Коробка

В понедельник в их квартире — формально это квартира Базза, но он злится, когда Юго называет ее так, поэтому Юго с превеликой неохотой, но переучивается, так вот, в их квартире раздается звонок. Они лежат на кровати в спальне и смотрят «Игру Престолов», черт знает, какую серию, (вроде уже полсезона прошло, а эти лорды никак не разберутся где, чья корона и где чьи дети) когда смартфон начинает петь что-там про дорогу в ад. Юго не помнит, как называется группа, и как зовут солиста. Базз Би начинает рассказывать кому-то про экзамены и новых соседей, но потом меняется в лице, и уходит в соседнюю комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. И это странно. Даже немного жутко. Когда Базз-Би что-то не нравится, он орет и пинает мебель. Или убегает на крышу считать до ста — этот метод отлично работает, когда они с Юго в очередной раз пытаются поссориться из-за какой-нибудь ерунды. Правда, последние полтора года их отношения это сплошные пони и радуга и Юго очень надеется, что так продлиться еще лет шестьдесят. Или какая там средняя продолжительность жизни у мужчин в Германии? Он вслушивается в диалог Серсеи и Тириона и перебирает варианты. Откуда может прилететь беда? На работе Базз-Би довольны и даже намекают на повышение, с учебой проблем нет, дома все здоровы. Не жизнь, а коробка с конфетами. Все становиться ясно, когда Базз-Би возвращается, роняет себя на кровать и с отвращением выдыхает: — Ненавижу фейсбук. У Юго потеют ладони. Самое смешное, что на той фотографии они ничего такого не делали и даже не целовались. Просто валялись в университетском парке, под каким-то деревом и читали с одного планшета. Ну и обнимались, да. Бамбьетта их щелкнула, и Баззу так понравилась фотография, что он сначала установил ее на экран, а как-то вечером запостил ее на свою страницу, отмахнувшись от обеспокоенного Юго лаконичным «Не трясись». Утром Юго спросил его еще раз. Базз-Би вытащил телефон, посчитал количество лайков и добродушно рассмеялся: «Господи, Юго, моих в сети нет, твоему дяде все равно, а наши друзья и так все знают». И вот теперь … — Какой-то мудак случайно репостнул, — жалуется Базз-Би и Юго впервые за долгое время слышит в его голосе растерянность, — Ебаная теория семи рукопожатий, а? — Шести, - поправляет Юго и осторожно трогает его за локоть. — Мать или отец? Прошлые каникулы он провел в загородном доме Блеков, и родители Базза ужасно ему понравились — оба. Славная и приветливая пара, они очень тепло приняли Юго и перед отъездом заставили пообещать две вещи: «приглядывать за этим оболтусом» и «обязательно приезжать еще». «Этот оболтус» еще тогда предлагал рассказать все как есть, потому что «они поймут, да и вообще – пора бы уже, Юго». Юго считал, что не пора. Не потому, что боялся, что уедет на скорой и с проломанным черепом, не потому что считал, что им еще нужно проверять отношения — все давно было проверено и перепроверено. Просто он привык доверять интуиции, а интуиция советовала (да что там советовала, вопила во все горло) подождать более удобного момента. Дождались, два идиота. Хотя нет, идиот был только один. Который не отобрал смартфон и не стер вовремя ту чертову фотографию. Базз-Би трет лоб, словно пытается уложить в голове очередную сложную формулу. — Да какая разница, все три поколения древнейшего и благороднейшего семейства Блеков в курсе. Целый совет собирали по вопросу куда меня: к гипнотизеру на иглотерапию или к колдуну гватемальскому. Это какой-то пиздец, Юго. Как будто не с отцом разговаривал. На щеках разгораются красные пятна. Базз-Би очень любит свою семью — и Юго точно знает, что это не из-за денег, не из-за квартиры в центре города (десять минут пешком до университета, вид на кафедральный собор из окна и мансарда с выходом на крышу) и не потому, что отец, тряхнув кое-какими связями, добыл для Базз-Би неплохую должность. — Ты мог бы что-нибудь придумать. Ну, знаешь, проигранное пари. Базз Би вскидывает на него похолодевшие глаза. - Думаешь, я на такое способен? Юго думает, что человек, нарядившийся на прошлый Хеллоуин леди Гагой, может