Спецэффект

Saat aku terpuruk dan jiwaku begitu lelah Saat masalah datang dan hatiku terbebani Aku masih menunggu di sini tanpa suara Sampai kau datang dan duduk sebentar bersamaku Celtic Woman

– До свидания, Драгомир! – Счастливо, мой хороший! Ты превзошел себя! – Чувак, ну ты зажег… – Здорово, друг. Говорят, за бугром решили снимать пилотку «Всадников Перна». Не хочешь пройти кастинг? – Драгомир Велеславович, зайдите, как будет удобно, к Павловой за авансом... Драгомир улыбался. Голоса коллег грели не хуже золотых фонариков, а осознание хорошо выполненной работы дарило немного щекотное ощущение бабочек в животе. Он помахал охраннику на проходной, пробежался до большого заказного автобуса, осторожно втиснулся в салон, стараясь никому не наступить на ногу, и примостился на задней площадке. Почитал немного вечерние новости, похрустывая свежей газетой и время от времени поглядывая в окно и вслушиваясь в ровное гудение двигателя. Город купался в безмятежных летних сумерках. Спешили по домам люди, торопились в кино или на вечернее студенты, деловито сновали туда-сюда автомобили, и в беспричинной панике то и дело взмывали в воздух стаи голубей. И это тоже было хорошо и правильно. Привычно. Некоторое время спустя автобус, пофыркивая, остановился в пригороде у кромки леса. Драгомир попрощался с водителем и неспешно прогулялся по аллее до добротной ограды, у которой кошка Мурка встретила его голодным мяуканьем и пошла с ним вместе к дому, задрав хвост трубой и путаясь в ногах. Драгомир только посмеивался себе добродушно. Кошка Мурка была его другом и лучшей в мире собеседницей, какую только можно пожелать. Они неторопливо поужинали: Драгомир – вольготно устроившись в обширном уютном кресле, а Мурка – примостившись со своими мисками рядом с ним, на столе. Потом из домика на стене высунулась кукушка и возвестила, что уже девять часов вечера. Драгомир очень ответственно подходил к своей работе, поэтому уединился в ванной, где почти полтора часа млел в горячей воде с ароматными маслами и особыми настоями, делавшими его кожу гладкой и сияющей. Нирвану прервал звук, давненько не нарушавший тишину старого дома. Дверной звонок. Удивившись – совсем немного, ведь он был очень уравновешен и рассудителен, – Драгомир с легким вздохом сожаления покинул благоухающую воду, завернулся в купальный халат и пошел открывать. Кошка Мурка тоже не без сожаления покинула свой пост – нагретое полотенце, лежащее в раковине, – и поспешила за другом. Мало ли что… Открыв дверь, Драгомир в недоумении уставился на странного молодого человека с вороньим пером в волосах. Человек этот словно двоился в глазах, будучи в одно и то же время и завораживающе красивым, и невообразимо уродливым. Нахмурившись, Драгомир дотянулся до очков и, надев их, вгляделся в незваного гостя снова. Очки помогли. Черты гостя обрели стабильность, и теперь его можно было бы назвать пугающе притягательным. – Добрый вечер. Чем обязан? Молодой человек, со снисходительной усмешкой наблюдавший за его манипуляциями, словно бы из воздуха достал конверт. – Вам приглашение. Мелодичный голос. Словно стеклянные колокольчики или ветер в ивах. А может, насмешка невидимого ручья в траве. Или тонкий посвист одинокой ночной птицы. Драгомир мотнул головой. – Приглашение? Куда? Кто вы такой? – О, кто я – совершенно неважно. Намного интереснее, кто вы. Незнакомец улыбнулся. И на мгновение улыбка его напомнила оскал. Кошка Мурка против обыкновения все жалась на пороге и тревожно поглядывала на Драгомира, обмахивая хвостом дверь, будто обморочную барышню. – Видите ли, каждый год мы проводим бал. На этом балу все мифические существа, легендарные создания, затерявшиеся между светом и тьмой, могут побыть собой и сбросить оковы жалкого человеческого мира. Драгомир нахмурился. – Я не мифическое создание. И я люблю этот мир. Не знаю, кто послал вас, но передайте ему, что я намерен отказаться. Незнакомец склонил голову к плечу движением, поразительно напоминающим птичье. И вновь зрение подвело Драгомира: он увидел словно бы острый клюв и два злых черных глаза. – Что ж… Очень жаль. Но если передумаете… – Я не передумаю! – решительно рявкнул Драгомир, начиная