Мой ангел

- Бьякуран-сама!... Бьякуран-сама! Непривычно слышать свой собственный голос столь надрывным и громким, крик режет уши и пронзает тело до костей. Но он ничем не может помочь случившемуся – легкая и белоснежная тень медленно растворяется в ночи – уходит в никуда. Лишь и остается созерцать спину крылатого ангела, что так легко подарил целый мир, а потом также легко его отнял, не оставив ничего кроме черной, густой и вязкой как патока темноты, что молчаливо поглощает тело и разум без остатка. Он тонет, тонет в ней, тонет и кричит и тянется, тянется вперед за тенью, он хочет достать, лишь на миг коснуться этих белых прекрасных крыльев, этой души человека, давшего ему настоящую Жизнь. Но тень уходит. Даже не обернувшись, а он погружается все ниже, все глубже, все чернее становится и без того смольная темнота вокруг. Он делает вперед отчаянный рывок, в попытке догнать ускользающее видение, но неверная черная жижа под ногами проседает, схватывает за подошвы и не отпускает – он падает, падает на колени и погружается в темноту еще сильнее. Она быстро, бесшумно и легко поглощает его – уже по пояс он потерян в липком ужасе одиночества и забвения, теперь по плечи… И только собственный полный отчаянной боли крик режет уши. А тень пропадает. Ему еще кажется, что он видит ее силуэт сквозь раскрытые пальцы протянутой вперед руки, но сердцем он знает – ее там уже нет. И больше никогда не будет. Тень не вернется назад, даже если бы он сорвал горло в кровь. Никогда не вернется, он ей больше не нужен. И света больше нет – даже отблески светлых крыльев стремительно гаснут впереди. Тягучая смола ночи поднимается все выше, захлестывая рот и нос – она вливается, едкой кислотой разъедая тело изнутри, делает его тяжелым, бессмысленным и бесполезным. Лучи исчезают во мгле и последним, что видят два блестящих от слез зеленых диска остается кромешная, полная боли чернота. Кикё открывает глаза. В окно слабо пробивается лучик утреннего солнца – именно он скользит по кровати и добирается до носа спящего Хранителя Облака. А потом прыгает на глаза и заставляет последнего проснуться. Зеленоволосый с трудом осознает, где он находится – грудная клетка ходит ходуном в такт нервному, возбужденному дыханию, на лбу выступает испарина. Бывший Мильфиоре чувствует, что по щеке скользит влажная капелька слезы. Он чуть хмурится и приподнимается на локтях, силясь сообразить, что же с ним происходит, в какой он пребывает реальности. Ах да. Это же его… комната. Кике садится на кровати, потирая руками лоб – воспоминания стали возвращаться, вытесняя осадок от кошмарного сна, а в сердце воцарилась привычная серая неприязнь, смешанная с грустью. Бьякуран-сама действительно никогда уже больше не вернется, он убит. А сама его бывшая права рука ныне пребывает в Варии, так как у последних элементарно была нехватка достойных кадров с силой кольца Облака. Кике мрачно посмотрел на нелюбимую форму, висевшую на стуле. Он в сотый раз пожалел о том, что его нынешний босс не пристрелил его насмерть тогда, сразу после битвы. Вернее… Зачем нужно было его спасать? Умом Кике все прекрасно понимал – благо, проблем с тактико-стратегическим мышлением он не испытывал: он силен и он – недостающее звено. Но душой не хотелось принимать происходящее, ни капельки. Впрочем, зеленоволосый знал, что это чувство взаимно – не нужно было быть экспертом в области психологии, чтобы сделать такой вывод. Не было напряжения, но была устойчивая неприязнь, недоверие. Впрочем, напряжение тоже было – Кике знал, что, к примеру, лучше лишний раз не пересекаться ни с Леви, ни с Бельфегором. Единственный, кто спокойно на него реагировал был Фран, но Кике прекрасно понимал, с чем это связано. Про Занзаса даже не шло речи, а капитан Скуало… Не доверял, подозревал, хоть внешне и был лоялен. Нутром Кике чувствовал, что