Richie thinks.

Слегка подрагивающие веки парня, чей язык острее любого ножа, медленно поднимаются. Он тяжело вздыхает, слегка кашляя и, потянувшись к прикроватной тумбочке, достает сигарету. Нервно чиркает зажигалкой, зубами прокусывая фильтр. Судорожно затягивается, ощущая, как и без того прогнившие легкие наполняются дымом, оставляя горечь на кончике языка. Ричи Тозиер — это ходячая депрессия вперемешку с отвратительными обидными шутками и темной, словно уголь, рок-н-рольной душой. Ричи Тозиер — это смесь агонии, внутреннего уродства, густого сигаретного дыма и фрустрации. Ричи Тозиер — это сочетание ненависти к человеческой скотине, бунта против себя и бесконечных размышлений о пролете цветов его юности. Ричи Тозиер постоянно думает. А еще Ричи Тозиер пишет что-то, похожее на стихи. Он проснулся рано сегодня. Натянул маску, искажающую его лицо. Никто не знает его настоящего имени. Сейчас он использует одно из тех, что видел на надгробии. Он делает вид, что все в порядке. Но вам стоит увидеть его в постели глубокой ночью — он в оцепенении. Забери меня отсюда, закончи эту бесполезную трату жизни. Он дописывает последнюю строчку, буквально проглатывая все чувства, скопившиеся в нем, и поднимается с помятой постели, туша бычок об собственное запястье. Шипит от боли. Потому что хочется сделать себе больно, чтобы знать, что он все еще жив и у него есть душа, пусть даже если угольки его внутренней психеи давно угасли. Он медленно одевается, спускается вниз, молча выслушивает бесконечные лекции своей матери о том, какой он ужасный сын, замечает недовольный вздох отца, вдыхая запах пыли, крепкого кофе, материнского отвращения и отцовского разочарования. Эти запахи давно осели внутри него. Он выходит ровно в семь пятнадцать, неторопливо шагает вверх по улице, разъебаными кедами пинает камни, скуривая вторую сигарету. Он думает об эстетике и невежестве. О забвении и вечности. О любви и ненависти. Он думает, думает, думает. Слишком много. Но бесконечный поток мыслей прерывает отвратительная картина. Возле супермаркета, прямо за углом, трое парней вот-вот вывернут кишки другого. Он ежится, безнадежно закрывает лицо портфелем, но его продолжают бить по ребрам, животу, тошнотворно смеясь ему в лицо. Ричи думает не иди туда. Ричи думает у тебя свои проблемы. Ричи думает. И направляется к переулку. — Эй, гандоны, — Ричи опирается на стену, засунув руки в карманы. — Хули вы пристали к нему? Они оборачиваются, и парень, что сидит в углу, тяжело дыша, — тоже. — Смотрите-ка, — тот, что самый высокий, подходит ближе. — Вот и второй педрила. Боюсь, ты опоздал к своему дружку, теперь моя очередь совать член ему в глотку. Ричи лениво тянется к сигарете в заднем кармане джинс, крутит ее между пальцами, медленно подносит ко рту. Он спокоен. Он непоколебим. — Хули молчишь, пидор? — уебок сплевывает зеленовато-желтую субстанцию, ухмыляясь во весь рот. — Либо вали куда шел, ли.. — Либо что? — Ричи втягивает дым, вытаскивает складной нож, вертит его