Игры Королевств

Однажды утром Тирион Ланнистер проснулся. Недолго думая, он решил снова лечь спать и, при втором пробуждении, решил выйти и оглядеться. Будучи воином ночного и дневного дозоров, он отправился среди мороза к толстому кузнецу-дурачку по имени Василий, дабы заточить свой огромный меч. После двух часов обработки кузнецом его клинка, тот наконец принялся за меч. Огромнейшее и острейшее орудие убийства, которым даже карлик мог разрубить одичалого гиганта-Малофеева пополам, сияло рядом с великой мощнейшей стеной. А неподалёку от этой махины стоял Тирион со своим мечом и разговаривал с кузнецом: — Где твои штаны? — спросил Тирион. — А твои где? — снисходительно ответила проходящая мимо Бриенна Тарт. — Должно быть, у нас завелась крыса, которая ворует штаны, — ввернулся обратно в общение кузнец. Из-за сильного мороза карлик больше не мог находиться на открытом воздухе. И он решил присоединиться к разговору Тириона и кузнеца, но первому, к сожалению, уже пора было на тот момент уходить. Наш низкий герой собрался отправиться к Дейенерис Таргариен. Т.к. «Мать Драконов» была очень далеко, он направился к Петиру Бейлишу. Перехватив гонца, Тирион поскакал с надеждой отыскать вора. Скакал час, два, три… После этого он слез с запыхавшегося гонца и пошел к комнате Мизинца. «Ах ты сраная блядина!» — что-то невнятное раздавалось оттуда, но нельзя было разобрать, что именно. Внутри комнаты слышались голоса девушек и стоны, хоть и последние были уже мужскими. Лорд Бейлиш нежалея хлестал ремнём по своим булкам, и тут его увидел Тирион. После этой неловкой ситуации, они оба решили зайти уже в саму комнату, оставив ремень с кучей испорченных ранее Бейлишом хлебных булок. Найдя место, где никто, кроме занимающихся сексом людей, их не беспокоил, начали разговор: — Петир, ответь пожалуйста, слышал ли ты что-то о воре, который ворует штаны? — сказал Лорд Бейлиш, угадав предстоящий вопрос Тириона. — Нет, абсолютно ничего не слышал, — ответил он же на собственную фразу. — Минутку! — вскрикнул Ланнистер, вылезая из шкафа, т.к. решил его проверить. — Что? — доверительно оценил его взглядом лорд. — Бля, я забыл, что хотел сказать… — признался карлик и, убедившись в честности Мизинца, решил проверить следующим Джона Сноу. Раз и Тирион, и Петир, и Джон находились на тот момент недалеко от стены, а гонец просто зря потратил время, наворачивая круги за стеной, то идти пришлось совсем не долго. Желая войти к лорду-командующему дозором как можно брутальней, в попытке выбить дверь, Тирион сломал ногу. Бедный гонец мучился от боли, а Ланнистеру оставалось только радоваться, что нога была не его. Увидев на Джоне карликовые штаны огромного размера — сомнений не возникло, и Тирион отдал приказ схватить Сноу. Увы, его никто не послушал, поэтому пришлось всё сделать самому — позвать кузнеца-Василия. Кузнец ворвался в комнату с копьём и без лишних слов вонзил его паскуде между ног, после чего повторил аналогичное уже и с Джоном. Смерть наступила мгновенно, а вот Джон Сноу ещё некоторое время успел помучиться. На следующее утро карлик проснулся уже лишь с третьей попытки, а Тирион вообще с четвёртой. Наведя порядок в комнате, он вышел из дома спящего кузнеца. Несмотря на то, что Джон таким низменным воровством опорочил свою репутацию, его всё равно стоило бы похоронить. К сожалению, всем было лень, поэтому копьё установили как столб среди заснеженного огорода с так и висящим в роли пугала на нём бывшим лордом-командующим. Порой жрица Владыки Света пыталась его воскрешать, но всё заканчивалось непродолжительными непонятными криками на подобии «Ёбаная дура! Прекрати, это безумно больно!», которые вновь затихали. Тирион благородно смотрел на происходящее, воодушевившись своим первым раскрытым делом. Хоть свои штанишки он и забыл давным-давно в Винтерфеле, но, в любом случае, от его правосудия ещё никто не уходил. Впереди предстояла битва королевств, а на заднем плане казалось, как будто Лорд Бейлиш ворует чьи-то штаны. Но всё это уже было не важно, ведь преступник справедливо получил по заслугам, да и вора ещё тоже удалось найти и наказать. Ланнистер стоял и попивал вино из вазы, переодически морщась. Порой у Тириона возникали философские мысли на подобии «вдруг это не вино?» или «точно ли эта ваза не ночная?», но всё сводилось лишь к одной: «даже если это так, то что?». Вместе с последней допитой каплей и завершилась эта глава.