***
На середину единственной поляны всего Запретного леса падала устрашающая тень. Высокий молодой мужчина, облаченный в черную мантию с накинутым на голову капюшоном, рассматривал полную луну, не скрываемую облаками. Позади хрустят ломающиеся под тяжестью человеческого тела ветки. Человек идет медленно и неуверенно, постоянно оступаясь. В каждом его движение, в каждой линии и изгибе тела, в каждом тихом вздохе и судорожном выдохе — во всем виден страх. Мужчина улыбается, но не оборачивается, давая подошедшему самому начать разговор. Тот долгое время молчит, не понимая, что этим выводит мужчину из себя. — Г-господин, — заикаясь, все-таки начинает подошедший, если его можно назвать. Его и человеком-то сложно назвать. Хромой, одноглазый, в изношенной одежде и потертых сапогах, он был брошен всеми и всеми забыт, поэтому верен своему господину, как дворняжка своему хозяину, который спас её от голодной и холодной гибели на улице. — Ваши ук-к-казания были исполнены. — Она в Хогвартсе, — то ли утверждает, то ли спрашивает мужчина. Медленно оборачивается и смотрит на подчиненного, взгляд, леденящий и пробирающий до всех кончиков души. — Почему я так долго тебя ждал? Резко перескакивает с темы мужчина, подходя к слуге. Длинными пальцами цепляя за подбородок, заставляет поднять голову и смотреть в глаза. Стремительно наклоняет голову и шепчет прямо на ухо, растягивая слова: — Разве тебе никогда не говорили, что нехорошо опаздывать на встречу с важными людьми? — проводя пальцами по лицу, чувствуя как трепещет от страха собеседник, говорит маг, хотя, почему всё маг, да мужчина? Арон Даниэльсен, маг, на удивление грязнокровка. — Пр-р-ростите, господин, — все так же заикаясь, неуверенно говорит калека. — Свободен! — фыркая в ответ на реплику, отдает приказ Арон, снова пряча лицо под капюшон. Сколько еще он простоял, наблюдая за звездами? Пятнадцать минут, тридцать, час? Маг успел докурить сигарету и отбросить окурок в стороны, да маггловское изобретение, но почему бы и нет? Арон не был резким ненавистником магглов, даже наоборот, считал некоторые их изобретения весьма полезными. Мужчина, с легкостью приняв свою анимагическую форму, черный ворон, взлетел к луне, пролетая мимо Хогвартса, пока в единственном безопасном облике.***
Сколько судеб было изменено одним словом Распределяющей Шляпы? Сколько наследников слизеринцев было отправлено в гриффиндор, тем самым лишивших их всего? Распределяющая Шляпа не только выбирала факультет для очередного волшебника, она плела полотна их жизней из одной нити, писала их судьбу, изменяя их мировоззрение. Роза Уизли помнит свое распределение до самой мельчайшей детали, словно оно было 7 минут, а не 7 лет назад. Непослушные рыжие волосы, заплетенные в пышную косу, огромные глаза, максимально внимательно следящие за происходящим, гордо вздернутый нос, усыпанный едва заметными веснушками — вся в мать. Рядом терся Фред, нетерпеливо поглядывая на место у шляпы и не прекращая ни на секунду что-либо делать, то выискивал в толпе первокурсников знакомые лица, то бился локтями с рядом стоящим мальчишкой. Фред Уизли пошел в дядю, в честь которого и был назван и которого, увы, никогда не встретит, и поведением, и внешностью, и характером. Даже способность постоянно влипать в неприятности досталась и ему. За свои 11 лет, в какие только неприятности он ни влипал. Свободное от обучения на дому время Фред II проводил либо в больнице с очередным переломом, либо на улице, получая этот самый перелом. — Фред! — резкий тихий окрик и безболезненный, но неожиданный толчок в бок. Невинно хлопая ресницами, мальчик в недоумение взглянул на кузину, задавая немой вопрос: «что?» — Фред Уизли младший! — терпеливо повторила девушка, пришедшая в Хогвартс на замену Минерве Макгонагалл. Бегом подойдя к стулу, первокурсник сел, ожидая пока Распределяющая Шляпа огласит свое решение. Долго ждать не пришлось, несколько секунд спустя громкий выкрик: «Гриффиндор». Все идет, как надо, как было запланировано. Через несколько минут Розу распределили на Когтевран, наследника четы Малфой — на Слизерин. Многочисленных Уизли раскидали по Пуффендую и Гриффиндору. А к шляпе тем временем подошла Виктуар. Ничего не волновало её кузин, все знали, Виктуар попадет, если не в Гриффиндор, то в Когтевран. Но тяготеющее молчание шляпы напрягало. — Слизерин! Стараясь не слишком радоваться, Виктуар бодро соскочила с табуретки, направляясь к столу, уже своего, факультета. Была ли она разочарована? Нет, скорей она даже чувствовала какое-то необъяснимое чувство счастья. Чего нельзя было сказать о её