в руке. Он знает, что таких, как эти уебки, может по-настоящему напугать. — Засунешь свой член мне в глотку тоже? Я не против, однако возьми на заметку: кончишь слишком быстро — я вырежу свое имя на твоем маленьком дружке. Уебок настороженно отходит назад, переглядываясь с остальными уебками. Отвратительно. — Хули молчишь, пидор? — передразнивает Ричи. — Мне дословно объяснить? — солнце отражается от лезвии ножа, слегка поблескивая, лучами попадает на лица испуганных ланей. — Пошли отсюда, — уебки выбегают из переулка, спотыкаясь и оборачиваясь на Ричи. Ричи все еще спокоен. Ричи все еще непоколебим. Пока не вспоминает о пареньке. Он убирает нож в карман, отбрасывает окурок в сторону и садится на корточки перед парнем. Тот смотрит. Смотрит всего минуту, но кажется, будто за это время проходит тысяча лет. В уголках его глаз скопились слезы, волосы растрепаны, колени разодраны, а руки дрожат. — Они успели сделать.. что-нибудь? — аккуратно спрашивает Ричи. Паренек судорожно собирает вещи, складывая в портфель. Его худые пальцы сжимают тетради и книги до побеления. Ричи думает, думает, думает. Не может объяснить. — Н-нет, но успели бы, если бы.. если бы ты не пришел. Спасибо.. — голос у парня очень и очень знакомый. В горле у Ричи что-то пульсирует. — Ерунда, — говорит он, чувствуя, что лжет. И протягивает руку. Ричи вглядывается в его лицо. И мир вокруг останавливается. Это Эдди Каспбрак. Эдди, у которого психосоматическая астма, строгая мамаша и две поясных сумски, набитые таблетками. Эдди, у которого каштановые волосы, оленьи глаза и маленький нос. Эдди, у которого родинка на нижней губе, тонкие запястья и хороший музыкальный вкус. Ричи вспомнил его. Они учились в одном классе, и были друзьями. Они имели общих знакомых, с которыми тусили на пустоши, делали вместе домашку и стягивали у отца сигареты. Когда кто-то другой касался Эдди, у Ричи в груди сдавливало. Когда кто-то другой звал Эдди «Эдсом», Ричи хотелось распороть ему горло. Ричи долго не мог понять, что с ним происходит. Но в один день Ричи понял, что влюблен. Однажды, на заднем дворе их дома, где росли подсолнухи, они читали комиксы. Ричи попросил дать ему пять, и когда Эдди коснулся его ладони, Ричи переплел их пальцы. Эдди смотрел тогда ошалело, но руку не убирал. И когда Ричи наклонился, чтобы поцеловать его, эддина мамаша выбежала во двор с криками о том, что у Эдди аллергия на траву. Тогда, вернувшись домой, сердце у Ричи колотилось так, будто он пробежал марафон. Тогда он думал о пластинках Девида Боуи, игровых автоматах, вишневой кокаколе и чужих губах. Тогда Ричи был счастлив. Пока Эдди не перестал приходить в школу, ничего не объяснив и не сказав. А затем и вовсе не исчез. Через несколько дней Ричи узнал, что Эдди переехал. И узнал он это, естественно, не от него самого. С тех пор у Ричи не было друзей. С тех пор Ричи молчит. Ричи краем рубашки вытирает слезы с его лица. Эдди смотрит ошарашено, уголки его губ невольно приподнимаются. Он тоже его узнал.