как раз возможно с той стороны рано или поздно начнутся перемены, но он их не хотел. Он вообще ничего не хотел после всего произошедшего. В голове не желала укладываться информация о предательстве – а как еще это назвать? – Бьякурана. Нет, по полочкам он все разложил, он пытался найти этому логичное, адекватное объяснение, и не смог. Но сердце отказывалось принимать происходящее, оно сжималось и пронизывалось адской болью всякий раз, лишь стоило подумать, что босса Мильфиоре больше нет. Что того человека, который смог открыть целый мир Кике, подарить ему полноценную, настоящую и живую жизнь, того, за которым он был готов идти на край света и дальше, и еще дальше и выйти за пределы всего доступного, если потребуется, - его больше нет. Кике прикрыл глаза. Поэтому его мучили кошмары. Практически еженощно на протяжении всего последнего полугода – а ровно столько и прошло с момента знаменательной битвы семьи Вонгола с Мильфиоре. И по мере прохождения времени, Кике все больше сожалел лишь об одном – что ему улыбнулась «удача» остаться в живых. В сером, лишенном смысла мире, где больше нет ориентиров, нет никаких устоев, зацепок и платформ, на которые можно было бы опереться. Где нет Жизни. Есть лишь механически совершаемая работа разного плана, ее можно сделать хорошо или плохо, но жизни в широком понимании этого слова больше нет. И никогда уже не будет, потому что такого второго как Бьякуран – просто не существует здесь и сейчас. Шум за дверью отвлек Кике от осознания реальности. Он чуть нахмурился и неторопливо поднялся – надо было одеваться, дабы встречать новый день. Даже если в этом не было смысла больше, все равно надо. Кике, к сожалению, знал, что умереть так легко он не сможет – при всем полном отчаянии, расстаться добровольно с собственной жизнью оказалось не так просто. А сделать другим это и того сложнее, он ведь и вправду силен. Зеленоволосый застегнул ремень поверх раскрашенного в бежевый и черный плаща. Он лишь мельком глянул в собственное отражение в зеркале – оценить насколько аккуратен его вид – стараясь не думать о том, что на нем надето. Перед внутренним взором на долю секунды мелькнул привычный образ черной формы Мильфиоре и исчез. Кике сделал глубокий вдох и медленный выдох, стоя перед дверью своей комнаты и держась за ручку. На лице не отражалось ни единой эмоции, оно было непроницаемой спокойной маской, которая никогда никому не позволит разглядеть, что же творится там внутри. А внутри все просто летело в разверзшуюся пропасть, так и замерев в этом ужасном миге падения. Кике моргнул, и в зелени глаз замерцала непробиваемая стенка спокойствия – незачем кому-то, а уж тем более варийцам, знать обо всем том, что творится в его душе. Он повернул дверную ручку и плавным, решительным и стремительным движением открыл дверь, также плавно и легко покидая свою комнату. Если он правильно помнил, то с утра назначено собрание всей группы, вернее всей, за исключением Занзаса, и начнется оно через пять минут внизу, в холле особняка. И, как совершенно точно помнил Кике, капитан Скуало крайне не любил, когда опаздывают. Он спустился в холл за минуту до начала, остановившись у самой дальней от всех стены, позволяющей при этом спокойно все расслышать и понять, практически вытянувшись по стойке смирно. Хотя по большому счету, теперь уже было все равно, как и что делать. Но Кике все равно упорно следовал выработанным годами привычкам и внутренним ритуалам. Просто потому, что потерянному в бессмысленной жизни созданию надо чему-то следовать, нужно держаться за что угодно – хоть за тончайшую ниточку во время шторма. Хотя бы так, лишь бы не отпускать ее, ведь хоть куда-то надо идти, даже не видя света маяка. Потому что если остановишься даже на миг – тебя тотчас поглотит черная тьма сумасшествия и выест изнутри, медленно и неотвратимо.

