Олененок

Прапор даже не пытался до этого момента представить достаточно ярко свою близость с Купидон. На свиданиях они ограничивались поцелуями – долгими, но не слишком страстными, могли подолгу стоять где-нибудь в арке или возле двери ее дома и просто целоваться, как школьники. А стоило Прапору подумать о чем-то большем, как он краснел, бледнел, хотел спрятать лицо в ладони и настойчиво останавливал себя от подобных мыслей. То ли дело, абстрактная девушка, о таких большинство мальчишек думает еще с подросткового возраста. И совсем другое – совершенно реальная, теплая, мягкая, любимая… И именно сегодня дома не оказалось никого из его сослуживцев. Что-то в его с Купидон романе должно было двигаться вперед, они ведь, в конце концов, не дети. Он вроде бы всего лишь пригласил ее на чай, а теперь она сидела у него на коленях с таким ярким румянцем на щеках, что никакая косметика бы его не скрыла. Когда они только оказались в этой позе, лицом к лицу, Прапор вдруг задумался, какая же на самом деле короткая у нее юбка. А ведь было и не заметно... Купидон расстегнула верхнюю пуговицу на блузке. Прапор старался смотреть ей в лицо, но это смущало даже больше, чем опускать взгляд на декольте. Купидон положила руки ему на плечи, посмотрела в сторону и закусила губу. – А ты раньше?.. – Да, – тихо ответила она без тени сомнения. – Я тоже, но с тобой как будто в первый раз все, – Прапор замотал головой, отгоняя сиюминутную застенчивость. – Забуду сейчас, как целоваться. – Это будет очень некстати, – Купидон с улыбкой склонила голову, касаясь тоники пальцами его шеи. – Отложим на другой раз? Эта фраза отогнала все возможные страхи и сомнения. Он так долго ждал возможности остаться наедине… – Еще чего, – Прапор нежно притянул ее к себе за затылок и завлек в глубокий ласковый поцелуй. Остальные пуговицы он легко расстегнул не глядя – сказывался опыт, недаром он столько раз одевался, пока горит спичка. Тонкая хлопковая ткань соскользнула с плеч, Купидон слегка поежилась от прохлады, и Прапор обнял ее крепче, прижимая к себе. С застежкой на спине он также без проблем справился – не сложнее кобуры. О, боже, он же с любимой девушкой, а думает черт-то о чем… Купидон выпрямилась, слегка отстраняясь от него, и запустила пальцы ему в волосы, поглаживая. В другой момент Прапор бы отвернулся, а сейчас просто смотрел, едва ли не открыв рот. Она казалась ему самым прекрасным существом на Земле – она и была им, для Прапора, разумеется. Купидон явно очень стеснялась того, что на ней нет большей части одежды. Может, так же, как он сам стеснялся делать что-либо при ней. Дыхание сбилось, Прапор едва смог взять себя в руки и улыбнуться. – Ты чудо, олененок… Купидон закрыла лицо руками и покачала головой. Не потому что была не согласна, просто это было слишком… слишком… Прапор наклонился и коснулся губами аккуратного розового, как ее губы, соска. Купидон рвано вздохнула, цепляясь за его плечи. Вроде бы, ничего такого, но хватало и такой мелочи… Прапор коснулся языком ее груди, аккуратно очертил круг кончиком. Она должна была чувствовать, как ему хорошо сейчас. Сложно было бы не ощутить этого, она ведь сидит на его коленях. У Прапора внутри все горело, ему едва хватило смелости продолжить, положить теплую ладонь и слегка сжать ее, заставляя Купидон податься вперед. Она снова положила ладонь ему на затылок, погладила кудрявые волосы, и вдруг надавила на него, прижимая к себе сильнее. Прапор от неожиданности застонал, закрыв глаза и посасывая ее грудь, языком лаская твердый возбужденный сосок. В штанах стало совсем тесно и даже больно. Купидон опустила вторую руку, поглаживая его в районе ширинки. Он едва сумел оторваться и поднять взгляд. Последняя тонкая стена между ними была окончательно разрушена. Ничего в мире сейчас не существовало для него кроме этой девушки. Что бы ни происходило, для него все, связанное с ней – как в первый раз. Купидон оказалась чересчур особенной. Словно он родился только для того, чтобы встретить ее. – Тебя не смутит?.. – Нет. – Меня тоже…