терять терпение. Вокруг тотчас воцарилась мертвая тишина, а молодой человек словно впервые увидел Драгомира. Во всяком случае он смотрел на него теперь с удивлением, граничащим с одной стороны с восхищением, а с другой – с опаской. – Извините. Я не хотел грубить вам. Но я буду благодарен, если вы покинете мой дом и оставите нас в покое. – Конечно, – взгляд незнакомца стал почти мечтательным. – Но если вы все же измените свое решение, вам достаточно просто сжечь это письмо. Всего вам странного. При этих словах воздух вокруг него словно бы потек или подернулся рябью, как бывает в сильную жару. А потом Драгомир и Мурка остались вдвоем. И оба синхронно завертели головами, пытаясь понять, куда же делся незваный гость. Но вокруг ничего не было, лишь крупная черная птица вспорхнула с яблоневой ветки и улетела прочь. Пожав плечами, Драгомир подхватил подругу под мягкий живот и удалился в дом, ворча себе под нос что-то очень нелестное в адрес сумасшедших фанатов. На следующее утро Драгомир проснулся от странного ощущения, словно кто-то наблюдает за ним. Однако в комнате никого не было, кроме Мурки, уютно сопевшей на груди и изредка выпускавшей в истоме когти. Это было так приятно, что Драгомир проспал еще около часа, прежде чем побороть дремотное настроение и пойти заваривать утренний чай. Пока чай доходил до кондиции, Драгомир успел пробежаться по дорожкам вокруг дома, размяться, проголодаться и принять душ. Заваривать ароматный напиток его научил коллега-актер из Китая. И до сих пор завитки пара над чашкой напоминали Драгомиру седые чуть вьющиеся усы и длинную, как у джинна, бороду азиата, а янтарно-нефритовый напиток – его лучистые мудрые глаза. Предавшись приятным воспоминаниям, Драгомир не заметил, как подошло время ехать на киностудию. А там знакомый круговорот дел вобрал его в себя, и домой Драгомир вернулся лишь к ночи, усталый, но довольный. Он любил свою работу, и ему нравились просторные павильоны и уютные камерные студии, тепло софитов и деловитая муравьиная суета. Случалось, он уставал, случалось, возникали конфликты с партнерами, режиссерами, операторами, сценаристами, не понимавшими его специфических потребностей и особенностей. Но это все было пустое. В фокусе камер, на площадке он мог быть собой, чувствовал себя живым. Как обычно, встретила его на полпути Мурка, как обычно, вместе они прогулялись по прохладной аллее, любуясь бледными звездными веснушками на вечернем небе. И только хотели уже войти в дом, раздалась трель. Все еще немного взвинченный давешним происшествием Драгомир даже вздрогнул. Номер его личного мобильного знали очень немногие. Переглянувшись с кошкой, Драгомир коснулся гарнитуры. – Слушаю. – Добрый вечер. – На мгновение показалось, что он стоит на вершине холма, и прохладный ветер наполняет сердце ощущением полета, но Драгомир упрямо потряс головой, отгоняя морок. – Я хотел лишь узнать, не передумали ли вы. – Я ведь сказал, что не передумаю! Как вы узнали этот номер? – О, это лишь малая толика того, что я знаю о вас, Драгомир Велеславович. – Чего вы хотите? Денег? Плясать вокруг да около он никогда не умел. На том конце несуществующего провода зазвенели колокольчики смеха. – Поверьте, материальные блага меня совершенно не интересуют. – Тогда что вам нужно? Встреча, автограф, интервью? – Почти угадали. Я хочу танец. Драгомир скрипнул зубами и отключился. Мурка вопросительно мяукнула. – Псих, – коротко пояснил Драгомир, галантно пропуская подругу вперед на пороге. – Надо бы поинтересоваться у Фирса, не давал ли кому мой телефон… Но он, впрочем, и сам понимал, что даже очень большая взятка не смогла бы подкупить его менеджера: тот получал столько, что уже купил себе и дом, и машины, какие хотел, и виллу на Кипре, а в прошлом году отправил дочь учиться в Англию. Побродив в нервном возбуждении по дому и так и не сумев заставить себя поужинать, Драгомир в конце концов устроился за столом с чашечкой чая и открыл ноутбук. Несмотря на совет Фирса завести секретаря, он предпочитал просматривать почту сам. Письма съемочной группы и редких поклонников, которым посчастливилось раздобыть его имейл, отвлекали и радовали, критические обзоры заставляли