* * *

Они идут вверх по улице, направляясь в сторону парка. Над городом нависают густые тяжелые облака, не пропуская ни капли солнечного света. Пахнет дождем, сухой травой и тяжелым воздухом. Ричи внезапно садится на бордюр. — Что такое? — голос у Эдди нежный, слегка дрожащий, будто лепестки увядших роз, разлагающихся на подоконнике в конце декабря. Нежный и взволнованный. — Ничего. Просто сядь со мной. Эдди колеблется. Всего секунду. Но затем плюхается рядом. — Здесь так тихо, — Эдди слегка придвигается. Ричи краем глаза замечает, что их пальцы в невероятно опасной близости. — Иногда тишина убивает, — Ричи облизывает губы. Но рядом с тобой тишина не такая, как у меня дома, совсем не давящая, не заставляющая слушать миллионы темных мыслей в голове думает Ричи. Думает, но не произносит вслух. — Ты изменился. — Ага, и не в лучшую сторону. Молчание. — Давно ты здесь? — Ричи делает голос как можно безразличнее. Ему ведь все равно. Ему ведь.. — Неделю назад приехал. Мама умерла, так что.. мне больше и не куда, а здесь тетя живет. Ричи резко поднимает голову, всматриваясь в лицо Эдди. Он невольно пялится несколько секунд, и как только Эдди краем глаза замечает это, Ричи опускает голову обратно. Нельзя, чтобы Эдди думал, что ему не все равно. — Очень жаль. Классная мамаша у тебя была, — Ричи чувствует, что разговор получается совершенно некудышным. Но Эдди все равно усмехается над его шуткой. Шуткой ли? — Раньше ты считал иначе, — бормочет Эдди. Ричи определнно вывернет наизнанку от этого разговора. Они снова молчат. В голове у Ричи столько мыслей, столько всего, что бы он хотел сказать. Но Ричи не скажет, потому что если начнет говорить, то остановится уже не сможет. Он знает самого себя слишком хорошо. Он знает самого себя до отвращения. Ричи слишком боится говорить. Другие люди, конечно, слушали его. Однако при этом никогда не слышали. Но Эдди был другим. Он мог высказывать свое мнение по поводу всего, что говорил Ричи. Он спорил, иногда соглашался, самовыражался и никогда не осуждал, восхищая Ричи до дрожи на кончиках пальцев. Тогда Ричи не хотел слышать никого, кроме Эдди. Потому что смысл его слов был понятен ему настолько, что все сказанное им въедалось в кожу. Но теперь Ричи страшно, потому что тогда он и сам был другим. Он не думал, прежде чем что-то сказать, он не знал, что у каждого человека есть свое понимания смысла сказанного. Он говорил обо всем, что могло прийти ему в голову. Но теперь Ричи боится, что Эдди больше не станет слушать его. Потому что Ричи думает о том, о чем люди не хотят слышать. Он думает о боли, ненависти, смерти, ревности, равнодушии. Он думает о правде. — Мне пора домой, — Эдди встает с бардюра, оттряхивая джинсы. — Рад, что удалось встретить тебя снова. Ричи поднимает голову. Он смотрит на Эдди, щурит глаза, будто смотрит на солнце. — Я тоже, — бросает Ричи. — Больше не попадайся на глаза этим уебкам. Эдди лишь печально усмехается, закидывает рюкзак на плечо и уходит. Ричи трясет. Ричи думает, думает, думает. И снова делает то, что его мысли просят не делать. — Черт, — Ричи вскакивает с места и бежит следом. — Эдди! И Эдди мгновенно оборачивается, будто бы он ждал того, что Ричи побежит за ним. Он определенно ждал. — Не хочешь встретиться снова? — Ричи подбегает к Эдди, останавливаясь буквально в сантиметрах от него. Ричи спокоен. Ричи непоколебим. Ведь так..? Ричи смотрит на свое отражение в глазах Эдди, ищет в них хоть что-то. Хоть что-то, похожее на «да». Эдди лишь расплывается в улыбке, поправляет волосы и тихо произносит: — Конечно.

* * *

После этого они встретились еще несколько раз. И, о, Господь, Ричи никогда не дышал так легко. Они говорили обо всем на этом чертовом свете, будто бы Эдди никогда не уезжал, а Ричи никогда не мрачнел. Говорили обо всем, кроме них. И теперь иногда Ричи, почему-то, думал не только о вечности и забвении. Он думал о чем-то другом, давно им забытом. Эти другие мысли все еще разъедают его мозги, заставляют просыпаться глубокой ночью, судорожно хватать ручку и писать что-то на обрывках страниц старой книги, потому что тетрадки под рукой не оказалось. Он впервые не хочет, чтобы эти мысли уходили, чтобы он забыл то, о чем думает, поэтому исписывает всю страницу. Все здесь собрались ради шоу — посмотреть, как этот человек исчезает таким, каким мы его знаем. Сделай мне одолжение и постарайся не обращать внимания на то, как он проваливается в кровоточащий люк. Он думает, что потерял веру. Ничто не убивает человека быстрее, чем его собственные мысли. Когда-то он видел сны по ночам, но сейчас он видит только изнанку своих глаз. Рука дрожит, глаза распахнуты. Ричи сидит так несколько минут, успевая сто тысяч раз перечитать то, что он только что написал. Он хочет продолжить, но в голове больше нет мыслей. В его голове впервые слышна лишь тишина.

