Так красиво

твоя любовь издавала звуки Их миссии всегда были шумными и громкими, хотя оба предпочитали тишину и спокойствие. Расправы были короткими и кровопролитными, но оба находили в них что-то завораживающее, невероятное, красивое. Красные капли на грубой, темно-синей коже казались удивительным сочетанием, и юноша, совсем мальчишка по сравнению с мечником, не скрываясь, смотрел на них. Над ним насмехались, а потом как-то медленно, незаметно , осторожно начали сближаться и заботиться о нём. Напоминали о принятии пищи, заставляли носить тёплую одежду в холодное время, предлагали помощь, когда было особенно плохо. Попытки притереться друг к другу были тихими, непонятными, даже пугающими. Оба сильные, умные и пережившие так много, что хватило бы на всю жизнь. Обрывки воспоминаний постоянно проносились перед глазами, и, возможно, это и стало их точкой соприкосновения. Ругались они всегда по-разному: иногда громко, шумно, сталкиваясь в рукопашном бое. Так они злились друг на друга, раздражённые, что опять кто-то из них пострадал, потому что один из них решил побыть героем. Самоотверженность раздражала и бесила, но они шли и шли на глупые поступки, сами не понимая, почему. Просто они чувствовали, что надо подставляться под удар и пытаться спасти друг друга. Иногда они ругались тихо: словно ничего и не случилось, но молчали, не проворонив ни слова, ограничиваясь короткими фразами «стой», «устроим привал», «надо набрать воды». Это было после особенно опасных заданий: когда оба были на пределе, а мечнику потом приходилось нести напарника на руках, потому что он опять перестарался, чуть не убив себя. Мирились они всегда тихо: неспешно делали шаги друг к другу, приваливались к чужому плечу и хватались за руки. За странными шутками и словами просили прощения, не находя в себе сил открыто заявить: «да, был виноват, простите, Итачи-сан» или «Кисаме, я поступил глупо, я знаю». Такие дураки, честное слово, а казалось бы, взрослые люди. похожие на шум океана Голос мечника был глубоким и немного грубым, похожим на то, как бьются волны о высокие скалы в бурю. Громко и шумно, разбиваясь о тишину вокруг, заставляя вздрагивать, но завороженно слушать этот звук. — Итачи-сан? — Хм? — В той стороне море, — они стоят на обрыве, перед ними раскинулся лес, а вдали и правда, словно синеет море. Холодный ветер шумит над их головами, заставляя вздрагивать от того, как он неприятно лезет под кожу. Небо темное, лиловые тучи угрожающе гремят, и в конце концов, срывается дождь: тяжелый и громкий. Мужчина прижимает напарника к себе, пряча его под непромокаемым плащом. Тот недовольно бурчит, что ему ничего не нужно, но в уголках его губ прячется улыбка. Они оба знают, что этот момент — прекрасен. твоя любовь подавала руки чтобы залечивать ими раны — Как вы, Итачи-сан? Он протягивает руки и нежно касается мягкой кожи лица. Мальчишка ластится к этой ладони, закрыв глаза. На щеках темно-красные дорожки — кровь. — Вы опять перестарались. Когда-нибудь это аукнется вам. От него лишь отмахиваются неловким, слабым движением руки, которые тут же перехватывают и сжимают в своих. Руки у юноши тонкие, нежные, худые запястья обвиты выступающими артериями, а кончики пальцев сухие и жёсткие, что кажется мужчине странным и непонятым, ведь его напарник редко вступает в рукопашный бой. Кисаме злится: ну конечно, этот глупый пацан опять губит себя, а ведь жить то надо. Зачем, он сам не знает, но пока что надо. Хотя, если поразмышлять и покопаться в себе, можно придти к неутешительному выводу: жить надо, чтобы заботиться об этом мальчишке, а то вскоре сдохнет, если не перестанет так сильно напрягать свои глаза. У мужчины есть