Рыжая тень

— Держись! Держись, слышишь?! Один не мог этого слышать. Другой наверняка не смог бы сказать ничего подобного — во всяком случае, вслух. Он вообще очень мало чего говорил вслух — и никогда о главном. Он не умел о главном — и чтобы громко, считал это глупым, пафосным. Лишним. Но… — Не смей умирать! Слышишь, зараза рыжая?! Не смей! Держись. Держись, чтоб тебя!.. Сознание ускользало, процессор работал в пунктирном режиме, поле зрения сузилось до крохотного кружочка, похожего на иллюминатор, за которым все еще виднелся клочок зеленого степянского неба. Неправильного неба. Далеко. Очень далеко, словно смотришь через длинный темный туннель. И с каждой секундой туннель все длиннее, а небо все дальше. И почему-то дергается. Быстро так. — Станислав Федотович… он… умер?.. — Нет! — Но он же… не дышит… — А ты бы как дышала с дырой в легких?! У нас есть еще семнадцать минут. Тед! Что ты там возишься?! — Да я уже… — Держись, слышишь?! Он не мог этого слышать, энергии не хватало. Он и так слишком долго держался, оттягивая неизбежное, на последних крохах пережимая сосуды. Не хотел, чтобы вот так, когда один. Хотел дождаться. Не верил, нет, но… ждал. И боялся. Нет, не быть отправленным заживо в печку, этого он уже не боялся. Давно. И даже не помнил, когда перестал. Эти — не такие. Они не отправят. Они не выкидывают даже пустых банок из-под сгущенки, ставя в них красоту. Можно надеяться, что и сломанного DEX’а не выкинут. Приспособят… куда-нибудь. Только вот оказалось, что страх не уходит просто так. Ему на замену приходят другие страхи. И как правило — намного более страшные. Например — не дождаться. Никого. Так и остаться одному на этой поляне. До конца. До самой последней минуты, когда не останется даже красной рамки на черном фоне. Когда вообще ничего не останется. Непонятно, когда это стало вдруг таким страшным, он ведь поначалу хотел именно этого. Чтобы не трогали. Чтобы как можно дальше. От всех. Остаться одному. До самого конца. Подразумевалось, что и умрет он в одиночестве, а как же иначе… Правда, не так скоро, но все-таки именно что в одиночестве. И это вовсе не казалось чем-то ужасным. Даже наоборот. Казалось, что быть одному — это и есть счастье. Тогда почему сейчас одна мысль о чем-то подобном пугает до сбоя системы? Нет ответа. Нет энергии на подумать. Нет… Просто очень не хочется, и все. Не хочется даже сильнее, чем когда-то не хотелось в мусоросжигатель. А есть и другое страшное — гул взлетающего корабля, например. Его тоже не хочется услышать. Очень. Но куда страшнее отключиться — и не услышать… И все еще ждать — потом, не зная, что ждать больше нечего. Что больше тут никого нет. Что они улетели… Комм гудел, успокаивающе помаргивая красным огонечком. Это помогало держаться. Раз вызывают — значит, пока еще тут. Не улетели. Пусть и не рядом, не вот прямо здесь, чтобы рукой можно было, но… не улетели. Он не один на этой планете. Пока еще не один. Пока еще. Может быть… Глупо! Глупо, глупо. Нерационально. Бессмысленно. Но… может быть. Все-таки. Сами. Не отвечал. Боялся сломаться совсем и начать просить. Это было бы неправильно. Как в поддавки. Даже хуже. Нечестно. А меньше всего ему хотелось быть нечестным снова — и именно с ними. Надеяться он не умел. А ждать — умел. Вот и ждал. Хотя ждать было глупо. Конечно же, глупо. Теперь, когда они все про него знают, и чтобы сами… просто сами… вдруг. Зачем? Нет ответа. Незачем. Нечего ждать, нечего и некого. Так не бывает. Только вот чертов комм… Гудел. Стискивал запястье виброрежимом, не давая уйти в подступившую темноту. Заставляя ждать. Он и ждал. Не звал. Не просил. Просто ждал, пережимая сосуды и стараясь дышать пореже: на дыру в груди энергии уже не хватало и пневмоторакс потихоньку усиливался. Ждал и не верил, что придут. Или все-таки верил? Нет ответа… Пришли. Сами. Не звал. Не просил. Сами. Все-таки. Так не бывает… поправка: так стало. Хорошо. Можно вздохнуть, уже ничего не боясь. Можно расслабиться. Теперь можно. Не один. И можно легко соскользнуть в черноту, ведь все равно сил держаться на ее краю уже нет. Давно. Непонятно, как и держался. Разве что чертов комм… Кровь — это щекотно, когда вытекает из носа. А если не дышать, то и не больно. Почти. Если бы он мог — он бы улыбнулся. Просто так. Сам. Но на улыбку энергии тоже не было. — Держись, сволочь! Держись… Это приказ. Слышишь меня? Только посмей не услышать! Он всегда обходил приказы. Чем отличается этот? Тем более что приказывает вовсе даже и не хозяин. Хотя… Держись. Энергии нет. Дыхания нет. Сердце не бьется. Нехозяйский приказ. Не важен. Не обязателен к исполнению. Меньше чем пустота. Держись. Не хозяин. Не приказ. Надо держаться. Почему? Надо. Какой смысл? Лучше так. Лучше тут. Не один. Как хотел. Как не верил, но… Держись. Алые строчки по зеленому небу. По черным стенам туннеля. Последние трепыхания процессора. Надо держаться. Приказ. Почему? Только лишь потому, что когда-то давно ты сам прописал капитана временным субхозяином? Да/Нет. Нет. Тогда почему? Нет энергии на подумать. И почти нет на… Держись. Да/Нет. Да. … — Никогда не думал, что скажу это, но… Тед! Гони!!! КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