***

Все было предельно понятно – новая операция по захвату врага, начало намечено на послезавтра; детали Кике слушал внимательно, запоминая все до единой, но особого значения он им не придавал. Он и так знал, что от него нужно – сила, сила и еще раз сила. А затем капитан Варии объявил, что на сегодня на этом все, пока все вольны заниматься тем, чем их душа пожелает. Кике достаточно быстро, но спокойно покинул не только холл, но и особняк. Сейчас уже он вполне мог это сделать, дабы не пересекаться с членами Варии лишний раз, хотя такое счастье выпало ему всего лишь месяц назад. До этого с ним постоянно находился кто-нибудь из офицерского состава, либо он сам должен был быть в пределах особняка. Кике понимал, в чем суть этих мер, но не видел в них большого смысла – куда ему сбегать, если ничего не осталось? Если нет никакой разницы, то он не видит смысла в лишней растрате сил. Убить его при попытке побега тоже не смогут – тогда бы его никто не стал спасать раньше. Только станут хуже и без того холодные отношения, основанные на взаимной неприязни. Фактически спиной ощутив хмурый взгляд мечника, Кике обернулся и коротко отрапортовал. - Я вернусь через два часа. В этом не было необходимости, но лучше было сделать. Блондин на это ничего не ответил, только кивнул, переключаясь на какие-то свои внутренние заботы. Остальные Кике мало волновали, он действительно как-то обращал внимание только на свое непосредственное начальство. И то, лишь для того, чтобы понимать, какое развитие действий ждет его дальше, другого смысла в происходящем не было. Кике покинул особняк и направился в расположенный неподалеку лес. Сидеть в четырех стенах было адской пыткой, мысли гонялись по кругу, и никакая выдержка не была способна их удержать. При прогулке было легче справиться с самим собой, да и обстановка меньше напоминала о произошедших в жизни переменах. Зеленоволосый довольно быстро углубился в чащу – такими темпами он скоро наизусть будет знать каждую веточку в округе, но так будет даже лучше. Хоть что-то же должно пусть фиктивно, но радовать и отвлекать внимание. Так почему бы не знакомый до каждого дюйма лес?.. Под ногами слегка хрустнула ветка – Кике не старался никак скрыть своего присутствия. Даже наоборот, он старался наделить окружающее пространство звуками – они хотя бы немного напоминали ему, что он живой и осознает окружающий мир. Хранитель Облака посмотрел под ноги и присел на корточки, зачем-то подняв переломанную ветку с земли. Если откровенно, то ему не было разницы, что сейчас делать. Кике прекрасно понимал, что большая часть его действий – отчаянная попытка удержаться на краю реальности, чтобы не скатиться в пропасть бессознательного сумасшествия. И он понимал, что рано или поздно его сил не хватит, если не появится нового достойного смысла жить. А его не появится. Велоцираптор выпрямился, выбрасывая веточку, и развернулся на каблуках. Он прикрыл глаза, снова глубоко вдохнул, прислушался к окружающему пространству и наугад двинулся в новом направлении, продолжая все также глубже и глубже уходить в лес. - А, вот ты где, Кике-кун, а я тебя везде ищу, забегался уже, - певучий голос с нотками позитива заставил зеленоволосого замереть на полушаге. Кике никогда, ни с кем бы, ни за что не перепутал этот тембр. Он ощутил, что глаза невольно округляются, а сердце начинает заходиться в бешеном ритме. В голове отчаянным зайцем метнулась мысль, что это, вероятно, первая стадия психоза и теперь ему мерещатся голоса, а завтра уже кошмарные сны станут реальностью, и он будет видеть крылатую тень за каждым углом. Кике с ужасом осознал, что у него не достает сил обернуться. Где-то внутри все натянулось до отказа, только прикоснись – и вмиг порвется, разлетится в разные стороны и уже не соберется заново. Он не мог заставить себя сделать это небольшое усилие, хотя пытался изо всех сил. Послышался хруст веток, как будто кто-то только что спрыгнул откуда-то сверху. А