poisoned

      Не знаю, чего больше я бы хотел: чтобы этот вечер никогда не наступил, или же чтобы он повторялся, подобно дню сурка.       Вечер, когда ты снова появился в моей жизни. Вечер, когда твой голос разнесся по округе, обращенный ко мне.       Эй!       Не знаю, каким образом я услышал его за грохотом гитар в ушах. Может, у меня есть дополнительный орган, ориентированный на твое присутствие. Может, я просто знал, что однажды это случится. Твоя рука мелькает на периферии зрения, тянется, будто в замедленной съемке, к голубому проводу, и я знаю, что за этим последует. Инстинктивно отклоняюсь, резко поворачиваясь к тебе лицом.       Я вижу тебя. Вижу твое лицо, яркие волосы, обрамляющие его, блестящие глаза, растянутую в насмешливой полуулыбке линию губ. Все, что, кажется, я знаю наизусть: каждую линию шрамов на лице, каждую родинку, изгиб, каждую черту в блеклом желтом свете фонарей. Ты молча стоишь со своей фирменной блядской ухмылочкой и смотришь на меня, а внутри что-то медленно ломается. На мгновение в моих ушах и голове воцаряется тишина. Включается следующий трек и происходит то, о чем я давно знал, о чем ты, возможно, догадывался. Будто со стороны я наблюдаю, как моя рука взлетает вверх и сложенной в кулак пятерней врезается в твою скулу. Ты отступаешь на шаг, инстинктивно прижав раскрытую ладонь к месту удара, и немного сгибаешься. Проходит вечность, прежде чем ты медленно поднимаешь на меня взгляд, губы растягиваются в широкой улыбке, и я слышу твой смех. Три, два, один.       Ты и понятия не имеешь, как я хочу врезать тебе. Очередной удар в лицо никогда не сможет передать всего моего желания. Замахиваюсь, посылая кулак в твою челюсть, и ощущаю, как музыка пропадает из моей головы, оставляя уличный шум и твой смех. Не представляешь, как сильно я желаю избить тебя, чтобы по твоим губам и коже текла горячая, яркая кровь. Не имеешь ни малейшего представления, как я хочу стереть с лица эту долбаную ухмылку. Любовь к тебе перестала меня убивать, но теперь она делает меня сильнее.       Мудак. Урод. Скотина. Я хочу кричать это тебе в лицо, срываясь на рык, и бить, бить, бить до боли в разодранных костяшках. О, как я мечтаю выбить из тебя все дерьмо. Кулак снова бьет в челюсть, на этот раз с другой стороны, голова дергается, а ты продолжаешь смеяться. Я обожаю и ненавижу этот смех, каждый его отзвук, каждую его секунду. Он проникает глубоко мне в череп, отражается многократно, поражает мое сознание. Ты, кажется, замахиваешься в ответ, и твоя рука оказывается в захвате моих. Я резким движением ломаю тебе кость, может, не одну, с диким звуком, который, наверное, существует лишь в моей голове. Ты продолжаешь смеяться, глядя на меня тем полубезумным взглядом, который я в тебе и полюбил.       Чудовище. Бессердечный.       Бессовестный.       Смейся, пока можешь, гнида. Вот, что я хочу прошипеть сквозь зубы, посылая удар за ударом в твой череп и челюсть. Но я упрямо молчу, парализованный огнем в моих венах, артериях, сосудах. Я перестаю замечать окружающее, мой мир сузился до твоего взгляда, гребаного смеха и разбитых моими стараниями губ. Поднимаю колено, и ты сам насаживаешься на него животом, так сильно, что даже замолкаешь на миг. А потом снова заливаешься хохотом, сотрясаясь от боли и смеха.       Ты не знаешь, что такое любить. Может, тебя и лишили этого знания, оставив огромный котлован в душе, но мне, знаешь, плевать. Может, ты и умел любить, но единственному человеку, которого ты полюбил, ты оказался не нужен. Мне плевать, что ты никогда не найдешь свое счастье в осколках воспоминаний и фантазий. Я хочу превратить твое лицо в кровавое месиво, и все равно люблю тебя. Люблю так яростно, что сломаю тебе все кости. Хватаю за волосы и дергаю, перемещаясь тебе за спину, и ты выгибаешься дугой, получая мощный удар в поясницу. Ты ненавидишь меня? Ты не знаешь, что такое ненависть. Я ненавижу тебя настолько, что оставлю в живых. Я уничтожу все, что люблю. Сотру твои черты лица, которые обожаю. Заткну твой презрительный смех, что преследует меня по ночам, разорву голосовые связки, чтобы никогда больше твой блядский голос не осквернил этот мир, я сотру тебя. Смешно. Мне смешно. Странные игры ведешь ты, Терпсихора. Я хочу засмеяться в голос, хочу хохотать, перекрывая твой смех, пока он не превратится в вопли.       Начинается дождь. Мое тело действует само, методично уничтожая все дорогое. Ты отравил меня, и я получаю долгожданный антидот. Инфекция, которой ты меня одарил, убила внутри меня все. Убила меня. Я хочу превратить тебя в мясо, сломать, уничтожить. Так же, как ты уничтожил меня. Благодаря тебе я стал мразью. Благодаря тому, как ты искусно препарировал меня, вытащив основу и оставив меня загнивать бесформенной грудой упавших лепестков.       Я отравлен тобой. Отравлен иллюзией, которую ты влил в мои вены, заставив меня в последствии корчиться в агонии. Теперь, заставляя твое лицо терять свою форму, нанося удары всюду, куда это только возможно, я освобождаюсь. Я знаю, кто я, знаю, кто ты, знаю все. Мразь. Сука. Шлюха. Стоишь на коленях, не в силах подняться. Снова хватаю тебя за чуб, вынуждая поднять голову, и неотрывно смотрю в твои глаза. Капельки крови слились с небесной влагой и прочертили линии по твоему разбитому лицу, но глаза все так же безумно блестят. Хищно улыбаюсь, и пусть это будет последнее, что ты запомнишь. Двигаю бедром, и колено с невероятным звуком врезается в твой подбородок.       Кажется, я даже могу слышать то, как ломаются твои зубы друг о друга, слетает челюсть, пока голова безвольно откидывается назад. Должен признать, ты дал мне несколько очень важных уроков. Взаимности не существует. Любовь — сплошная ложь. Я благодарен тебе за все плохое, и выражаю благодарность сильным ударом ногой в корпус. Ты окончательно валишься на землю, задыхаясь от хриплого, визгливого смеха. Молча поднимаю с мокрой земли вылетевший из кармана плеер, возвращаю его на место, не глядя на твое распластанное тело. Отворачиваюсь.       Пара шагов до двери, и я исчезаю в темноте холла. Я спокоен.