Постельные игрушки коронованных особ

— Потом расскажешь мне про игрушки коронованных особ, — сказал я и усмехнулся. Данселейм в ответ расхохотался. Наемник, который наверняка успел поработать со многими сильными мира сего, он точно знал, что могут сделать правители с нашим маленьким отрядом. Послать в долгое и бессмысленное путешествие, например. Никто не обязан был нам верить. И никто не был обязан нам помогать. — Тебе понравится мой рассказ, я уверен, — глаза в прорезях маски блеснули. "Игрушки коронованных особ" эхом отдавалось в моей голове, пока я мерил шагами ковер. Теперь я — король. Я? Король? Нелепо и глупо все это звучало. — Успокойся, — насмешливо сказал Данселейм. — Подумаешь, корона на голове. — Но ты же со мной останешься? — Если ты действительно хочешь этого. А ты хочешь? При нашей первой встрече у него были коротко обрезанные волосы, маска, закрывавшая половину лица; ядовитый характер, любовь к насмешкам и язвительным подколкам. Сейчас передо мной стоял эльфийский воин, прошедший множество битв, преданный своими собратьями, но вернувший — с моей помощью — имя и честь. И, Тьма побери, когда он носил маску, мне было намного легче с ним разговаривать. — Я хочу сбежать отсюда, — признался я. Это все было неправильно. Безродный мальчишка-маг, ученик архимага, не может стать королем, даже если пару раз оказал услугу эльфам, друидам, гномам, всему миру. Мне хотелось заплакать, закричать, забиться, выть и умолять себя проснуться от этого слишком уж затянувшегося дурного сна. Учитель предал меня, полностью отдавшись Тьме. Подруга детства и первая моя влюбленность погибла. Мой город все еще лежит в руинах. — Идем, — сказал Данселейм и протянул мне руку. — Что? — спросил я. — Я сказал: идем. Ты ведь хочешь сбежать. И мы сбежим. Я прекрасно знаю, как нужно скрываться и прятаться. Отсидимся где-нибудь, потом они успокоятся, найдут себе другого короля, возложат на него корону… Я посмотрел на Данселейма, потом покачал головой, отступая на шаг. — Я не могу. Понимаешь? Им всем сейчас нужен какой-то символ, зримое подтверждение того, что все закончилось. Зло побеждено, герой торжествует. Все радуются и поют. И танцуют. — А что чувствует сам герой, никого не волнует, так? — дополнил Дансейлем. — Хорошо, мы останемся. Вернее, ты останешься. — А ты? — спросил я и облизал губы. Неужели теперь он скажет мне, что уходит? Это будет чересчур… больно. Да, мне будет больно, я почему-то отчетливо это понял. За время нашего путешествия я как-то незаметно привык к тому, что Дансейлем всегда рядом, всегда готов обнять в шутку, посидеть рядом, пока я засыпаю, успокоить, объяснить, что вот этот пугающий меня свист — просто ветер в песках. И я не мог лишиться этой молчаливой поддержки и спокойного надежного плеча рядом. Только не сейчас, когда мне нужна его поддержка как никогда раньше. — Мне пора дальше. Не знаю, куда пойду, даже не спрашивай. На свете еще много мест, где понадобится наемник, хорошо владеющий клинком. — А что, если мне нужен как раз такой наемник? — спросил я. Знаю, что все это выглядит очень жалко. Но я не мог отпустить Данселейма, только не сейчас. — И зачем бы я был нужен блистательному герою? Данселейм был себе верен в одном: он не был серьезен, усмехался, испытующе глядя на меня. Я прикрыл глаза, собираясь с мыслями. — Наверное, я неправильный герой… Или чересчур правильный. Да, все верно: принц и рыцарь. Каждому принцу по рыцарю, каждому человеку по эльфу. — Это что, признание в любви? — преувеличенно серьезно спросил