***
Знаю что нельзя, знаю, что потом будет плохо, знаю, что умные девочки так не делают, знаю что, таких как я, не любят, знаю, что таких боятся. Но блять, я такой же человек, со своими принципами, знаниями, увлечениями и проблемами. Залпом опустошаю стопку коньяка, не морщусь, не закусываю, не занюхиваю, просто пью и все. Рядом сидящий паренек смотрит как на робота, который заливает коньяк и тут же запивает водкой. Мне все равно на чьё то мнение. Алкоголь начинает действовать, и настроение поднимается из подвального плинтуса. Рядом сидящий парень перестает напрягать, и вместо отвращения к его персоне, появляется симпатия на ближайшую ночь. Шумное помещение клуба, набирает краски, а под безвкусную музыку хочется танцевать. Перевожу взгляд на помещение клуба и усмехаюсь этой кучке молодежи, которая дрыгает своими конечностями в такт музыки и пьет алкоголь на батькины деньги. Обычная серая масса. — Привет малыш. — Улыбаюсь пареньку, поправляя свою прическу, и облизываю губы. — Здравствуй, Василиса. — Грубо отвечает и хватает за руки, таща в сторону туалетов. Улыбаюсь давнему знакомому и блаженно закрываю глаза, вспоминаю нашу последнюю встречу и её последствия. Пепельные волосы как всегда идеально подстрижены, а темные джинсы сексуально обтягивали накаченный зад парня. — Маркуша! Неужели ты не рад меня видеть?! — приподнимаюсь на цыпочки и целую в мочку уха, обнимаю шею руками и прижимаюсь к его груди, как к спасательному кругу. — Блять, ты обещала перестать бухать! В твоем состояние этого нельзя делать, Огнева. — Тихо говорит Ляхтич, обнимая меня. — Я не обещала. — Улыбаюсь и опускаю руку, ближе к его брюкам. — Я скучала, я жуть, как скучала по тебе во мне! — громко произношу и сжимаю бугор в брюках. — И еще. Помоги мне заглушить это чувство. — тихо шепчу. — Ко мне?! — утвердил, нежели спросил Маркус. — Тогда какого мы ещё здесь? — Поиграв бровями, интересуюсь у друга и выхожу из туалета.***
12 этаж. Влажные простыни. Сбитое дыхание. Счастливые друзья. И злой сосед из соседнего дома, чьи окна выходили прямо к окнам Марка. И его запретный плод счастья.***
Молоденький учитель объяснял новое «прочитанное» произведение, и оживленно махал руками. Думает, что этим хоть как-то привлечет наше внимание. Наивный. Смотрю на вибрирующий телефон, на дисплее высветилась морда Марка. Улыбаюсь телефону, и тяну руку вверх. — Денис Игоревич, можно выйти, мне мама позвонила. — Мило улыбаюсь и беру в руки телефон. — Да конечно, только недолго. — Отмахивается препод, и смотрит вырез моей майки. У мальчика недотрах, почти неделю. Если верить слухам и болтовне местных швалей. Вскакиваю с места, поправляю шорты и, виляя задом, направляюсь к двери. Спускаюсь по лестнице, прохожу, крыло первоклашек и выхожу из школы, направляюсь в школьную курилку. Старое здание находилось рядом со школой, и раньше тут преподавали труды. Говорят что после смерти трудовика, там появился призрак его пьяной рожи и больше там уроков не вели. И бесстрашные ученики заняли кабинет трудов, и закрепили за ним Всеобщую курилку. Старые парты поставлены кругом, выбитые окна и бычки, которые валяются по всей площади курилки. И Драгоций. Сука Драгоций, который трахает мои мозги больше года, своим присутствием и подколками, а ещё глаза, голубые как лед, в иной раз так и хочется взять спицу, воткнуть в глаз и выкинуть вместе со зрачком. Пристраиваюсь за одну из парт, возле окна и перезваниваю Марку. Гудок… Гудок… Противный гудок… И приятный голос Марка, вырывается из динамиков телефона. Если бы была одна, сразу же запустила руку под шорты с трусиками… И начала рукоблудствовать. Но здесь Он, сука