Алиар: Мир без души

Если сможешь, то прости меня, пожалуйста: ____ Даст Бог, я себя когда-нибудь прощу. _________ Исказившаяся в памяти строчка Юрия Визбора

Дома в Кивише были аккуратными, улицы чистыми. Ни завандрской злобы, ни дейнарской косности — и Тэрн решил, что это неплохое место. Правда, чтобы попасть сюда, пришлось заполнить множество бумаг (Тэрн потерял счёт на тридцатой), и, согласно им, он должен был покинуть город не позднее, чем через три дня. Впрочем, могло оказаться много и одного: по тем же бумагам, работу не гражданин Кивиша получить не мог. Если это оказалось бы правдой, в чужом городе, без единой монеты делать ему было нечего. Впрочем, Тэрн не очень в это поверил — обязательно должны быть какие-нибудь неофициальные подработки. Но выйдя из канцелярии, он понял, что найти их будет не так легко... Тэрн неуверенно огляделся. Слева от него было трёхэтажное серое здание. Справа от него было трёхэтажное серое здание. Ниже по улице было трёхэтажное серое здание, за ним стояло... да-да. И так покуда хватало взгляда. Тэрн побрёл вперёд. Ничего не менялось. Через три минуты начало казаться, что никуда он не идёт, а вышагивает на месте. Он оглянулся: здание канцелярии осталось далеко за спиной. А между ними стройными рядами шли абсолютно одинаковые серые дома. Стало не по себе. Тэрн повёл плечами и торопливо свернул в проход между домами... попал на точно такую же улицу. Снова свернул и увидел ещё одну одинаковую. Тут уж стало совсем страшно. Он хотел спросить дорогу, но на улицах было пусто. "Середина рабочего дня", — вспомнил Тэрн. По инерции он оставил за спиной ещё две подобных улицы, по следующей пошёл вперёд. Вскоре ему на пути встретилась ровная череда деревьев. За ней продолжалась такая же дорога. Тэрн заметил у зелёной полосы скамейку и приземлился на неё. Через некоторое время на улице стали появляться люди; видимо, в их работе наступил перерыв. Они ровным шагом ходили по этому маленькому парку, сосредоточенные на своей прогулке. Тэрн пригляделся к толпе. Мужчины были коротко стрижены и одеты в тёмно-серые костюмы из брюк, рубашки и куртки; женщины носили каре, из одежды на них были такие же серые юбки и блузки. Как и здания, они были совершенно одинаковые, но Тэрн уже слишком устал удивляться. Две женщины присели на соседнюю с ним лавочку и стали обсуждать какой-то законопроект. Было самое время, чтобы спросить дорогу куда бы то ни было. Тэрн встал, чтобы подойти к ним, и... понял, что не может этого сделать. После Завандра что-то надломилось. Невозможно стало верить людям. Следовало спросить дорогу, и он прекрасно понимал, что бесполезно блуждать по улицам дальше — но он просто не мог заговорить, не мог подойти даже. "Растёкся, квашня. В одном городе не повезло — всё, жить незачем? Сядь тогда на лавочку и зарыдай, тряпка..." Тэрн костерил себя слабаком, девчонкой и жалким земляным червяком — но всё равно не мог заговорить с кем-либо. Наконец, сдался и опустился обратно на лавку. Он чувствовал себя невероятно усталым, хотя день этот был гораздо легче многих. Зачем он вообще пришёл сюда?.. А. Точно. Мясо. Голоден Тэрн не был: набрал ягод в лесу. Но за время путешествия ягоды, трава и коренья вызывали у него почти ненависть: молодой-здоровый-мужской организм требовал хорошо прожаренный трупик животного, а у него самого не поднималась рука на обитателей леса. Вот и надеялся — зайти, быстренько заработать денег, пообедать хорошенько (картошечки, а к ней свинины кусок, а сверху вином всё залить, да-да-да), поспать на мягкой постели, а не на листьях, помыться в кой-то веки не в ледяном ручье, куртку купить... но всё это было недостижимо без денег. А деньги были недостижимы сами по себе. Нужно было выбираться отсюда. Но куда идти, если он в принципе не может общаться с людьми? Тут не место надо менять, а душу в порядок приводить... Приводить себя в порядок не хотелось. Идти никуда не хотелось. Оставаться не хотелось. Тэрн бешено устал душой. ...