***
День, как всегда, промелькнул незаметно — забота о многочисленных обитателях лаборатории, наблюдения, заполнение журналов отнимали довольно много времени и не давали отвлекаться на посторонние мысли. По вечерам развеять скуку помогало вино. Обычно Марк выпивал за ужином один-два бокала, но сегодня и не заметил, как прикончил бутылку. Он потянулся было за второй, но остановил себя — не хватало еще спиться в одиночестве, на чужой планете, в окружении аквариумов, полных бессловесных рыб и кораллов. Марк никак не мог понять, почему прошедший день оставил такой неприятный осадок, а потом сообразил, что все дело в новом питомце. Мысль о том, что это сказочное существо может оказаться на лабораторном столе, безжалостно расчлененное любопытствующим исследователем, была ему неприятна. Марк встал с кресла и тут же был вынужден ухватиться за спинку, чтобы сохранить равновесие. В таком состоянии ему не стоило куда-то идти, но, в конце концов, осуждать его все равно некому — в этот час в лаборатории его могли увидеть разве что обитатели аквариумов и клеток. На самом деле, в вечернем обходе не было никакой необходимости, но он помогал скоротать время до того момента, когда можно было ложиться спать. Или как сегодня — чтобы немного протрезветь. Автоматическая дверь послушно открылась, реагируя на прикосновение ладони. Недовольно зашебутились птицы в клетке, скат сонно всплыл с грунта и снова опустился на дно. Марк шел между рядами клеток и аквариумов, и над его головой зажигался мягкий приглушенный свет, который тут же гас, стоило ему сделать несколько шагов вперед. Что ж, теперь это его жизнь. Ни одной живой души рядом, только обитатели морских глубин чужой планеты, равнодушно глядящие на него из-за аквариумных стеклянных стен. Ни звука человеческого голоса, ни человеческого лица… В одном из больших аквариумов кто-то зашевелился, потревоженный светом. Марк обернулся, наткнулся взглядом на ихтиуса и громко расхохотался: не умеет он формулировать запросы мирозданию. Когда-то он хотел научной карьеры — и оказался заперт в лаборатории за много парсеков от Земли. Чем тут еще заниматься, только наукой. Хотел искренних чувств — и получил: что может быть естественнее для человека, чем лгать, манипулировать и предавать. Всего этого в его последних отношениях было с избытком. Хотел увидеть чье-нибудь лицо — и вот, пожалуйста. Антропоморфная рыба. Карикатура на человека, фантазия обкурившегося художника. Ошибка эволюции. — Ну, что скажешь, человек-карась? — спросил Марк, подойдя к аквариуму. — Хреново тебе, наверное, одному… Мне тут тоже не по себе, даже поговорить не с кем… Марк сделал еще один нетвердый шаг, покачнулся, потерял равновесие и вынужден был упереться ладонями в стенку аквариума. Испуганно отдернул их и запоздало сообразил, что не сможет опрокинуть или повредить заполненный водой огромный стеклянный куб, даже если станет колотить в него со всей силы. «Ты не причинил мне вреда, — прозвучало у него в мозгу. — Не беспокойся. Так о чем ты хочешь поговорить?» — Я схожу с ума, — доверительно сказал ихтиусу Марк, глядя на него сквозь собственное отражение в стеклянной стенке аквариума. — У меня отравление алкоголем, или какой-нибудь здешний микроорганизм пожирает мой мозг, и умирающие клетки посылают мне галлюцинации… Ихтиус смотрел на него, не мигая, странными прозрачными глазами, которые были неприятно похожи на человеческие, несмотря на узкий вертикальный зрачок. Светлые волосы в воде образовывали вокруг головы нечто вроде светящегося нимба. — Так, пойду-ка я спать, карасик. На сегодня с меня явно хватит, — сказал Марк и, нетвердо ступая, направился к выходу.***
Поутру Марк расплатился за вчерашнюю невоздержанность жуткой головной болью. Словно не вино пил, а самогон местного производства, который употребляли десантники из отряда сопровождения. Это было не первое его похмелье, и Марк постарался свести последствия к минимуму, запив обезболивающие таблетки изотоником и полирнув всё это двойной дозой кофеина. И взялся за работу. Разделавшись с отчетами и прочей рутиной, Марк, посмеиваясь про себя над своими пьяными глюками — ну надо же, разговаривал с животным, да оно еще и отвечало! — отправился инспектировать свое подводное царство. Ихтиус застыл посередине аквариума в толще воды, словно подвешенный на невидимых нитях. Почти неподвижный, только плавники на руках едва