с голубыми глазами и запахом ландышей. При нем нельзя, Кейт запрещает, говорит, что это плохо, говорит, что это мерзко. — Привет. Нормально. В школе. К тебе? Во сколько? Зачем? Ммм, я подумаю. Ты с ней? Прости. Нет. Мне пофиг. Я не приду. Пока. Передавай ей привет. Скидываю первая, нервный смешок. Кидаю телефон на парту. Может, разбила, пофиг. Можно новый купить. Достаю пачку сигарет и зажигалку. Закуриваю. Выдыхаю дым. Делаю затяжку и кашляю. Сплевываю кровью и чуть заметными лепестками. Так скоро?! Делаю новую затяжку и смотрю в трещину на окне. Кашляю и сплевываю кровью, и опять мелкие лепестки. Черные. Резко из рук вырывают сигарету и бросают её на пол, топча носком кроссовка. Сука. Смотрю на парня, с голубыми глазами. — Драгоций, ты бессмертный чтоли, или у тебя абонемент в крематорий есть? — хватаю телефон, пихаю в карман и достаю новую сигарету. — Для тебя что угодно, малышка. — Улыбается и забирает мою пачку сигарет, и кидает к себе в портфель. — Отдай! — вытягиваю руку вперед, оголяя несколько вчерашних порезов на запястье. — Драгоций, не беси меня! Просто дай мне эту ебанную пачку и катись в лес! Он, хватает меня за руку и рассматривает творения Кейт. Моя девочка постаралась на славу. Улыбаюсь и бью его коленом по паху, и кулаком в нос. Он ахает и падает на колени, бедный, хватается одной рукой за нос, другой за свою гордость, которая во всех щелях школы побывала. — Мальчик, если тебе сказали, отдай, значит нужно отдать. И не трогай чужие вещи, а то тетя Василиса тебе, твои же яйца вокруг шеи намотаю. — Ухмыляюсь, забираю свою пачку, и удаляюсь. Оборачиваюсь. — Шлюха. — Хрипит он. — Знаешь только по койкам взрослых мужиков прыгать. Подхожу к нему и присаживаюсь на корточки, возле его лица. Хватаю за волосы и тяну вверх, тяну не сильно, но ногти делают свое дело и царапают его макушку. Провожу свободной рукой, по его скуле и невинно улыбаюсь. — Ммм, обидно. — Хнычу я, тяну сильней за его гриву. Он корчит моську. — Откуда такие доводы? Малыш… — Думаешь, Марк считает тебя нормальной девушкой? Ты просто шлюха, которая дает себя трахать, когда взрослому мальчику этого захочется. — продолжает хрипеть это существо. Нервно улыбаюсь, достаю из заднего кармана розовый кастет, при виде которого Драгоций начинает дергаться. Но нет. У него нет шансов. Я сильней. Несмотря на множество травм, после… я привела свое тело в форму. Ударяю в висок, не сильно, легонько отпускаю Драгоция. Отряхиваю руки, сую кастет обратно в карман. И покидаю курилку, оставляя лежащего Драгоция. Он в отключке, пульс есть. Его найдут примерно через минуты 3-4, курильщики.***
Всю неделю по школе ходили слухи о Драгоцие, кто-то утверждал, что он лежит при смерти, а кто-то весело щебетал, что он защищал честь, какой-то пассии. Но никто не говорил, что его побила девчонка, то бишь Я.***
Понедельник день паршивый! Именно с этой фразой я вышла из кабинета физики и побрела в сторону выхода из этого ада. — Огнева, твою мать, вернись обратно. — Орала Фрезер, выбегая вслед за мной, попутно извиняясь перед старой каргой. — Фрезер, иди на физику и там оставайся! — тыркаю знакомый номер и отмахиваюсь от назойливой девушки. Раздражает, ей богу. Так бы ударила по её смазливой мордашке, или забила до смерти учебником по физике, который я так любезно швырнула в физичку. Девушка что-то щебетала и летала вокруг меня как муха, мне бы мухобойку побольше, чтобы прибить эту долбанутую. Но нельзя, Кейт не разрешает. — Фрида Мазитовна, здравствуйте. Вас беспокоит Огнева. Нет, ничего страшного не случилось. У вас свободно? Я к Вам приду, ближе. — Смотрю на дисплей часов. — Хотя нет, ждите меня, через 10 минут. Убираю телефон, и смотрю на Диану. Она все ещё стоит рядом и смотрит на меня, так, словно я продала её девственность за копейки. — Чего тебе?! — Василиса, иди и извинись перед Еленой Ильсуровой, ты же её чуть не прибила этим учебником! — воскликнула она и тяжело вздохнула, словно это вызовет у меня сожаление. — Ну не прибила же! И вообще она сама виновата, нехер отрывать меня от разговора с Деном. — Машу ей рукой и ухожу в раздевалку.***
