Пойман на лжи

      Когда он возвращается домой, мысли и сердце становятся невыносимо тяжелыми. Ложь подобна вирусу, проникает во всё, что происходит вокруг. Он смотрит на свои руки — они ему не подчиняются. Смотрит на свои губы — красные, словно размыты от чужих поцелуев. Шея покрыта парой неосторожных засосов. Волосы сохранили чужой запах. Нет ничего хуже, чем делать вид, будто всё нормально, когда предательство столь очевидно.       «Зачем всё это, боже?» — проносится в голове Чимина, пока ноги устало двигаются в направлении ванной.       Включив душ, Пак подставляет свои ладони, ощущая неравное соотношение тёплой и холодной воды. Он медленно снимает с себя рубашку, и тут взгляд падает на зеркало. Его отражении видны лишь плечи, покрытые несколькими царапинами. А там уж, наверное, и лопатки — Чимин развернулся спиной, чтобы проверить. Да, так и есть. При всём желании душ явно не смоет всех следов произошедшего. Тяжёлый вздох.       Приведя себя в порядок настолько, насколько это возможно, парень вышел из ванной, обернувшись в халат. Он босыми ногами ступал на холодный пол, оставляя мокрые следы, но тут внезапно остановился. Впереди, на кухне, горел свет.       «Когда он вернулся?» — Чимин заспешил в эту комнату. И застал простую, но пугающую картину: яркий свет и мрачная тишина. Всё чисто и нетронуто, будто никого здесь и не было. За столом спиною сидит человек в чёрном костюме. В его руке тлеет сигарета, пепел которой аккуратно и быстро падает в пепельницу. Этот затылок и спину невозможно не узнать.       — Давно ждёшь меня? — слегка нервничая, Чимин подходит и садится напротив, поправляя ворот халата на шее.       Тот самый человек подносит сигарету к губам и глубоко, спокойно делает затяжку. Выдох — и вокруг расстилается почти прозрачный дым.       — Даже слишком, — сухо отвечает тот. Он опускает глаза вниз, не решаясь посмотреть на собеседника, но вскоре что-то внутри щёлкает, и он обретает над собой контроль. Его глаза устремляются на Чимина с неприятным легким прищуром. — Как дела на работе?       — Оу, всё хорошо, — кивает Чимин, стараясь скрыть беспокойство. — А твои? Если бы я знал, что ты вернёшься раньше… Нужно было меня предупредить, я приготовил бы что-нибудь… Чонгук, что-то случилось?       — Да, я соскучился, — как лезвие, слышит Чимин в ответ, — Мы так мало видимся в последнее время. Мы пропустили твой День Рождения, прости меня. — рука, всё ещё державшая в пальцах сигарету, тянется к Чимину, и Чон убирает со лба мокрые пряди чёлки. От этого мороз по коже.       — Ничего, я понимаю, — проглотив подступающий ком, Чимин готов дать себе серьёзную затрещину за свои слова.       Чонгук убирает руку, делает последнюю затяжку и тут же тушит окурок в пепельнице. Его губы растягиваются в улыбке.       — Да, я благодарен тебе за это. И я хочу выразить свою благодарность, — Чон встаёт из-за стола и подходит к Паку. Тот явно опешил, рот то и дело открывается и закрывается, не издавая ни звука. Он вскакивает, руками останавливая парня, приставив ладони к его крепкой груди.       — Стой, не надо, ты же так устал. Тебе нужен отдых, — пытается увильнуть светловолосый Чимин.       Но действия Чонгука внезапно становятся только грубее. Он подталкивает своего парня к стене, прижимая его к ней, опускает руку, и та проскальзывает под халат. Проносится секунда после столкновения тел, но рука Чонгука уже держит чужой член, водя по нему вверх-вниз.       Чимин закусывает губу: «Он все поймет, как только снимет халат». Отчаянно пытаясь остановить Чонгука, он чувствует лишь более грубые объятия. Тело, не слыша своего хозяина, начинает реагировать на наглые ласки, поддаваясь возбуждению.       — Чимини, ты такой милый и стеснительный, — Чонгук рывком распахивает халат, но Пак все ещё прикрывает заветные опасные метки, — Пожалуйста, не сдерживай себя. Будь со мной искренним.       Чон целует парня, а затем опускается перед ним на колени. Продолжая движения рукой, он полностью заглатывает член и сразу задает быстрый темп. Во рту тепло и влажно, язык активно лижет головку, а вдобавок ко всему Гук умело втягивает щёчки, которые так же приятно касаются внутренними стенками ствола, когда его вводят глубже. Маленькая капля слюны стекает по подбородку Чона. В его старательных глазках собираются слёзы. И всё это сопровождается пошлыми звуками причмокивания и мычания. Он смотрит вверх, прекрасно зная, как сносит крышу от этого вида партнёру. А того, действительно, уже унесло — о сопротивлении уже никакой речи не идёт.       Чимин поднимает Чонгука с колен и впивается в его влажные разгорячённые губы. Быстро срывая с него пиджак, рубашку, он отбрасывает всё в сторону, не давая Чону времени на то, чтобы раздеть его самого. Тем временем тот уже расправился со своей нижней частью одежды, представ уже абсолютно голым.       Чимину объяснять не нужно, он разворачивает парня спиною, подводя к столу.       — Не стоит прелюдий, — внезапно сказал Чонгук, опираясь руками на стол.       — Как скажешь, — Чимин сплевывает себе на руку и проводит ею вдоль своего члена, потом делает ещё один плевок, проводя по входу Чонгука.       Не прошло и минуты, как из груди Чонгука вырывается громкий стон. Почувствовав резкую боль, он вцепился в края стола, который тут же начал ходить ходуном, издавая шум. Чимин беспощадно трахает своего парня, и с каждым толчком в его голове стучит «прости, прости, прости». Ненавидя себя, возбужденный до предела Чимин кончает внутрь. В этот момент было совсем не важно, кончил ли его партнер. Он медленно вытаскивает член и запахивает халат, всё ещё тяжело дыша.       Чонгук сползает со стола и садится на пол. Дотянувшись рукой до своих брюк, которые он оставил совсем рядом, нащупывает пачку с последней сигаретой. Зажав её в зубах, прикуривает.       — А ты… скучал? — лениво вставая с пола, спрашивает он.       — Да, Гуки, — все ещё пытаясь отдышаться, Чимин сел на стул. От оргазма ноги были словно ватные.       — Ого, — несколько театрально произносит Чонгук, заходит к нему со спины и обнимает.       Одна его рука нежно касается мягкой щеки — в другой проблескивает что-то металлическое. Чимин не успевает понять, как из его шеи сильным потоком разливается кровь, заливая весь пол своими красными каплями. Он падает со стула вперед на колени, пытаясь ладонями зажать рану.       Чонгук наклоняется, берётся за ворот халата и опускает его вниз. На его лице ничего, кроме лёгкого разочарования.       — Ложь.