усмехаться, а изредка приходившие весточки от собратьев-коллег по цеху неизменно поднимали настроение. Но, видимо, в этот вечер все в мире решило выбить его из колеи. Потому что первым же сообщением, которое он открыл, оказалось письмо Фирса. Тот был по обыкновению краток. «Взгляни.» И ссылка. Драгомир перешел в браузер. Поначалу даже плечами пожал. Он знал, что последний фильм с его участием уже активно обсуждают критики и зрители. Но взгляд вдруг зацепился за одну строчку, и чашка замерла в воздухе, так и не донесенная до рта. Драгомир некоторое время смотрел на экран. Потом осторожно отставил хрупкий фарфор в сторонку и уже внимательно принялся перечитывать текст. «Признаться, когда я шел на этот фильм, я не тешил себя особыми ожиданиями. В конце концов, что нового могут показать избалованному зрителю в очередном фэнтезийном фильме? Но мне приятно сейчас писать, что я ошибался и не боюсь признать это. Не зря над созданием кино работали признанные мастера разных стран. Потому что только в атмосфере истинного содружества и тесного сотрудничества могла получиться захватывающая дух сказка нового времени. Вы не ошиблись – именно сказка в самом лучшем, самом исконном ее смысле...» Драгомир дочитал до конца, а потом вернулся к строчке, так задевшей его. «Мне очень понравился Дракон, правда, я пришел в полный восторг, но может, это потому, что он спецэффект...» – Спец-эф-фект? – медленно повторил Драгомир вслух. – Мурка… спец… эффект?! Кошка, привлеченная явственным гневом в голосе друга, спрыгнула с кушетки, подбежала и торопливо вскочила к тому на колени. Заглянула в глаза, словно говоря: «Что? Что случилось? Кто тебя обижает?». – Я хорош только потому, что я – спецэффект! Нет, ты можешь представить?! Мурка явно не могла, потому что презрительно сощурилась на экран и мазнула пушистым хвостом по драгомировой шее. Но это не сработало. Драгомир вдруг вскочил и заметался по кабинету. Он снимался в кино уже не первый десяток лет. И никогда его так не оскорбляли. Да, несомненно, его частенько называли и мультяшкой, и графикой, как-то раз даже назвали куклой. Но никогда не говорили, что он хорош лишь потому, что является подделкой. Он подскочил к столу и захлопнул крышку ноутбука с такой силой, что та треснула. Мурка обеспокоенно метнулась на шкаф, не без основания опасаясь за свой хвост: в пылу гнева друг вполне мог не заметить ее. Драгомир вдруг остановился, сообразив, что начал трансформироваться. Замерев напротив зеркала, он посмотрел в собственные глаза, наливающиеся расплавленным золотом ярости. Медленно выдохнул пока еле заметную струйку дыма и с усилием заставил стиснутые зубы разжаться, а напряженные мышцы – расслабиться. На мгновение он ощутил усталость и разочарование. Вспомнились некстати слова странного ночного гостя о человеческом мире. – Пойдем спать, Мура. Спускайся. Я больше не буду буянить. Кошка потопталась немного на шкафу для приличия, а потом изящно спрыгнула на широкое плечо и гордо восседала там, пока Драгомир шел в спальню. Как и следовало ожидать, уснуть не удалось. Он лежал, слушая тихое урчание подруги, уютно устроившейся на подушке и тесно прижавшейся к его плечу и уху. По потолку и стенам неторопливо ползли тени, ведомые луной. И с ними вместе так же медленно текли не очень радужные мысли. С людьми было весело. Они были шумными и любили жизнь. Они огорчались по пустякам, но по пустякам же и радовались, словно поддерживая баланс. С людьми было интересно, потому что недостаток жизненного опыта они часто компенсировали на редкость хорошо работавшей интуицией или логикой. С людьми было здорово, но… Драгомир не был человеком. И несмотря на то, что за свою долгую жизнь он успел научиться понимать своих беспокойных соседей, сочувствовать им, а порой и принимать их сторону в конфликтах, как, например, в той страшной войне в середине прошлого века, он человеком так и не стал. Свойственный его роду талант к превращениям и мимикрии привел к тому, что даже на съемочной площадке мало кто помнил о его истинной природе, пока не приходила пора снимать сцены с его участием. «На этом балу все мифические существа, легендарные создания, затерявшиеся между светом