родственниках, после имени Виктуар было названо несколько десяток имен, а выражение лиц Уизли не изменилось. Одна лишь Роза отреагировала спокойно. Одиннадцатилетняя девочка не видела смысла раздувать драму из-за «не того» факультета, Виктуар все равно остается их сестрой. Но кажется, так думала только Рози. Тринадцатилетний Джеймс Сириус, поступивший, как того и стоило ожидать, в Гриффиндор, проводил Виктуар весьма и весьма неодобрительным взглядом. Скорпиус отчего-то улыбался, указывая Мари-Виктуар на место рядом с собой. Не то что бы Роза имела что-то против наследника Малфоев, но и доверия он у неё не вызывал. Этот день стал одним из самых важных в жизни многих одиннадцатилетних. Названо более сотни имен, пока неизвестных миру, но которые в недалеком будущем, возможно, появятся на первых полосах самых известных газет рядом со статьями о великих открытиях, о совершенных делах, а возможно и рядом с рассказами о злодеяниях. Никто не защищен от ошибки, каждый может свернуть со своего пути не на ту дорожку или выбрать не свое предназначение. Но пока они — всего лишь дети, которые радуются мелочам, таскают с тарелки пирожные, не дожидаясь окончания речи нового директора, толкают в шутку друг друга и знают, что этот год будет одним из самых лучших в их жизни. И ничто не способно их переубедить. Роза вернулась в реальность, слегка улыбаясь. Ничего не менялось. Аб-со-лют-но. А тот год и вправду стал одним из самых счастливых в их жизни. Да и последующие ничем не хуже. А для кого-то они даже стали, так сказать, роковыми. Виктуар, решившаяся сесть рядом со Скорпиусом, забыв о былой вражде их родов, стала его лучшей подругой. Да и именно она познакомила Малфоя с Лили Полумной, которая уже полтора года являлась его дамой сердца. Роза усмехнулась, вспоминая изначальную вражду между ныне влюбленными. От воспоминаний её смог отвлечь лишь кашель директора, напоминающий о том, что пора бы и честь знать, да замолчать и послушать. Речь директрисы никого особо и не интересовала. Возможно, разве что старшекурсников, похожих на Перси Уизли, но таких было чертовски мало. Минерва Макгонагалл, кажется, совсем не изменилась за эти двадцать с лишним лет в должности директора. Один лишь её вид все так же внушал страх, а потому в зале стояла гробовая тишина. Даже первокурсники недовольно замолчали под шиканье на них более старших ребят. — Ну и напоследок, — директриса замолчала, делая огромную паузу, — Дорогие ученики, я хотела бы поведать вам об изменениях, произошедших за лето. Для начала попрошу поприветствовать нашего нового учителя Маггловедения — профессора Кроулинг, — из-за стола преподавателей поднялась бледная женщина, которую ученики невзлюбили с первой же минуты. Чем-то она походила на Северуса Снейпа, но от неё веяло самой смертью, она внушала не страх, она внушала ужас. Когда наконец затихли перешептывания, Минерва продолжила. — Поговорить вы еще успеете, а сейчас, позвольте, я продолжу. В этом году будут введены дополнительные занятия для особо выдающихся учеников. Они позволят им подготовиться к экзаменам на более глубоком уровне. Также пароли в гостиные будут меняться каждую неделю. Подробнее об этом вам расскажут старосты. На этой ноте я завершу свое выступление, желаю вам приятно провести остаток вечера! Закончив свою речь, директриса со спокойной душой вернулась на свое место. Это стало знаком для учеников, зал вмиг взорвался голосами. Старшекурсники Слизерина и Гриффиндора начали строить друг другу козни, перекидываясь грубыми фразочками, когтевранцы углубились в обсуждение учебной программы на грядущий год, а пуффендуйцы делились историями, произошедшими с ними за лето, попивая чай с медом. Ни на секунду не смолкал шум голосов, не прекращались разговоры, и неизвестно, сколько бы еще это продолжалось, если бы профессора не разогнали учеников со старостами по гостиным спустя несколько часов.***
В школе магии и волшебства царит ночь и темнота, поглощающая замок. Скрип открывающихся дверей кажется слишком громким звуком, разбивающим оглушающую тишину. Из одной из сотни комнат выскальзывает силуэт, окутанный темной дымкой. Он осторожно ступает по перемещающимся летницам, двигаясь в сторону гостиной Когтеврана. Свет полной луны, попадающий сквозь окна в коридоры школы, освещает путь силуэта. Несколько минут, и он стоит у входа в гостиную Когтеврана. Стучит дверным молотком и отвечает на заданный вопрос. Повезло, что не говорящая картина встречает его, иначе не избежать расспросов, а кто, а куда, а почему так поздно. Силуэт проникает в комнату, внося влед за собой зловещую тьму.