— Василисочка, проходи и присаживайся! — улыбается Фрида и усаживается на пуфик возле кушетки. Скидываю портфель с курткой на диван, ложусь на кушетку у окна и просто пялюсь в стенку. — Ну, рассказывай. Что у тебя такого случилось, что ты сама мне позвонила, пришла без уговоров и угроз? — поправляет Поттерские очки, шуршит блокнотом. — Знаете… — подбираю правильные слова. — Неделю назад случилось маленькое недоразумение. — Мямлю и покусываю губу, тереблю край свитера и бегаю глазами по помещению. — Что же ты такого натворила? Милая. — Дружелюбно улыбается. — Вы же знаете о моем здоровье, и том, что у меня не совсем адекватная соседка? — смотрю прямо ей в глаза и вижу в них непонимания. — Кейт? — смотрит со страхом и отодвигается на расстояние вытянутой руки от кушетки. Бегает взглядом по помещению. А я усмехаюсь, перебираю ворс свитера, медленно поднимаю руку к рукаву и провожу подушечками пальцев по тонким полосам корост. — Она. Только само странное, теперь я её не боюсь и даже соглашаюсь с её идеями. — Дергаю уголком губ, закусываю кончик языка, жду ответа психолога. — И что Она тебе предлагала? — она быстро черкает в своем блокноте и вынуждающее смотрит на меня. — Вы сами можете догадаться. — Улыбаюсь, а в голове уже созревает план. — Допустим. Но что именно ты совершила неделю назад? — Один парень, вы, наверное, знаете его, я вам про него много рассказывала до трагедии. — Приподнимаюсь с кушетки и подхожу к окну, Фрида молчит. Вот и правильно, не нужно перебивать таких как я, себе дороже. — В то утром я погорячилась со своим бывшим, и решила успокоиться с помощью никотина, таблетки я благополучно забыла дома. Он забрал пачку и назвал шлюхой. — Вспоминаю тот момент и улыбаюсь, безумной улыбкой. — А я ударила. — Вижу её ошарашенный взгляд и добавляю. — Сначала я попросила, без угроз и силы, просто сказала «Отдай», но он не послушался и я ударила. И ушла. Фрида молчит, переваривает информацию, но вряд ли что-то скажет. Улыбаюсь ей, отхожу от окна, надеваю куртку, рюкзак и направляюсь к двери. — Куда же ты, Василиса? — спрашивает и таращится на меня. — Сеанс ещё не закончился! — вскакивает и подходит ко мне. — Мне пора. — Невинно улыбаюсь, поправляю лямку рюкзака. — Если вы хотите сказать, что мне нужно полежать в клинике и попить таблетки. То первым делом сообщите об этом родителям. — Нервно хихикаю и представляю суровый взгляд отца, и крик матери, что это я во всем виновата. — И я лично приду к вам с вещами, давно уже хотелось отдохнуть от них. — Хорошо. — Она просто кивает и берет в руки мобильный телефон, набирает номер и смотрит на меня. Я стою смирно и дожидаюсь её слова. — Здравствуйте. Вас беспокоит Фрида Мазитовна, на счет вашей дочери Василисы. Я думаю ей нужно полежать в больнице, под присмотром специалистов и пропить курс препаратов. Дальше не слушаю, машу рукой и выхожу из кабинета. Улыбаюсь, и мысленно ликую на счет месячных каникул в этом замечательном здании.***
