Нежно

      Всё ещё немного трудно снимать маску, по крайней мере, поначалу. Но каждый раз при этом Гэндзи становится чуть увереннее. Дзенъятта — единственный, при ком было комфортно это делать, он и был первым.       Давление спадает, и его учитель начинает довольно гудеть еще до того, как маска до конца снята. Обычно у него всегда наготове похвала, одобрение, нужные слова о мужестве Гэндзи и его успехах в принятии себя. Но сейчас Дзенъятта тих; только протягивает руку и аккуратно гладит исполосованную шрамами кожу. Почему-то это кажется гораздо интимнее и невероятно успокаивающе в молчании.       И этого более чем достаточно для Гэндзи. В голове тут же возникает мысль, идея, которая приходила к нему прежде много раз. Импульс, который он подавлял; неуместное, глупое, приятное желание, не покидавшее его по ночам.       Размеренно дыша, он медленно сокращает расстояние между ними и целует. Первое прикосновение губ к теплому омнику волнующее. Мягко взяв лицо Дзенъятты руками, Гэндзи слегка наклоняет его голову так, чтобы лучше прижаться губами. Это странно, целовать что-то неотзывчивое, что-то не похожее на губы. Но есть и другие ощущения. Запах Дзенъятты, наполняющий воздух и становящийся сильнее, когда они так близко. Ощущение тепла металла, остающееся на коже. Легкая вибрация от тихого гудения Дзенъятты, передающаяся через губы и распространяющаяся по всему телу.       Он прижимается еще чуть сильнее, облизывая и издавая тихие стоны. Повторяет, дважды, трижды. Хорошо, как же хорошо. Дзенъятта хватается руками за предплечья Гэндзи, легонько придвигая его ближе к себе. Гэндзи удовлетворенно вздыхает и целует еще, снова и снова, прежде чем слегка отодвинуться лишь для того, чтобы прижаться к металлической щеке. Тяжело дыша, он открывает глаза и хрипло шепчет:       — Мастер Дзенъятта? Омник не отвечает, но не отпускает Гэндзи из своих рук и не отталкивает. Тот продолжает смотреть на него, нежно поглаживая большими пальцами границу подбородка, пока не слышится щелчок.       — И... извини… Гэндзи. — И как он может звучать таким задыхающимся? — Я… хм, — он колеблется, не имея возможности сохранять зрительный контакт. — Это было нормально? — голос стал низким и хриплым. В его шее снова что-то щелкает, когда он отклоняет голову назад, и Дзенъятта отмечает, как расширены зрачки Гэндзи.       — Я… Да… — одна из рук Гэндзи нежно скользит вниз по груди, до бедра и обвив, обнимает покрепче. Это движение заставляет Дзенъятту задрожать. — Могу я повторить?       — Да.       И Гэндзи тонет в поцелуе, сохраняя медленный ритм. Он хочет почувствовать губами всё, хочет, чтобы Дзенъятта тоже ощущал это. Гладкий металл под его губами начинает нагреваться. Пальцы на бедре мягко поглаживают суставы. Гэндзи продолжает движения губами, стараясь сделать их заметными и полноценными, прижимаясь мягко и тепло. Судорожно выдохнув на лицевую пластину, он бормочет что-то невнятное.       Дзенъятта лишь смутно ощущает движение на своём лице, но колени предательски подгибаются. Его ученик быстро подхватывает его, прижимая к себе. У Дзенъятты не остаётся другого выбора, кроме как спрятать лицо, прижавшись к сильному плечу, трепетно и беззащитно. Гэндзи не может не ухмыльнуться тому, что Дзенъятта буквально тает перед ним. Мысль, что это он — причина, что это он способен заставить учителя так трепетать, приводит Гэндзи в восторг, который разливается жидким огнём по всему телу, заставляя блаженно дрожать.       Он утыкается в шею Дзенъятты и нежно поворачивает руками его голову так, чтобы посмотреть на него, оставляя ладони на месте. Омник всё ещё молчит, хотя жужжание в его груди громко говорит о его чувствах. Не прерывая зрительного контакта и не переставая улыбаться, Гэндзи берёт одну из его рук и целует ладонь.       Дзенъятта поражён всем этим — улыбкой, ощущениями губ на себе, взглядом Гэндзи, полным обожания, радости и абсолютной очарованности. И он понимает, что когда дело касается Гэндзи и его чудесных, нежных, восхитительных губ, он обречён.