и тьмой, могут побыть собой и сбросить оковы...» Драгомир мягко подвинул Мурку, стараясь не потревожить пушистый комок. На мгновение застыл, разглядывая новые седые шерстинки на мордочке. Мурка была с ним уже четырнадцать лет. И скоро должна была покинуть, потому что кошки живут намного меньше людей. Но уж она-то понимала его куда лучше любого человека. При мысли о скорой смерти подруги ему стало грустно. Он набросил халат и вышел на балкон. Снаружи царила ночь. Мерцали в вышине звезды, спешил куда-то самолет, торопясь доставить людей к их близким, в отпуск или на работу. Лес дышал влажной свежестью. Осторожная лисица вынюхивала что-нибудь съестное рядом с домом. Где-то в гуще листвы потрескивала камышовка. Драгомир сунул руки в карманы в поисках сигарет и наткнулся вместо пачки на сложенный вдвое конверт. Конверт, который ему вручил ночной посланник. С минуту Драгомир смотрел на него, а потом вскрыл. Оттуда выпал чистый белый лист. И почему-то это окончательно расстроило. Всего лишь чокнутый фанат… А ему на мгновение отчаянно захотелось поверить, что где-то есть существа, близкие ему по духу*. Он хотел было смять и выбросить письмо, но вдруг всплыли в памяти и другие слова. «… если вы все же измените свое решение, вам достаточно просто сжечь это письмо.» Порыв ветра вдруг всколыхнул весь окружающий лес. В воздухе разлился тонкий аромат каких-то незнакомых цветов. Камышовка смолкла. Лисица взбежала на небольшой пригорок, села там, и Драгомиру показалось вдруг, что она пристально смотрит прямо на него. Внутри стало горячо. – Почему бы и нет... Он поднял листок на уровень глаз, а потом резко подбросил его и выдохнул. Вопреки ожиданиям бумага не обуглилась, не превратилась в пепел. Ярким голубоватым светом вспыхнули на ней скрытые письмена, и не успела он начать падать, как из воздуха соткался перед попятившимся Драгомиром давешний знакомец и ухватил письмо – лишь тогда оно пыльцой осыпалось вниз. – Эээ… Добрый вечер, – чувствуя себя очень глупо, сказал Драгомир, разглядывая гостя и вновь находя необъяснимо притягательным странный морок, окутывавший его. – Поистине добр тот вечер, когда к нам решает присоединиться еще один из заблудших. Готов ли ты принять наше приглашение? – Я сжег письмо. Как ты сказал. Улыбка, полученная в ответ, вдруг заставила его ощутить ветер. Не тот, что с минуту назад колебал макушки деревьев, а тот, что заставляет вдохнуть полной грудью и отдаться ни с чем не сравнимому счастью полета. – Ты знаешь мое имя, а я твое нет. – Драгомир сам не заметил, как перешел на старое наречие, на котором говорили драконы, когда встречались наедине, без любопытных человеческих глаз и ушей. – Меня зовут Бреннус*. Он наконец-то шагнул ближе к Драгомиру и заглянул тому в глаза, и дракон почувствовал, как дрогнуло его старое и обычно спокойное сердце, как загорелось ровно и тепло древнее пламя. – Если ты не взлетишь, то разрушишь свой дом… Шепот коснулся щеки, теплом огладил мелкие черные чешуйки, наполняя тело предвкушением. И Драгомир взлетел. Подпрыгнул, разворачивая огромные крылья, ликующим криком будя подуставшую луну и распугивая живность окрест. Ветер подхватил его, подбросил, помогая. И вот уже дом внизу. И на балконе невозмутимая вездесущая Мурка улыбается в усыпанное звездами небо, наблюдая, как ее огромный друг наслаждается свободой. Драгомир снизился и пролетел над нею, махнул хвостом на прощание и устремился на север. Его глаза неотрывно следили за большой черной птицей впереди, указывавшей путь. Мурка проводила их взглядом и устроилась в мягком кресле – ждать. Ждать Драгомира домой и ждать визита Повелителя котов, все чаще являвшегося ей в коротких, но красочных снах. Она ни о чем не беспокоилась. Кошки вообще редко переживают. Но теперь ее друг не останется в одиночестве, и это породило то особенное спокойствие, какое всегда снисходит на любящее сердце, когда счастье приходит к близким. ______________________ *В этой реальности драконы так давно живут рядом с людьми и так плотно влились в их культуру, что позабыли о Полых холмах и Малом народе. *Латинизированная форма имени, более близкая драконам. Среди значений как принц и король, так и ворон.