заметно шевелились. Утром Марк добросовестно просмотрел информацию о физиологических особенностях своего нового питомца и теперь знал, что плавники вдоль плеча и вдоль предплечья могут складываться, плотно прижимаясь к телу и становясь почти незаметными. Разворачиваясь, они образовывали плоские лопасти, которые придавали дополнительную устойчивость при парении в воде и помогали развить значительную скорость при движении. Маленькие ихтиусы вылупляются из икринки — икру одной самки обычно оплодотворяют сразу несколько самцов, — детеныши развиваются в воде и дышат жабрами. Взрослые особи — двоякодышащие и могут какое-то время дышать атмосферным воздухом, находясь на поверхности воды. Хотя непонятно, зачем им это, если они никогда не выходят на сушу и не охотятся на ее обитателей. «Не только людям свойственно любопытство», — неожиданно прозвучало в голове. — Твою мать!!! — заорал Марк во весь голос. «Не нужно так громко, — существо посмотрело на него прозрачными глазами, — я отлично тебя слышу. Когда ты испугался за меня, я смог уловить сигнал и настроиться». — Но каким образом? «Ты мне скажи. Ты же учёный. Вам нравится выяснять, как и почему. Мой народ совсем другой, мы просто пользуемся тем, что дала природа». «Ну вот, дошел, — подумал Марк. — Разговариваю с собственным подсознанием, глядя на человекоподобную рыбу. Больше никакого алкоголя и стимуляторов. Так и крышей поехать недолго». «Что такое подсознание?» — Извини, но я не могу говорить со своим подсознанием о нем самом. «Слишком сложно. Мой словарный запас вмещает ограниченное количество абстрактных понятий. Велика вероятность неправильной трактовки». — Подожди-ка, — спохватился Марк, — на каком языке мы разговариваем? «Мы не разговариваем». — Но я слышу тебя. «Не слышишь. Думаешь». — Думаю, что слышу? «Это мыслеречь. Каждый из нас воспринимает ее на своем языке. Это скорее символы, чем слова. Для общения лучше пользоваться визуальными образами, это проще и понятнее. Смотри». Марк собрался было переспросить, куда именно надо смотреть, но перед глазами внезапно замелькали яркие и объемные картинки. Двое похожих на ихтиуса существ, несущиеся сквозь пронизанную лучами толщу воды. Переплетаются хвостами — интимный жест или просто проявление дружбы? — и взмывают вверх, разбивая поверхность водной глади на тысячу солнечных брызг. Девушка-русалка с живыми рыбками в волосах, которых он поначалу принял за цветы. Рыбы, похожие на толстых поросят, жадно поедающие какие-то водоросли, отталкивая друг друга короткими тупыми мордочками. Морские змеи с плавниками-крыльями, как у сказочных драконов. Исполинские раковины, поросшие водорослями, как пни в лесу мхом, таящие в себе светящийся жемчуг. Пещера, в которой мерцающий свет отражают прозрачные шарики со свернувшимися внутри эмбрионами, удивительно похожими на человеческие, но с рыбьими хвостиками вместо ножек. Охраняющие пещеру ихтиусы с мощными телами, покрытыми зажившими шрамами. Они угрожающе топорщат плавники, завидев огромную рыбу, чем-то похожую на земную акулу. Вспышки света срываются с кончиков их пальцев — и хищник торопливо уплывает в глубину. «Теперь попробуй ты». Марк зажмурил глаза и добросовестно попытался представить что-нибудь особенное, вроде какой-нибудь из достопримечательностей, которые он видел во время обязательной для всех выпускников ознакомительной поездки по старой Европе. Но в памяти упорно всплывало совсем другое. Заросший травой луг возле речки, где он играл в детстве. Потом пляж на морском берегу, куда они с Айвеном выбрались на неделю в прошлом году, — песок назойливо лип к коже, и под этим предлогом Марк то и дело проводил ладонями по его плечам, спине, бокам, отряхивая и попутно оглаживая нагретую солнцем кожу. Айвену это нравилось. Он любил, когда его ласкают, восхищаются им, потакают его капризам. А Марку нравилось баловать его. Поневоле это воспоминание потянуло за собой другое: тесные объятия и поцелуи под звездами, и потом, в уединении номера отеля, на влажной от пота простыне — призывно раздвинутые колени, судорожные толчки навстречу друг другу, стон, который можно сдержать, только впившись зубами в ладонь… Опомнившись, Марк отогнал непрошеные воспоминания, смутившись. «Это была любовь людей?» — Можно сказать и так, — уклончиво сказал Марк. Интимные эпизоды, которые он только что показал, инопланетное существо другой расы могло принять