Мать бушует и сметает все на своем пути. Даже бедного кота испугала, он теперь сидит бедненький под диваном. Да и Аркадий пострадал. Она выкинула бедный кактус в окно! С шестого этажа. Покойся с миром Аркаш. Смахиваю выдуманную слезинку. — Ты все это придумала! Это все не правда! — захлебывается слезами, скидывает руки отца со своих плеч. — Милая, успокойся немедленно! — ворчит отец, проявляет некую заботу к матери, хотя мы с ней знаем, что он ходит налево. Но и мать от него не отстает. Две сучки, и их общий выводок. Смешно. — Я не думаю, что она это придумала! Вася, объясни нам, правда это или нет. — Смотрит на меня, выжидает объяснений. Хех, не дождется. Сдайте уже в детдом или хотя бы в психушку на месяцок, другой! А лучше вообще усыпите, как собаку. Затрат будет меньше. — Василиса! — заорала мать, ударяя меня по щеке. — Это ты виновата! Это все ты! Ты и твоя гимнастика! Ты! Ты! И только ты! А щеку щиплет, сильно. Даже как-то неприятно. А Кейт молчит, заварила всю эту хуйню и молчит. Как обычно. — Причем тут я? Может это ты или отец во всем виноват?! Вы не задавались этим вопросом? — говорю медленно, растягивая каждое слово. Встаю со стула, беру стакан с водой и делаю маленький глоток. — Если бы кое-кто пользовался презервативами, то всей этой фигни может быть и не было! А теперь заткнулись оба, отвезите меня в психушку и валите к своим ебырям! Оба! — выхожу из кухни и слышу завывание матери, а что они хотели, воспитав монстра? Стакан воды в старости? Внуков? Просмотр семейных комедий за одним диваном?***
Спустя полчаса, я уже стояла возле регистратуры. Мать заполняла бумаги, отец разговаривал с моим психиатром. Этот треп продолжался недолго, спустя минут десять меня увела медсестра, а родителя съебались домой. Дали пару таблеток и оставили отдыхать, в одиночной палате. Наконец то долгожданный отдых.***
Я окончательно сошла с ума. Первая мысль, которая посетила меня по приезду домой. Мать лишь кивнула головой, и ушла на кухню. А отец не поленился забрать дитечко, похлопал по плечу и попросил не говорить бред при матери. Лишь кивнула, собрала рюкзак и переоделась, и пошла в школу. За этот месяц я даже соскучилась по своим одноклассникам. Шутка. Век бы их не видеть. Мне больше по душе люди из психбольнице, в которой я лежала. Завела кучу новых знакомых. Они люди веселые, со своими тараканами в голове, с отстойными шутками. Ни искреннее и всегда говорят правду, не все, но большинство. Там я познакомилась с Карлом. Парню восемнадцать, попытка суицида из-за флориземы. Это и привлекло меня в нем. Мы похожи. Только у него розы. Красные и с шипами. По словам Карла. Жить ему осталось не больше месяца. Войдя в здание с кислой миной, нахмурив брови, побрела на урок Сатаны, нет не физика, НЕМЕЦКИЙ! Агр, ужасный язык. Поднимаюсь к кабинету, захожу с ноги, поприветствовала дегенератов класса, и поперла к последней парте у окна, парта пустовала, как и доблестная половина класса. Лапочка, Драгоций, при виде меня, оскалился. Попросился выйти, и вылетел из кабинета, прихватив свой телефон. Испугался бедненький, гляди мамке побежал звонить. Усмехаюсь. Сижу молча, изредка ловлю взгляды дноклассников, втыкаю наушники в уши и погружаюсь в себя. Одна мысль все бегает по извилинам флоризема. Сколько я проживу с этой болезнью? Неделю? Месяц? Год? Неизвестно. Известно только то, что бутон цветут, медленно по одному в неделю. Распустилось уже три. И это не очень приятно. Конец урока. Драгоций так и не появился, зато прилетел, какой-то парень. Растрепанные, светлые волосы, голубые глаза, невысокого роста, но выше меня. — Извини, можно Огневу? — отдышавшись, начинает парень. Встаю, под шебуршание класса и выхожу из класса. Паренек щебечет по поводу того, что меня ожидает какая-то девушка на первом этаже. Киваю, и медленно иду в сторону лестницы. Паренек сразу же валит в неизвестность.***
