во всей полноте. Никто больше не будет терять близких только потому, что медицина бессильна. Я стану богом нового мира — мира, в котором нет смерти!       Рюук умилённо погладил Лайта по голове. К сожалению, Тетрадью Жизни могли воспользоваться только смертные, и он долго искал человека с сердцем настолько большим, чтобы искренне спасать людей, не задумываясь о выгоде для себя. Увидев Лайта, рыдающего над коробкой с брошенными котятами, он понял — вот он, идеальный человек, который сможет понять его, Рюука, ангельские порывы.       Лайт тем временем, трогательно шмыгая носом, вносил в Тетрадь Жизни клички щенят, умирающих в приюте неподалёку.