за что угодно: например, проявление агрессии, игру или борьбу за лидерство. Удивительно, что ихтиус понял все правильно. Повинуясь непонятному порыву, Марк прижал ладонь к стеклу. Ихтиус повторил его жест. Его узкую ладонь с длинными пальцами было бы не отличить от человеческой, если бы не небольшие перепонки между ними. — Почему вы так похожи на нас? — вырвалось у Марка. «Наши предки пришли сюда с далеких звезд, но жестокое солнце жгло их, а обратившаяся в камень земля не хотела дарить жизнь семенам. Некоторые из них остались — они изменили себя и ушли под воду, чтобы охранять эту планету, пока не подрастут те, кого вы зовете птицелюдами. Остальные продолжили путь. Кто знает, где они нашли новый дом, может быть, там, откуда родом ты. Может, потому мы и похожи. Так же страдаем от одиночества, так же хотим близости с кем-то», — прозвучало у него в ушах. Они стояли близко, очень близко, если не брать в расчёт разделявшее их стекло, и Марк никак не мог оторвать взгляд от смотревших на него прозрачных глаз. Может, в историях о русалках и сиренах, завлекавших неосторожных путников, есть доля правды? «Но мы умеем ценить свободу и красоту. А люди нет — поэтому ты один. И заперт. Как и я. Твоя клетка больше, но она все равно остается клеткой». По телу Марка пробежала легкая дрожь, заставившая замереть от предвкушения. У него пересохло во рту и слегка звенело в ушах. Низ живота налился тяжестью, а тело ощущалось странно легким, словно он, подобно ихтиусу, невесомо парил в толще воды. «Дарить любовь — это так просто, — мягко продолжил голос. — Не нужно бояться. Закрой глаза». Волна возбуждения, захватившего Марка, внезапно перелилась через край. Яркая вспышка — и чувство легкости, словно он — перышко на ветру. Или лепесток, колеблющийся на поверхности водной глади.***
На следующее утро из Центра выдвигались сразу две исследовательские группы. Марк выбрал ту, что отправлялась в глубь материка — хватит с него океана и его обитателей. Его взяли охотно — лишние руки всегда пригодятся. Марк не зашел в лабораторию попрощаться со своими питомцами и не знал, считать ли это проявлением здравого смысла или элементарной трусостью. Было ли произошедшее с ним наваждением, которым его опутало инопланетное существо, или он потихоньку начал сходить с ума от одиночества — кто знает. Посоветоваться было не с кем — испытывать влечение к представителю нечеловеческой расы было извращением даже по нормам дальнего космоса, где по объективным причинам давно уже смотрели сквозь пальцы и на киберсекс, и на групповые семьи, и на связи между мужчинами. В первые несколько дней Марку казалось, что он разучился различать цвета. Мир вокруг казался почти однотонным, точно поблекшая старая фотография. По вечерам, несмотря на усталость, он подолгу не мог уснуть, а когда все-таки засыпал, то видел яркие, тревожные сны. Пронизанные солнцем морские глубины, извилистые гроты, пестрых рыб и причудливо изогнувшиеся кораллы, колышущиеся в водных струях водоросли размером с земные деревья… Ему казалось, что он слышит голос, поющий грустную песню на незнакомом языке, так, словно тосковал о ком-то и просил его вернуться. Потом он просыпался, оглядывался вокруг и видел одно и то же: выгоревшую почти до белизны траву, бурые камни, небо, точно выцветшее от жары, — и ему было жаль, что он проснулся. В один из вечеров, сидя у потрескивающего углями костра, Марк поймал на себе взгляд одного из сопровождавших отряд десантников — и не стал отводить глаза, а слегка улыбнулся в ответ. — Ты вовремя выбрался из лаборатории, а то бы совсем одичал, — сказал ему Алекс чуть позже, когда они лежали в его палатке, приходя в себя после поспешного, но страстного совокупления — Марк набросился на Алекса, даже толком не дав раздеться. — Я не выбрался, я сбежал, — сказал Марк. Алекс не стал расспрашивать, только прижал к себе покрепче, и Марк неожиданно для себя уснул, крепко и без тревожащих воображение снов. Следующей ночью они повторили все не спеша и с не меньшим удовольствием, а поутру Алекс помог Марку перенести вещи в его палатку. С Алексом оказалось легко ладить — в армии его приучили к дисциплине, а скитания по разным планетам сделали терпеливым и развили чувство юмора. У него все было просто и понятно. «Это так просто — дарить любовь». Если бы это и в самом деле было так просто…***