В холле стояла, высоченная, блондинка. Подхожу к ней, кидаю презрительный взгляд, и нехотя начинаю диалог. — Чего? — лениво кидаю, и оглядываю школьный холл. Самое ржачное в этой школе то, что охранник баба, которая стреляет у учеников сигаретки на денек. — Кошмарррррррр, какое неуважение! — картавит девка. А я тихо смеюсь и подавляю кашель, прикрывая рот ладонью. Жаль, что забыла ингалятор дома. — Заткнись! — Буркает Дашка, поправляя свою короткую юбку. Она вроде бы девочка умная, но подражая Маришке стала тупеть. Стремительно и бесповоротно. Но самое мерзкое то, что она плюется, когда говорит. Фу. Фе, не умеешь нормально вести разговор или хотя бы не плевать слюной, дак молчи. Тыльной стороной ладони вытираю щеку, на которую попал её яд. Морщусь, выдыхаю и лилейно начинаю. — Заткни хлебальник, достала брызгать ядом! — показываю ей чуть мокрый рукав. — Короче, за мной! — перебивает, разворачивается и идет к главному выходу из школки. Вижу по её лицу, что она обиделась. На что? На правду? Говорю же дура. Фыркаю, но иду. А вдруг она мне личико испортит, я бы посмотрела на неё, жалкие, попытки. Проходим здание школы, подожгу её к хренам после окончания! Заворачиваем за угол, и направляемся за будку трудовички. Девушка толкаем меня за эту штуку, а сама депортируется в сторону школы. Ебань сука и убейся нахуй! За мелким зданием стоит Драгоций с двумя парнями, давит лыбу и кивает своим дружкам. Посмеиваюсь, веселое возвращение из психушки. Готовился видимо, ждал.***
Мне смешно от его попыток унизить меня или оскорбить. Подпирает стену и смотрит на меня своими пученками. Будь у меня спица или же хоть самая тупая зубочистка, я бы с легкостью воткнула ее в глаз Драгоция и несколько раз покрутила. Кейт одобрит. Двое держат мои хрупкие ручки, которые бы с легкостью свернули парню шею. На щеке красовалась не хилая ладонь темноволосого, а из разбитой губы сочилась кровь. Веселоооо — Огнева! — он мрачно улыбнулся, подходя ближе и касаясь рукой моих волос. — Признайся в том, что ты была груба со мной, и я тебе отпущу. — Честно-честно?! — медленно проговорила. А не охренел ли ты мой милый? Он кивнул как китайский болванчик — Тогда. Драгоций я была слишком груба с тобой. Но все же смирись с тем, что тебя вырубила девушка. — Смеюсь, а он растерянно моргает, оглядывая свою свитку. Хых, а мне весело. Последняя стадия любви пятая. Принятие. Он меня не любит, так зачем мне его любить? Если я ему плюну в лицо или ударю, на крайний случай скажу о своих чувствах. То ничего не случится. Ничего. Он меня не любит и не полюбит. Но проблема в одном. Я не смогу жить без него. Не смогу существовать. Я не могу не любить его. Ибо уже влюбилась, искренне, но безответно. Это меня убивает. Но сейчас не об этом. Смеюсь ему в лицо, медленно постукивая пяткой. На губах металлический привкус, скотина, губу разбил. — Огнева! Не беси! Просто попроси прощения и проваливай к своему «ёбырю». — Грубо произносит парень, сплевывая последнее слова. Два парня также держать меня за руки, хых, наверное, хотят прибить к кресту. Будет забавно. Святая Василиса. Дочерь божья. Смешно. Молчу, обдумываю его «предложение», хотя думать мне противопоказано. Психиатр говорит, что за меня думает Кейт. Но это не так. Она лишь предлагает идеи, а я принимаю окончательное решение. Но с большинство её идей я соглашаюсь. И теперь, прижатая к стене, с заломанными руками и разбитой губой, Кейт заткнулась. Забившись в самый тёмный уголок моей черепушки. И тихо наблюдает за ситуацией. Вот и правильно. Нехер высовываться и давать бесполезные советы, которые только ухудшат