некоторые медицинские навыки, и он помогает снять боль и заснуть. Они остановились в каком-то дешевом, грязном отеле, где очень-очень холодно и зябко, легко можно замёрзнуть. твоя любовь прижимала к сердцу так тихо-тихо и не отпускала Кисаме опускает парня на постель, ложится рядом и прижимает его к себе. Тот дышит тихо, устало, но размеренно и спокойно. Сейчас всё в порядке, но скоро это закончится, и Кисаме не уверен, что найдёт в себе силы покинуть его. твоя любовь возвращала в детство дарила всё, чего не хватало Объятия напарника крепкие и сильные, без них не обойтись. Они помогают возвращаться в прошлое: спокойное и счастливое. Итачи снятся по-настоящему хорошие сны: тёплые и светлые, что случается в последнее время очень редко. В них он видит брата, и его сердце разрывается от тоски. Он скучает по нему, ему не хватает их совместных прогулок, глупых шуток и даже беготни за кошками, для которой они оба уже слишком взрослые. Но вдруг этот сонный уют рушится, и всё вокруг наливается кровью: темно-красной, со странным металлическим запахом. Итачи вздрагивает и просыпается, но глаза открывать всё ещё слишком больно. Он знает, что скоро придёт его конец. Осталось не так много времени, прежде чем болезнь убьёт его, но Итачи молится, надеется, что брат догонит его раньше. твоя любовь — это так красиво твоя любовь этих тактов сила Итачи переворачивается, неловко возится, устраиваясь удобнее и прижимаясь ближе в чужих объятиях. Он слышит биение сердца: равномерное, но оглушающе громкое. Дыхание Кисаме спокойное, но Итачи знает — тот не спит, наблюдает за ним краем глаза, контролируя каждое движение и оценивая ситуацию. твоя любовь лишь моё светило твоя любовь — это так красиво Они оба не уверены, что то, что между ними происходит, хорошо. Скорее, наоборот. Это ужасно, надо срочно избавляться от этого, но когда конец так близок, сил разорвать эту связь нет, потому что она помогает сохранять все частичку живого и настоящего, она не даёт окончательно сгнить душой и телом. У каждого должна быть надежда, ведь так? Иначе — что это за жизнь? Итачи кажется, он вот-вот рассыпется на осколки. Вот порвётся кожа, не выдержат органы, а зрение пропадёт, и мир утонет в темноте. Он так не хочет оставаться в этой мгле, быть одному, ведь он слишком долго был один. Он тяжело дышит от этих мыслей, сердцебиение учащается, а руки стискивают ткань чужого плаща. У него очень бледная тонкая кожа, синие вены ярко проступают сквозь неё. Все его тело угловатое и странное, словно ему пятнадцать лет. А ему — двадцать, и кажется, вся жизнь ещё впереди, нона самом деле, вот он — конец — так близко, до него рукой подать. Сделать последний шаг всегда страшно, но ждать уже нет сил. твоя любовь — это так красиво твоя любовь этих тактов сила Кисаме перехватываете его запястья, сжимает в руках его ладони крепко-крепко. Сбивчивое чужое дыхание жаркое и влажное, а губы подрагивают от страха, подступающего к горлу. Только Кисаме может видеть его таким: разбитым, сломленным, не знающим, где выход. Они не спят вместе, они не любовники и даже не друзья. Просто что-то между ними висит в воздухе, и оба задыхаются от этого чувства. Они рычат друг на друга, возмущённо вырывают руки, а потом тянутся обратно, в объятия, зная, что там безопасно и тепло. Им пора прекратить, но сил нет. твоя любовь меня доводила Итачи думает, что сходит с ума. Он бежит от себя, от всех, но ждать не может. Пора. Время пришло. Он счастлив, умирая, но так сожалеет, что у них было так мало времени. Жалкий прощальный поцелуй — это слишком мало. Кисаме остаётся один. Последнее, что проносится перед глазами Итачи, его лицо. но твоя любовь - это так красиво