Экспедиция затянулась почти на месяц — Марк похудел, загорел, научился пить самогон и узнал о местной флоре и фауне больше, чем за проведенный в лаборатории год. Дни были наполнены трудной, но интересной работой, вечера он коротал с Алексом, а ночью делил с ним постель и спокойно спал до самого рассвета. И все равно он считал дни до возвращения. Как он уверял себя, исключительно потому, что ему нужно окончательно покончить с этим странным наваждением. Взглянуть на его виновника в последний раз, убедиться в том, что все это дикий бред расшалившегося воображения, измученного одиночеством в четырех стенах, — и уехать с этой чертовой планеты куда подальше. Свою часть исследований он закончил, его ничто здесь не держит. — Спешишь навестить своих питомцев? — спросил Алекс, заметив его нетерпение, и Марк виновато кивнул. Алекс рассмеялся: — Ничего тут не поделаешь, я сам виноват, что связался с умником. Вы, ученые, все немного сумасшедшие. Пойду, пожалуй, с тобой, а то ты застрянешь там на весь вечер. А мне не терпится наконец-то заняться с тобой сексом на нормальной кровати. Антуан встретил Марка с укоризненной миной на лице, но тут же повеселел, стал сыпать новостями, к которым Марк почти не прислушивался. Как же он не замечал раньше низкие потолки и узкие проходы между клетками. И что они больше похожи на тюремные камеры, чем на уютные обиталища для питомцев, как ему казалось раньше. Большой аквариум у дальней стены был по-прежнему наполнен водой, едва слышно жужжала установка климат-контроля. Марк с облегчением перевел дыхание и подошел ближе. Здоровенная рыба размером с земного тюленя, с тремя парами плавников и выпученными глазами подплыла к стеклу, задумчиво уставившись на Марка, точно прикидывая, сумеет ли она откусить достаточно большой кусок. Что здесь случилось, пока он трахался и смотрел цветные сны? И почему он решил, что в его маленьком царстве остановится время и ничего не произойдет, пока его нет? — Отличный экземпляр, верно? — спросил Антуан. — На этой планете еще столько интересного! Жаль, никто не станет финансировать исследования так же щедро, как Корпорация. — Подожди, о чем ты? И где… — Я так и знал. Ты не слушаешь меня, — недовольно сказал Антуан. — Вскоре после того, как ты дезертировал в свою экспедицию, приехала делегация морского народа. Оказывается, они первые разумные, заселившие планету, но выбрали позицию наблюдателей, чтобы эволюция птицелюдов шла естественным путем. Они проповедуют почти полное слияние с природой, так что мы ничего не нашли бы, даже если бы знали, где искать, — у них нет ни городов, ни промышленности, ни даже сельского хозяйства в нашем понимании. При этом довольно сложная социальная структура, развитая письменность и речь, по большей части в ультразвуковом диапазоне, как у китов и касаток. — Разве они не общаются мысленно? — Странно, что ты спросил. Твой питомец служил переводчиком, пока мы наладили лингвопроцессор. Но это редкий талант, даже у них. Представители Корпорации в ярости, что мы чуть было не проглядели у себя под носом развитую цивилизацию. Никакой ограниченной колонизации: морской народ — это вам не птицелюды с каменными топорами. И они ясно дали понять, что не потерпят нашего вмешательства. Алекс пожал плечами. — Они официальные хозяева планеты, согласно хартии о переселении. Ничего тут не поделаешь. — Исследования свернут в самое ближайшее время. Оставят несколько энтузиастов из числа тех, кто готов трудиться за бесценок ради науки. — Думаю, нам с Марком не составит труда получить следующий контракт. К счастью, Корпорация проявляет большую гибкость в отношении своих сотрудников. Особенно если дело касается семейных пар. — Алекс широко улыбнулся. Двенадцать лет работы на Корпорацию — и уютный домик для них с Алексом на какой-нибудь давно освоенной планете. Статьи для научных журналов, может быть, преподавание. Тихое, простое и понятное счастье. — Что скажешь, Марк? — спросил Алекс, и было понятно, что он спрашивает не только о следующем контракте. Марк прикрыл глаза, вспоминая ореол светлых волос, немигающий взгляд прозрачных глаз с узким вертикальным зрачком, ладонь на стекле. Легкое теплое касание чужого разума, которое обнимало и покачивало, как морские волны в ясный солнечный день. Может, он и сам — ошибка природы, если не может сделать правильный выбор? — Извини, я не могу, — сказал он Алексу. — У меня еще остались здесь незаконченные дела.