потом слуха Кике достиг звук приближающихся шагов. - Я что-то не помню у тебя привычки подолгу гулять по лесам, давно увлекаешься? – голос был все таким же светлым и абсолютно положительным. Так умел разговаривать один лишь человек, до боли знакомый бывшему Мильфоре. Кике каким-то чудом слегка повернул голову назад и замер. То ли он правда уже сошел с ума, то ли этот мир сделал тоже самое. При всей стальной выдержке, Кике понял, что у него дрожат руки, а глаза вот-вот начнут слезиться. Это правда он. Или же галлюцинация. - Ты меня не очень рад видеть, я смотрю, - Бьякуран искренне и от души улыбнулся, стоя всего в паре шагов от своего подопечного, и убрал руки в карманы белых брюк. На самом деле бывший (во всяком случае, в этом времени) босс Мильфиоре прекрасно знал, чем была продиктована такая реакция его правой руки, но он также понимал, что именно сейчас подобного рода высказывания нужны Кике, как кислород. Иначе последний просто не поверит в происходящее. - Я… - Кике осознал, что неоконченная фраза сама сорвалась с языка. Он медленно сглотнул и повернулся теперь уже полноценно лицом к лицу к своему боссу. Нет, это не шутка? Он скользил взглядом, по застывшему с улыбкой на устах Бьякурану – до боли знакомый белый ежик чуть непослушных волос, фиолетовая метка под глазом, слегка приподнятые вверх уголки губ и смеющиеся глаза, суженные фактически до размера щелок. Сердце пропустило где-то удар. Потом опять. Потом Кике понял, что он практически не дышит, а рука сама неуверенно потянулась к белой просторной майке, которая фактически висела на своем хозяине в силу ее размера и его комплекции. Нет, он не мог. Ему нужно знать наверняка. Даже если это плод его больного воображения, знать наверняка все равно нужно. Необходимо для жизни и здравомыслия. Где-то на задворках сознания метнулась мысль, что у психов и осязаемые галлюцинации есть, но она исчезла также быстро, как и появилась. Все равно другого метода проверить это наверняка не существует. Бьякуран молча и с улыбкой пронаблюдал за действиями своего подчиненного, он и не рассчитывал на другую реакцию, слишком хорошо он знал Кике. Да и, в конце концов, они никуда не спешат, да и ничего из ряда вон выходящего пока не случается, можно подождать, дать возможность Кике все оценить самому. Пальцы коснулись легкой и приятной ткани. А потом Бьякуран почувствовал, как те же пальцы чуть сильнее надавили – теперь явно должна была почувствоваться не только кожа, но и ребра под ней. - Убедился, Кике-кун? – весело, причем искренне весело, прокомментировал Бьякуран, - я не похож на говорящий труп, правда? В голове Кике что-то заклинило. Он был живой. Теплый. Настоящий. По крайней мере, об этом говорили тактильные ощущения – он чувствовал даже сердцебиение где-то там, под слоями одежды, кожи, костей и мышц. «Но это же невозможно». Кике закрыл глаза, невероятным усилием воли заставляя себя представить, что перед ним ничего нет – только воздух, тишина и лес. Ничего лишнего. Ничего… инородного. Того, чего здесь не должно быть. Но это не помогло. Ровный пульс Бьякурана, казалось, проходил сквозь кончики пальцев прямо в сердце самого Облачного хранителя. Кике понял, что он слегка теряет сознание – ноги дрогнули, но зеленоволосый устоял, невероятным усилием воли заставив тело подчиниться. А затем снова открыл глаза. - Кике-кун, я правда живой, у тебя нет никаких видений, - наконец-то выдал Бьякуран, решив, что сейчас уже вице-командир отряда Мильфиоре готов принять эту информацию без видимых последствий для его психики. А затем Кике рухнул на одно колено. Совсем как когда получал приказы и клялся выполнить их любой ценой. Бьякуран улыбнулся шире – на самом деле, Кике-кун умудрился его поразить столь упорной выдержкой, Дракон ждал, что нервы у того сдадут намного раньше. Но видимо, сказались суровые условия жизни последнее время (в коих воскресший и не сомневался), а также серьезная подготовка в этом плане – Кике