обстановку. Фэш молчит, хмуро смотрит в мои глаза. Пытается разглядеть раскаяние, сожаление? Наивный! Я быстрей в своих чувствах признаюсь, чем попрошу прощения у него. — Милый. — Произношу мягко, закашливаюсь и сплевываю кровь с лепестками морозника. Черные лепестки цветка с каплями крови. Пытаюсь откашляться, выдергивая руки у парней. Что на удивление получилось легко. Прижимаю ладони к губам, падая на колени. И содрогаюсь в мелкой судороге. В глотке неприятное жжение. Откашлять не получается. И по телу разносится новая волна боли. — Валите. — Заорала на парней Драгоций. Слышу топот, но глаза не поднимаю. Больно. Одно радует, что боли в легких нет. Есть головные боли, ломота и саднящее горло, дискомфорт в легких. Но в последнее время все стало хуже, курить почти невозможно. Дышать тоже. Драгоций подходит и садится возле меня. Но мне все равно. На руки выплевывается большой бутон, распустившийся. Так быстро? О своей болезни я узнала месяц назад, когда лежала в больнице. Но врачам не сказала. А теперь. Сижу и как дура разглядываю бутон. Гребаный бутон цветка, который растет из-за моей любви к Драгоцию. Дура. — Восточный Оникс Одиссей. — отстранено, севшим голосом мямлит парень. Вся его злость улетучилась. В глазах мелькала боль и ужас. — И давно ты обладаешь этим чудным цветком? Опускаю глаза, рассматриваю бутон. Красивый. Но вызывает омерзение. — Месяц. — глухо выдаю, и потом еще тише добавляю. — это уже третий за неделю.***
Прошла неделя. И я стала спокойнее, школу прогуливаю, из комнаты не выхожу, в соц. сети не захожу. Родители сначала пытались разобраться в проблеме, но после летящего в них ноутбука, в комнату не входили. Зачем все это делаю? Интересный вопрос. Я сама его себе задавала. Честно. Но потом поняла, что мне незачем это знать. Я одной ногой в могиле. Хотя. Уже двумя. Я больше не могу откашливать цветы, даже крошечный лепесток или стебелёк. Не могу. В лёгких сильный дискомфорт, глотку вечно щекочет листва цветков. Дышать становится все труднее. И ингалятор уже не спасает. Курить бросила. Зачем убивать цветы никотином, если эти цветы уже убивают меня? Я проиграла им. И вскоре расплачусь за эту маленькую войну. Войну между мной и цветами. Лежу на полу, сквозь шторы виден дневной свет. Я теперь его не переношу. Он режет глаза, лишает меня на спокойное существование. Он напоминает мне то время, когда я была нормально. Без Кейт и цветов. Без Фэша и Дианы. Они виноваты в том, что я в этом состояние. Но я их не виню. Зачем? Смысла уже нет. Рядом лежат два цветка восточного Оникса Одиссея. Фэш был прав. Цветы завораживают взгляд. Приковывают внимание. Черные лепестки схожи с моей душой. Только цветы живые, красивые и они приносят пользу. А я. Гнилая, помирающая, никому ненужная шизофреничка. Если бы мне дали второй шанс на жизнь. То… Я бы изменила одно.… Посадила в горшок эти цветы и совершила самоубийство. Меня ничто не держит в этой жизни… Кроме его. Но, всему есть конец. Это конец моей истории. Я чувствую дискомфорт, который создают цветы. Чувствую слабость и упокоение. Я прожила свою историю Короткую Но прожила.***
Он опоздал, пришел поздней на час, а мог застать её в живых. Признаться в чувствах и спасти обоих. Но, не успел. Нашел лишь только труп. Она лежала голышом, из грудной клетки сочилась кровь и прорастали черные цветы с красным отливом. - Ты же обещала рассказать. - Тихо шептал юноша, садясь на корточки возле девушки. Берет её кулачок и подносит губам, едва касается губами. Разжимает кулак и находит записку. Клочок тетрадного листка, а на нем всего лишь строчка, написанная в впопыхах. Фэш, я буду любить тебя. Всегда.