Он не знал, сколько просидел так, равнодушно глядя вдаль, но вокруг уже никого не было, когда на лавочку рядом с ним опустилась странная девушка. Тэрн покосился на неё, испугался и отвёл взгляд. Она не была некрасивой, но смотрела на него с таким неудержимым (и явно не соответствующим ситуации) восторгом, что Тэрн тут же испытал желание уйти подальше. Что он и сделал. — Брат Тарк! — донеслось ему вслед. — Подождите, вы должны мне помочь! — Я ничего не должен! — злобно отозвался Тэрн. Девушка опешила. Он пригляделся. Как и у всех женщин Кивиша, у неё было каре, как и большинству женщин Кивиша, ей оно не шло. Серая юбка висела как-то криво, на рубашке было пятно. Девушка не выглядела местной. "Спокойно, — одёрнул он себя. — Это обычный оборот речи. Если бы в ордене тебе не говорили, что ты должен спасти мир, должен хорошо учиться и должен быть добрым, ты бы так не злился. Девушка не виновата". — Я... я... имела в виду, может, вы мне поможете... п-пожалуйста... Губы у неё дрожали. Молодец, довёл девушку до слёз. Молодец. Она просияла, видимо, вспомнив нужную фразу: — Я заплачу!.. — Или заплачешь... — проворчал Тэрн. — Что там у тебя случилось? И... как ты меня назвала? — Брат Тарк. Я видела вас на Состязаниях в Айнере! Но... нам не следует говорить так громко. Они присели на лавочку. Девушка неуверенно огляделась: но деревья росли редко, а улицы были столь длинными, что подкрасться к ним было невозможно. — Как тебя зовут-то? Она вздохнула. — Миза... Надо торопиться, так что я расскажу всё честно и сразу, хорошо? Мой отец — градоначальник Кивиша. Ко мне... приезжала подруга... подруга из Эрнела, и... Миза затихла. Тэрн оглядел её, потом окружающий город, потом небо и мостовую, но нигде не обнаружил ничего интересного. Девушка всё молчала. — И?! — не выдержал он. — И её отправили в тюрьму. — Оп-па. За что? — Она вышла на улицу после одиннадцати... у нас это запрещено... Тэрн оценил и шутку, и умение шутить в подобной ситуации. Он уже готов был засмеяться, но перед глазами промелькнули Айнер и Дейнар, Завандр и деревня, и он вдруг осознал: — Ты серьёзно. Этот мир достаточно безумен, чтобы у вас сажали за такое. Миза резко уткнулась в ладони и заскулила. — Если б она хотя бы... — разобрал Тэрн, — не такое тяжелое... а теперь... Стало очень неловко: ему редко доводилось сидеть рядом с плачущей девушкой... рядом с девушкой, плачущей не из-за того, что он безотвественный ленивый подлец, по крайней мере. — Да ладно тебе! Ну что ей сделают... Миза вскинула голову. Глаза её были чуть влажными, но она не плакала. — Её казнят. Тэрн замер. Насколько безумен этот мир? Разве настолько? — Да, это серьёзное преступление... — "Не карать мелкие проступки — значит, порождать большие"... Не смотри так, у нас всё не настолько жестоко. Если бы только это, её бы просто сослали на рудники!.. Но она нарушила ещё несколько законов... она... она же из Эрнела... Она смеялась слишком громко... и... "Я ненавижу этот город", — понял Тэрн. Не то чтобы это имело какое-то значение (городу так точно было плевать), но чувство это вдруг сформировалось особенно отчётливо. — Расскажи мне, что нужно делать.