он. — Неловко вышло, да? — я открыл глаза. Данселейм стоял вплотную ко мне, как оказалось. Потом наклонился, взяв мое лицо в ладони, долго смотрел мне в глаза, словно пытался что-то там прочесть. Не знаю, что он умудрился там высмотреть, но он улыбнулся. — Ничего, это было вполне романтично… мой король. Наверное, мне следует ответить чем-то настолько же нежным? — Не смейся, — попросил я. — Хотя бы сейчас будь серьезным. — Я вполне серьезен, уверяю. А то, что я так глупо улыбаюсь, это все нервы. Я, знаешь ли, не каждый день кому-то признаюсь в чувствах. Я ожидал, что Данселейм что-нибудь скажет сейчас, такое, в лучших эльфийских традициях, или что-нибудь такое, что он обычно говорит, насмешливое, что я не сразу смогу понять, даже внутренне приготовился осмысливать его слова и пытаться сообразить, что Данселейм имел в виду. Вместо этого он меня поцеловал. Я настолько опешил, что даже не подумал возмутиться. А когда язык эльфа оказался у меня во рту, а его ладонь уверенным движением скользнула мне под рубаху, возмущение потеряло какой-либо смысл. Потому что, когда ткань штанов спереди недвусмысленно натягивается, а ноги подкашиваются, кричать "Что за наглость?" бесполезно. И это все один поцелуй? А дальше что? — Заметь, я стоически воздерживаюсь от вопросов вроде того, был ли у тебя прежде опыт отношений с мужчинами. — Ага, ты вместо этого болтаешь всякую ерунду, — согласился я. Данселейм хмыкнул. А потом позади каким-то чудом оказалась кровать, на которую я рухнул, когда ее край коварно нырнул мне под колени. То, что на мне уже нет штанов и сапог, я понял, когда сквозняк коснулся обнаженной кожи. — А… Я забыл, что хотел сказать, когда Данселейм принялся раздеваться. Свет свечей согревал его кожу, ложился золотистыми бликами на красивое сильное тело, смягчая некую угловатость, присущую всем эльфам, даже воинам. Я, не отрываясь, следил за тем, как ткань штанов стекает вниз, открывая взгляду… Да вообще все открывая. Данселейм направился ко мне, неслышно ступая по ковру. Я поймал себя на том, что взгляд так и мечется от груди, перечеркнутой наискосок тонким шрамом, до следа от стрелы на бедре, избегая самого главного. Еле слышный смешок заставил меня стушеваться и с некоторым вызовом посмотреть на возбужденный — Тьма побери, я в ком-то вызываю телесное желание — член, потом в глаза Данселейму. — А вот сейчас я должен задать вопрос… — Был, — усмехнулся эльф, опускаясь на кровать. — А сейчас просто ни о чем не думай, ладно? И я перестал задаваться разными странными вопросами. Мысли в голове причудливо смешались в пестрое хаотичное нечто. Единственным, что я мог ощущать, был жар, охвативший все тело, постепенно стекающийся куда-то к низу живота, чтобы потом выплеснуться вместе с семенем. Данселейм даже не довел нас до самого главного, просто заласкал меня поцелуями, вылизыванием и изредка весьма чувствительными укусами. Этого пока что хватило. Не знаю, был ли я разочарован тем, что мы так и не стали единым целым, как говорят эльфы. Наверное, нет. Это было бы слишком уж наивно: все получить в одну ночь. — Спасибо, — сказал я. — А… — Может быть, завтра ночью, — беспечно отмахнулся Данселейм. — Ночей впереди много, мы еще все успеем, мой король. А теперь постарайся уснуть. Завтра коронация, праздник, будет много вина. И я никуда не денусь, обещаю. — Правда? — Правда. Никуда не пропадет твоя любимая постельная игрушка. Я попытался было возмутиться, но в сон клонило все сильнее, так что я просто уснул в объятиях своего личного убийцы.