в этой жизни очень многое. Главное — вовремя его ограничить. А еще — если Базз Би последует его совету, он прямо сейчас пойдет паковать чемоданы и наплевать, что идти особо некуда. — Нельзя врать. И прогибаться тоже нельзя. Знаешь, дед любит повторять — позволишь кому-то нассать себе в рот, и он будет делать это всю жизнь. — Что они говорят, Базз? — аккуратно интересуется Юго. — Мать — чтобы я сегодня же возвращался домой и лег в клинику. Отец — что ты просто смазливый мальчик из трущоб, который считает, будто вытащил жопой счастливый билет, — он хмурится и добавляет, холодно и зло, — А когда я спросил, что именно ему поперек горла — что я сплю с мужиком или что это мужик из другого социального класса … А, к черту, не хочу. Под ребрами печет. Юго давит из себя улыбку. Блистать остроумием перед Базз-Би это как перед Паганини играть на скрипке, но он пытается. — Как будто есть клиника, где лечат таких, как ты? Базз Би хмыкает и пожимает плечами: — Нет, но я уверен, отец в состоянии ее построить. Где-нибудь в далекой-далекой галактике. Юго в этом тоже не сомневается. — Хочешь, я попробую с ним поговорить? Он плохо представляет о чем можно говорить в такой ситуации, но меньше всего хочет быть причиной семейного раскола. Можно попробовать убедить Блека-старшего, что Юго не мошенник, позарившийся на его миллионы. Что по всем счетам они с Базз-Би платят по очереди, арендную плату делят пополам, и что Юго все равно где жить — лишь бы с Баззом. — Хреновая идея, друг, — мотает головой Базз-Би, — Я сам позвоню и объясню, кто тут кого развратил — вот только дождусь, пока они остынут. — Они обязательно остынут, — серьезно отвечает Юго — хотя ему прекрасно понятно, кого Базз-Би пытается убедить в первую очередь. На экране Дейнерис Бурерожденная входит в похоронный костер кхала Дрого. Во вторник звонят уже Юго. — Ей богу, мне все равно, в чьей кровати ты валяешься, но будь добр, сделай так, чтобы родственники твоего благоверного не звонили мне и не просили что-нибудь с этим сделать. Тебе не десять лет, и я уже вложился в твое воспитание как мог. И не смей никому давать мой телефон. — Доброе утро, дядя. Я никому не давал твой телефон, — отвечает Юго, не особо рассчитывая, что ему поверят. — Мне жаль, что у тебя неприятности. Он прекрасно понимает, что это не звонок — это предупреждение. «Не вздумай заявиться ко мне на порог, если что». Как будто у Юго может возникнуть такое желание. — Одни беды от тебя, — раздраженно отвечает дядя, — Ничего нового ты не сказал. «Ты тоже», — хочет сказать Юго, но из трубки уже несутся короткие гудки. В среду Базз-Би увольняют с работы. Ну, как увольняют — вызывают в кабинет и вежливо предлагают написать «по собственному желанию». Хлопают по плечу и говорят, что он отличный парень и отличный сотрудник, просто надо быть разборчивей в связях. Обещают написать рекомендательное письмо. Эта сцена так и стоит у Юго перед глазами, хотя рассказывают ему совсем другое. — В курилку спускаться аж на первый этаж, — Базз меряет шагами гостиную и безостановочно курит, — жрачка в столовой так себе и после двух уже и нет ничего, а еще прошел слух, что они собираются ввести строгий дресс-код. Да кому вообще нужна эта помойка? — Но тебе там нравилось, — напоминает Юго, как только выпадает возможность вставить хоть слово в бурный монолог. Нравилось — не то слово. У Базз-Би как-то по особому загорались глаза, когда его отдел готовил к выпуску новый проект. — А пять лет назад мне нравились Черепашки-нинзя, бутерброды с арахисовым маслом и сиськи Скарлет Йохансен, — напоминает Базз Би, — Все меняется в этом жизни. Кроме Черепашек, конечно. В этот раз выдавить улыбку не получается, потому что совершенно непонятно, что будет завтра. А он — Юграм-от-которого-одни-проблемы-Хашвальт очень хочет, чтобы все было хорошо — в первую очередь у Базз-Би. Вернуть те времена, когда у того было всего две проблемы: что выпить и с кем заняться любовью. Базз-Би кладет ему руки на плечи и встряхивает, а потом крепко прижимает к себе. — Не смей, слышишь? Это не ты творишь хуйню, а они. Я сам все