Пополам

Новый шрам появляется на лодыжке ровно в том месте, где выпирает сустав. Ло разглядывает его с недоумением: откуда взяться царапине, если он нигде не падал и не сражался последние два дня? Подлодка, конечно, большая, но не настолько, чтобы переломать себе руки и ноги по пути от капитанской рубки к столовой. Шрам не болит и не ноет, однако западает в памяти; Ло не любит упускать мелочи, на первый взгляд незначительные. Новая напасть — сквозная рана напротив сердца — выступает на коже запёкшейся кровью и воспалением. Странно, потому что они в тридцати метрах под водой, а члены команды не рискуют стрелять в своего капитана даже из игрушечного пистолета. Знают, куда он им потом эти пистолеты засунет. Сперва Ло искренне не понимает, в чём дело, отмахивается от смутных подозрений, заливает себя кофе и прячется за книгами, однако правда настигает его безжалостно и неотвратимо: где-то на другом конце Нового Мира пытаются убить Мугивару Луффи. Вряд ли цель врагов именно сердце, другие части тела тоже сойдут, но Ло видел новые розыскные листовки. За такой суммой не грех гнаться, богатая добыча оправдывает риск. У Мугивары наверняка неприятности — по его телу расползаются узоры свежих ран и ссадин. Часть из них предназначается Ло, и он бы рад отказаться от этого сомнительного дара, но ничего поделать не может. Вспоминает — да, точно, Мугивара притащил ему какую-то приторную дрянь, состоявшую из двух половинок. То ли местный деликатес, то ли приворотное зелье, дьявол не разберёт, что это такое было. Думает — какой же он наивный идиот, раз согласился разделить с Мугиварой угощение, не подумав о последствиях! Между ними и так связь тянулась крепче каната, когда Ло обагрил свои руки кровью Мугивары, а теперь ещё и это. Морщится — ничему Мугивару жизнь не научила: по-прежнему лезет на рожон, подставляется, суётся в самое пекло. Нет чтобы положиться на команду, он их защищать несётся сломя голову, как будто они дети беспомощные! Дурной, глупый, невозможный мальчишка. У Ло от него до сих пор голова кругом, словно Мугивара не за тысячи морских миль, а здесь, рядом. Трогает горячими пальцами висок, трётся носом о щёку и обещает больше не ловить пули сердцем и не останавливать мечи голыми ногами. Приторная сладость вяжет на языке очень явно и сильно, вода не помогает смыть мерзкое ощущение. Вслед за ней волнами накатывают слабость и апатия, Ло понимает, что Луффи — доигрался-таки! — чем-то отравили, но упрямо держится на ногах и за стену. Знает — падать нельзя. Они делят пополам всё: и счастье, и горе. Смертельные раны, яды и противоядия идут приятным бонусом. Это у Луффи иммунитет к отраве, а Ло от его «подарка» бросает в жар. То ли шумит в ушах, то ли правда он разбирает знакомые голоса — накама Луффи носятся вокруг него, волнуются, переживают. Эта связь когда-нибудь его доконает, но пока лишь вытаскивает то одного, то другого из-за порога смерти. И Луффи прекрасно об этом знает, иначе не думал бы о Ло с такой невыносимой нежностью и теплотой, из-за которой сердце грозит взорваться или пораниться об острые рёбра. Ло ощущает чужую радость как свою, глотает чужие слёзы и переживает минуты ликования вместе. К Луффи, увы, чаще прилетают совсем другие эмоции, но он не возражает, впитывает их все, словно губка, и просит ещё. Даже тёмное возбуждение после убийства не является для него тайной, и Ло порой кажется, что невозможно найти хуже человека, чем он, чтобы разделить с ним жизнь и судьбу. Луффи на Санни Го открывает глаза и тихо фыркает. Возможно. Уже нашёл. Идеального — своего человека.