он мой друг

Кажется, Лора настолько ополоумела после смерти, что скучает по этому ирландскому засранцу, который звал её не иначе, как Мёртвая жена. Лора не уверена, что Суини вообще знал её имя, но сейчас она стоит там где стоит и просит о том, о чём — по логике, согласно здравому смыслу — не должна, в общем-то, просить. — Да, я могу его вернуть. Но что ты готова дать за это? У Лоры ничего нет, кроме смердящей разлагающейся плоти и тонны сарказма вперемешку с матами за зубами. У Лоры, блять, теперь нет ничего и никого — Тень, смысл её недожизни/пересмерти всё ещё бьёт по глазам безумным почти библейским светом, но Лора не двигается с места и хрипло шепчет: — Забирай меня. Лора, кажется, окончательно сходит с ума, раз отдаёт свою недоношенную жизнь во власть этого мудилы. Но она всё ещё помнит руки, вложившие в её раскрытую — в самом буквальном смысле — грудь грёбаную монету. Лора не должна чувствовать что-либо, но чувствует, что становится по-своему чуточку дорога этому двухметровому лепрекону, если он, матерясь и проклиная свет (она не слышала, но готова отдать на отсечение руку — вторую, которую ещё не постигала мерзкая участь), вернул её к блядскому существованию ради — может быть — дружбы. Лора чувствует — не должна, не должна, — что Бешеный Суини ей хоть малую каплю важен. — Кто он тебе, этот лохматый пёс? Ручная собачка? «Он мой друг», — вопит/кричит/надрывается волшебная монетка в груди, а, может, и сама Лора Мун — кто, блять, сейчас разберёт. — Я ему должна. У Лоры, похоже, окончательно едет крыша, но мистеру Среде это только на руку. Да, он хотел держать девчонку подальше от Тени, но раз уж так вышло… Лора, кажется, идёт на поводу эмоций, которых у неё совершенно точно не может быть по отношению к отвратительному пьянице лепрекону, навязанному в попутчики судьбой. Впрочем, если подумать, то именно этот дьявол, с противной улыбочкой принимающий в свои загребущие лапы её душу, пока плоть не соскользнёт с костей, и устраивает их ту самую первую незабываемую встречу на шоссе. С того момента всё идёт по пизде, но Лора стоит там, где стоит, и просит о том, о чём, кажется, должна просить. Пусть Суини противный, дурнопахнущий засранец с дурацкой бородкой и грубоватыми шуточками, но, похоже, он становится Лоре Мун самым настоящим — без дураков — единственным другом. Лора иронично усмехается; стоило умереть, чтобы полюбить своего Щена так, как нужно было при жизни; стоило умереть, чтобы обрести настоящего друга. Впрочем, Суини влекла только блестящая монетка между её рёбер, но разве не в этом метафорическая суть дружбы? — Теперь мы в расчёте, ублюдок, — говорит Лора, но улыбается, касаясь ледяными губами ледяного ирландского лба. — Не влипай в неприятности. Лора знает, что лепрекон без удачи — лошадь без копыт; кажется, её плоть ещё хотя бы раз пересечётся с вновь ожившим Бешеным Суини. Только Лора не знает, будет ли она в тот момент по-прежнему Мёртвой женой или просто мёртвой. У Лоры из планов на будущее — рабство у мистера Среды за жизнь этого засранца, но, кажется, Лора на самом деле сходит с ума, раз считает, что это не так уж важно, когда ирландская задница спасена; у Лоры никогда не было друзей, но, кажется, именно так поступают настоящие друзья.