был самым дисциплинированным во всем Мильфиоре, фактически являясь образцово-показательным подчиненным. - Бьякуран-сама… - Кике поднял взгляд вверх, сознавая, что при всем желании сдержаться не получится – глаза предательски заблестели и стали влажными. Кике не мог дальше найти слов, они просто не приходили в голову. Он испытывал совершенно непередаваемую гамму чувств, раздиравшую его душу и разум в кардинально противоположные стороны. Но он так отчаянно хотел поверить в происходящее. Так отчаянно хотел, что голос разума потонул в водовороте ощущений. Даже если потом выяснится, что он лежит под капельницей в больнице или сидит в смирительной рубашке в психдиспансере, сейчас это был самый счастливый момент в его жизни. Действительно «самый» - он не был так рад даже, когда Бьякуран впервые возник в его существовании. Слезы все-таки покатились по щекам, Кике поймал себя на мысли, что не старайся унять он себя всеми силами, то он бы разрыдался весьма просто и по-детски в голос. Просто от облегчения, от радости и от осознания того, что он снова знает, что такое «жить». Бьякуран присел на корточки, оказываясь глазами на одном уровне с Кике. - Ну-ну, Кике-кун, - Бьякуран улыбнулся и коснулся влажной от слез щеки своего самого преданного подчиненного, - я думал, ты будешь рад, узнав, что я живой. Кике зажмурился, до боли закусывая губу – волна чувств поднялась внутри как цунами, грозя пролиться действительно настоящей рекой слез. Они так уже горячие текут бурным потоком, не хватало его только усилить. Он сжал руки в кулаки, силясь сделать вдох так, чтобы не всхлипнуть. Никакая выдержка мира не могла бы сейчас помочь ему подавить в себе это желание – он вдруг ощутил, что с его плеч рухнула тяжелая и неподъемная гора. Что кандалы, которые сковывали его желание жить, не давали ровно дышать, испарились в мгновение ока, забрав с собой ощущение тяжести, безысходности и ужаса. Что где-то там за стремительно исчезающими облаками снова взошло солнце и видно бескрайнее, бесконечное, дарящее жизнь небо. От этого ощущения хотелось рыдать и смеяться, именно так, одновременно и никак иначе. Хотелось летать по бескрайним просторам неба и знать, что ты бессмертен и будешь жить вечно. И будешь вечно счастлив. Тело сводило от нижней челюсти до низа живота – и губы, и руки, и веки, и даже брови дрожали в отчаянной попытке удержать себя в рамках дозволенного, закушенная губа отчаянно сигнализировала хозяину о том, что еще немного – и дело дойдет до крови. Кике с трудом сделал вдох, проглатывая подкатившие к горлу всхлипы и комки, заставляя себя хотя бы немного расслабиться. Сейчас он мог смотреть только вниз, не в силах поднять полные слез глаза на своего ангела. - Я не смел надеяться, Бьякуран-сама… - каким чудом, он смог выдавить эту фразу, не разрыдавшись в голос, оставалось загадкой даже для Хранителя Облака. Бьякуран чуть не присвистнул, но вовремя удержал себя – он и вправду был впечатлен выдержкой Кике. Самому Белому Дракону было достаточно тяжело представить, как бы он повел себя в подобном положении, но он прекрасно знал, что Кике искренне был уверен, что вся его жизнь завязана на одном лишь боссе Мильфиоре. И если честно, в свете таких обстоятельств Кике проявлял самоконтроль удивительной степени. - Значит, сегодня твой день, Кике-кун! – он просто улыбнулся и выпрямился, продолжая с такой же легкой полуулыбкой смотреть на велоцираптора, - вставай, - чуть пропел Бьякуран, убирая руки в карманы. Кике снова поднял взгляд вверх, а затем послушно выпрямился под едва слышное «есть» из собственных уст. Он понимал, что это был не приказ, ни намека на него не было слышно в голосе босса, но ответная реакция вырвалась совершенно непроизвольно. Кике ощутил, как предательские рыдания отступают, а дыхание постепенно выравнивается – вот уже и сердечный ритм не зашкаливает, а всего лишь учащен, и низ живота не сведен адским спазмом, не дающим сделать ни вдох, ни выдох. - Как