улажу. В пятницу Базз-Би узнает о блокировке банковского счета. После учебы они заходят в супермаркет, пополнить запасы продуктов, на кассе Базз-Би достает карту и протягивает ее хорошенькая продавщица. Та несколько раз прогоняет ее через терминал и с извиняющейся улыбкой возвращает обратно. — Может быть, у вас есть наличные? — Оперативная работа, — восхищенно цокает языком Базз-Би и выворачивает карманы. — Ну, это все упрощает. Нет, это не я не вам. Юго смотрит на разложенные на ленте покупки – упаковка пива, пара замороженных пицц, пакет с картошкой фри, бутылка йогурта, (потому что здоровое питание — это важно!) — и в его голове невидимые часы начинают финальный отчет. За их спинами недовольно волнуется людское море, какая-то женщина многозначительно кашляет и Юго торопливо лезет за кошельком. — Все нормально, я заплачу. На душе скребут кошки. Какое бы решение не принял Базз-Би — он скажет сразу. Это и утешает и пугает. Юго не боится, что его теперь тоже могут уволить — подработка в тире вообще не стоит того, чтобы о ней волноваться. Юго не боится, что у него возникнут проблемы с учебой и даже перспектива нарваться вечером на компанию скучающих гопников его не волнует. Он боится, что однажды все закончится. Жизнь, в которой он не может каждую ночь обнимать Базз-Би перед сном, давно не кажется ему правильной. В один не прекрасный, мерзкий, самый отвратительный в его жизни день, Юго видит у подъезда ярко-красный Форд Мустанг, узнает шофера, который курит неподалеку и внутри поднимается непривычная волна ярости. На идиота, который репостнул фотографию, на дядю, в очередной раз напомнившего, что он источник всех бед, на людей, которым дурацкие принципы важнее, чем собственные дети. Хочется подняться в квартиру и заорать с порога: «Привет, я тот самый смазливый мальчик из трущоб со счастливым билетом в заднице, помните такого?» Но Базз Би сказал, что сам все решит и не стоит усложнять ему задачу, поэтому Юго разворачивается и идет обратно в сторону университета. До вечера он сидит в библиотеке, читает конспекты и пытается решить, что будет делать, если Базз встретит его плохими новостями. Нет, к дяде он, конечно, не вернется, но сбережений — Юго второй год откладывал на машину, уже почти накопил — должно хватить на какое-то жилье. Конечно, на лекции теперь придется ездить на автобусе, но от этого не умирают. Сложнее будет с вещами которые они выбирали вместе — одежда, мелочи для путешествий, все эти кроссовки, часы, бумажники. Нет, выбрасывать Юго ничего не будет, но что-то можно передарить, что-то спрятать с глаз долой, а что-то вообще не брать. Дома непривычно тихо, из прихожей куда-то пропали все куртки, а Базз-Би сидит на диване гостиной и безостановочно курит. Когда Юго заходит, он деревянно поворачивает голову и машет зажженной сигаретой. — А, привет. Давай, собирайся. Голос у него на удивление спокойный, даже довольный. Юго смотрит на распахнутые пустые шкафы и на полную окурков пепельницу, прокручивает в голове эти два слова и сердится на себя — он готовился весь вечер, так какого черта он не готов? — Что пялишься? — Базз-Би с силой сминает пачку и встает, — Я уже собрался. Знаешь, я буду жить под мостом в коробке из-под холодильника, но они будут звонить мне в эту коробку и спрашивать разрешения, перед тем как приехать. Ты со мной? Юго прислоняется к стене. Ему кажется, что он смотрит какое-то представление. Только сегодня на арене цирка «Юграм Хашвальт и его дрессированные тараканы», спешите бронировать билеты, каждому третьему зрителю паранойя в подарок. — Пару дней можно пожить у Аскина, правда окна выходят на автостраду, и придется терпеть, как он по утрам поет в душе. А еще он рано ложится, поэтому через два часа надо быть на месте, вместе со всеми нашими сундуками. Давай, шевели задницей… Юго стряхивает с себя оцепление и впервые на эту ужасную неделю улыбается широко и искренне. — Только имей в виду, богатый мальчик из поместья, это должна быть очень хорошая коробка. Зря, что ли, я потратил на тебя столько в времени? — говорит он и выкатывает из шкафа чемодан.