Космос

Это всегда происходит внезапно. Но чаще всего по ночам, когда он снова пытается заснуть, когда снова пытается спрятаться от НИХ. Он знает, что это бесполезно, но верить в лучшее все равно не перестает. Это его прошлое. Его настоящее. Будущее? Возможно. Скорей всего. Это его мир, его вселенная. Отвратительная жестокая вселенная. Мерзкий никчемный мир. Он тоже. Тоже мерзкий и никчемный. Слабый. Бесхребетный. Живой труп. Живой труп, парящий в бесконечно прекрасном космосе.

Он не сопротивляется, когда его бьют головой о твердый угол кровати. Не сопротивляется, потому что глаза закатываются, потому что сознание уплывает. Он не сопротивляется, когда из него делают космос. Зачем сопротивляться? Космос ведь такой красивый. Особенно, когда расплывается по тебе. На самом деле он уже давно. Давно полный и бесповоротный космос. Но не снаружи. Снаружи космос не задерживается надолго, зато он навечно теперь сидит внутри. Он не сопротивляется, когда ему ломают пальцы. Не сопротивляется, когда вырывают волосы и когда надрезают снаружи. Он понимает. Он тоже хочет увидеть космос внутри. Он улыбается. Когда его насилуют, он улыбается шире.

Теперь он тоже надрезает свое снаружи. Ему так нравится смотреть на свое внутри... Он не пошел на похороны. А зачем? Попрощаться? Он уже так давно перестал с ним здороваться. Позлорадствовать? У него уже давно не осталось эмоций. Поплакать? Он не плачет теперь. Это опасно. А ведь он его любил. Конечно, это было давным-давно… в детстве… Тогда все было хорошо. Даже лучше. Тогда у мамы еще билось сердце. А когда перестало биться у нее, перестало и у отца. Теперь билась только голова их сына о кушетку кровати. Но это тоже был стук. Он не винит его. Он его понимает. Наверное.

Он сидит на кровати. Не на той. На той его больше никогда (всегда) не будет. Он – космос. Очень маленький космос с сотрясением мозга, со сломанными пальцами, с надрезами снаружи. Микроскопический космос с надрезами внутри.

Итак. Он в новом месте. Он с новыми людьми. Он в новой для него части города. Он идет в новую школу. Но он никогда не начнет заново. Он уже не чистый лист. Он никогда не забудет. Ведь каждую ночь ОНИ напоминают ему о своем существовании. Его воспоминания.

***

Это лето было самым запоминающимся летом в жизни Ким Техена. Этим летом ему исполнилось семнадцать. Этим летом его отец… …преступил черту… …умер. Просто в один прекрасный момент Техену позвонили и сообщили, что человека по имени Ким Лихек больше не существует. Его сбила машина, и он скончался на месте. Теперь Техен круглая сирота. Детских домов в Сеуле много. Сирот еще больше. А вот воспитателей не хватает. Денег не хватает. Желания возиться с детдомовцами, вообще ни у кого нет. Поэтому Техен сидит в своей новой комнате, на своей новой кровати со старым космосом на теле. Завтра он идет в школу. Он любит учиться. Это помогает отвлечься.

Это был первый раз, когда он захотел увидеть свой космос внутри сам. Отец ушел на работу, а у Техена были каникулы – самое страшное в мире время. Он шел в ванную, считая вдохи и выдохи. Дошел. Сосчитал. Заплакал. Тогда у него еще были слезы. Лежать на полу в ванной так хорошо. Лежать на полу в ванной, истекая кровью, еще лучше. Так он думал. Закрой глаза – космос. Ты – космонавт. Летишь. Паришь. Ты в невесомости.

Но умирать не хочется. Хочется только летать.

Пока что.

Теперь он зависим. Теперь его тело в шрамах. Оно уже было в шрамах, но теперь он рисует их и сам. Это так волнительно. Это такая ответственность. Хочется оставить на своем теле только лучшие рисунки. Они уже есть почти везде. Светло розовые узоры уже украшают его руки, ноги, спину, живот, ползут ручейками по шее, путаются в волосах. Пришло время чего-то нового. Более важного. Сегодня он будет рисовать на лице. Он волнуется, так волнуется! Дыханье спирает, руки трясутся. Так хочется сделать красиво, так хочется не испортить. Раз. Первая линия протянулась по лбу, извиваясь причудливо. Два. Потекло красное, заливая глаза не вовремя. Три. Показался космос, переливаясь удушливо. Завтра он идет в школу. Он улыбается и радостно идет в кровать - ждать своих демонов.