вам удалось выжить? – этот вопрос мучил его сознание с самого первого момента понимания, что все происходящее – не обман. Он маячил там, в глубине, фоновым рисунком ко всей остальной палитре чувств. И он не мог остаться без ответа, он не имел права оставаться таковым. - На самом деле я к тебе сюда пришел «в гости», - честно отозвался Бьякуран. Он изначально ставил себе цель появиться ровно с этой новостью. После того, как Дракон понял, что проигрыш в будущем неизбежен, он отказался от такой игры и теперь все пойдет иначе и в другое русло. Но по прошествии времени в белую голову пришла мысль, что в том, другом, альтернативном будущем, остался тот единственный, кто никогда не узнает, как оно теперь будет на самом деле. И в свете всего произошедшего, Бьякуран счел нужным навестить его. Хотя бы в награду за всю проявленную к нему преданность. Взгляд Кике оставался вопросительным, а потому потребитель зефира продолжил все тем же спокойным и светлым тоном. - В десятилетнем прошлом я решил больше не заниматься этой игрой, - Бьякуран чуть прошел вперед, нацеливаясь на ствол поваленного дерева, - и присоединиться к Саваде Цунаеши. Кике молча наблюдал за своим боссом, жадно ловя каждое слово. В сердце слегка кольнуло грустью от осознания, что на самом деле этот Бьякуран – из прошлого. Но эта льдинка моментально растаяла, потому что теперь Кике знал наверняка – его босс не умрет в будущем. Если он теперь идет по другому пути, значит, он будет жить и все будет в порядке. А одно это знание стоило всего мира вместе взятого. Если даже Бьякуран и будет жив, пусть не здесь, пусть где-то еще, пусть Кике, этот Кике, который стоит здесь и сейчас, этого никогда не увидит, так даже если будет так – вся его жизнь имеет смысл. Она все равно будет окрашена в яркие цвета и не будет не нужной. Никогда. Бьякуран уселся на поваленное дерево и пронаблюдал за Кике. Даже сейчас смену чувств можно было различить в основном на дне зеленых глаз – выдержка и впрямь была потрясающей. Но Дракон кожей ощущал, что Кике несмотря на облегчение все равно взволнован и пребывает в нервном напряжении. - И я пришел сюда, чтобы рассказать тебе об этом, - просто закончил Бьякуран, продолжая улыбаться. Пояснять дальше ему не хотелось, пусть Кике сам предполагает, какой именно мотив двигал его боссом в момент принятия этого решения. Кике вдруг ощутил, что небо действительно расчистилось, а солнце вышло из-за туч. Мир стал простым и легким, понятным и доступным, каким он был тогда, при жизни Бьякурана. Это действительно был настоящий Бьякуран-сама, вот он, из прошлого, Кике не сошел с ума и не страдает галлюцинациями. И да, пусть здесь и сейчас его не будет рядом, но там где-то еще за миллионы других будущих отсюда, он будет жив. Во всяком случае, он не умрет так, как случилось в этом мире. Внутри неожиданным теплом разлилась волна умиротворения и успокоения. А вместе с ней поднялась другая – еще более теплая, объемная и преисполненная самых светлых чувств. Ведь Бьякуран специально пришел сюда, чтобы рассказать Кике о случившемся! Он.. Он.. Он не оставил его даже сейчас, даже несмотря на то, что в том прошлом десять лет назад сам Кике тоже есть, даже несмотря на это, его Бьякуран-сама пришел к нему и снова подарил свет и смысл, желание идти вперед и двигаться дальше. Уже второй раз за его жизнь. Где-то внутри снова дернулись рыдания облегчения, но были подавлены. - Благодарю Вас, Бьякуран-сама, - и Кике снова припал на одно колено, но теперь уже осознанно, не от бессилия перед собственными чувствами, а из-за глубокой и верной преданности своему боссу. Который не оставил его даже теперь. Где-то внутри зародилась легкая улыбка вселенского счастья, так давно позабытая и оставленная в пыли. Его ангел снова с ним. Он не ушел во тьму и не оставил его. Он вернулся и принес с собой теплый свет, укутал им и оставил навечно. Чтобы его нерадивый подопечный больше никогда не блуждал в липкой темноте.