* * *

— Что думаешь делать после школы? — они сидят на траве, пялясь в звездное небо. Ричи делает последний затяг, тушит бычок об камень и поворачивается к Эдди лицом. — Не знаю, я ничего не хочу, — честно отвечает Ричи. — Раньше ты хотел быть журналистом, — Эдди улыбается. Боже, лучше бы Ричи этого не видел. — О! Я помню, как ты тренировался брать у меня интервью, когда ты пришел ночевать ко мне, а моя мама.. — Почему ты уехал? — резко перебивает Ричи. А Эдди смотрит на него с широко раскрытыми глазами. — Я уже думал, что не спросишь.. — Не нужно было думать, нужно было рассказать самому. Думать вообще не полезно. — Как раз таки наоборот, Ричи, — Ричи замирает. Его имя на устах Эдди звучит совсем по-другому. Он говорит мягко, не настойчиво, перекатывая слова на языке, смакуя каждую букву. — Прежде чем что-то сказать, люди думают. — То есть ты все это время думал, что мне сказать? Ты вообще собирался? — Может быть. — Что это, блять, значит? — То и значит. Ты не думал, что я, может, не хочу об этом говорить? Ричи думал. Ричи, блять, каждый божий день думал об Эдди. И даже когда он почти забыл, как звучит его голос, как выглядит его мамаша, как выглядит сам Эдди, Ричи не прекращал думать о нем. Он не мог остановить эти мысли. И до сих пор не может. — Окей, — Ричи прочищает горло. — Ты не хочешь говорить об этом сейчас, но что мешало сказать тебе тогда? Ты мог бы предупредить меня, мы, блять, были друзьями, если ты забыл! — Мы пришли сюда, чтобы отношения выяснять? Да, мы были друзьями, но, поверь, все это в прошлом, — серьезно говорит Эдди. И ребра Ричи дают трещину. — Ладно, — Ричи встает с места, засовывает руки в карманы. — В прошлом, так в прошлом. Ричи уходит, еле сдерживая все, что накопилось у него в душе за эти чертовы годы. Он уходит, глотая слезы и горечь обиды. Он стремительно шагает вперед, хотя чувствует, что падает вниз.

* * *

Ричи долго лежит в кровати, пристально всматриваясь в стену. Он был так влюблен. Боже, как же он был влюблен. И Эдди, тот самый парень с каштановыми волосами, и Эдди, который страдал астмой и который заставлял его дышать, и Эдди, который протягивал свои теплые мягкие пальцы и переплетал с его холодными и шершавыми, и Эдди, который «Эдс», который «спагетти», он, черт возьми, тоже был влюблен. Ричи сжимает простынь в кулак, стискивая зубы. Он проснулся рано сегодня. Натянул маску, искажающую его лицо. Никто не знает его настоящего имени. Сейчас он использует одно из тех, что видел на надгробии. Ричи безвучно рыдает в подушку, рвет волосы на голове. Он делает вид, что все в порядке. Но вам стоит увидеть его в постели глубокой ночью — он в оцепенении. Забери меня отсюда, закончи эту бесполезную трату жизни. Ричи до смерти желает содрать с себя кожу, разорвать органы, раствориться в овздухе. Исчезнуть. Все здесь собрались ради шоу — посмотреть, как этот человек исчезает таким, каким мы его знаем. Сделай мне одолжение и постарайся не обращать внимания на то, как он проваливается в кровоточащий люк. Слова собсвенных стихов убивают его. Его собсвенные демоны танцуют на его костях. Он понимает смысл слов. Он понимает. Эдди забирается в его комнату через окно. Эдди сжимает его в объятиях, шепчет ему слова, которые Ричи так давно не слышал. Эдди заставляет его дышать снова. А Ричи целует его. Медленно, растягивая каждый гребаный миг, зарывается в его каштановые волосы, ладонями проводит по его спине. Ричи буквально вжимает его в себя, целует его щеки, глаза, нос, чувствуя, как дыра в груди постепенно зарастает. Слишком легко потеряться в собственных мыслях. Но еще легче потеряться в нем. Ричи всю ночь говорит. Говорит об эстетике и невежестве, о забвении и вечности, о любви и ненависти, о красоте и уродстве. Он говорит о боли. Он говорит об Эдди и о себе. И Эдди все понимает. Он чувствовал тоже самое, когда рассказал своей матери о том, что влюблен в мальчика. Чувствовал тоже самое, когда мать сочла его за больного и пыталась лечить. Чувствовал тоже самое, когда она не справилась, и в итоге отправила его лечиться куда-то за тысячи километры от дома. Чувствовал тоже самое, пока жил без Ричи. Они были далеко. И в то же в время близко.

* * *

— ..Сделай мне одолжение и постарайся не обращать внимания на то, как он проваливается в кровоточащий люк, — Эдди читает его стихотворение, лежа у Ричи на груди. — .. Ведь.. — Эдди переворачивает лист, ища продолжение. — Это все? Ричи накрывает его губы своими, чувствуя, как Эдди горячо выдыхает ему в рот. Он проводит языком по его нижней губе, слегка кусает, оттягивая назад. Затем, отстранившись, смотрит прямо Эдди в глаза и шепотом произносит: — Ведь никто не знает, что он все еще жив.