Паучий фетиш

Ленты – на спинке стула. Маффет распустила волосы и не похожа сама на себя. Алый бант расплетается, и ленты змеятся у боков. Маффет поднимает верхние пары рук и стягивает кофточку нижними. Смотрит лукаво, пока складывает – всё так же аккуратно, всё так же на стул – а ну как отреагирует двуглазое? Груди, как у пушистых монстров, у неё нет. Зато есть лапки и сочленения, переходящие в брюшко. Как тебе, нравится? Сапожки на каблучках стоят тут же, у стула. Чёрные, будто лаковые… Кажется, в них можно увидеть своё отражение. Следом идут панталоны. Пуговки расстёгиваются одна за другой, Маффет выступает из штанин неспешно, даже томно. И хотя Маффет всё так же лукава, во взгляде сквозит что-то ещё. Её глаза горят в полутьме фиолетовыми огнями. Ты разве не знал? Древние ритуалы надо осуществлять обнажёнными. Ты всматриваешься пристально. Если бы у Маффет было брюшко – такое, как у её сородичей – она бы сделала для него вырез в панталонах, верно? Но выреза нет, и потому становится так любопытно. То, что кроется под одеждой… Это и да, и нет всем фантазиям, всем предположениям и всем домыслам. Маффет оборачивается. Чёрные волосы – наверное, жёсткие – прикрывают что-то, похожее на брюшко и ягодицы у женщин, если бы ягодицы срастались. Только вот кроются там не только те отверстия, о каких ты бы думал. Оно сзади и между ног, которые Маффет великодушно расставляет. Глаз не оторвать? Маффет довольна. Она запускает пальчики верхних рук – тех, что обычно в рукавах-фонариках – в волосы там. Ты не знаешь? Ей надо потрогать свои бородавочки и, может быть, помассировать. Она гладит себя сверху вниз и иногда кругами, медленно, с чувством. Спешить однозначно некуда. Бородавочки сходятся к одной точке, но иногда Маффет водит пальчиком вдоль, прямо по одной из них. От этого не оторвать глаз, не отвернуться. Ты ощущаешь напряжение внизу и сам хочешь водить по себе рукой, но нельзя, это же совсем неприлично, и что Маффет подумает, что ты какой-то паучий фетишист, или что весь твой вид паучьи фетишисты, и этого вам ещё не хватало. Она запрокидывает голову, щурится и скалится. У неё тянет в брюшке, а лапки сами собой тянутся к нему. Маффет отходит к проёму, который будет оплетать. Она залезает на стену, запрокидывает голову и смотрит – глаза в глаза, да, все пять против двух, два с половиной на одного, слишком много лукавства, слишком много напряжения, слишком много того, что понять и признать не хочется. Маффет сгибает нижние лапки и щурится. В брюшке всё нарастает напряжение. Наконец оно обостряется – и спадает. Ты можешь понять её ощущения, ведь ты и сам порою «выстреливал» (и хочешь «выстрелить» в ближайшее время). Только у Маффет это гораздо слабее: трезвость ума в древних обрядах чрезвычайно важна. Маффет прыгает на другой конец проёма – быстро, стремительно. Ей нужна основа для будущей паутины. Это завораживает. Она настраивает паутину, слушает музыку каждой ниточки. Прилепляет нить и аккуратно натягивает. Липкое и полупрозрачное она перебирает задними лапками, и это выходит на удивление ловко, гораздо ловчее, чем должно бы, это же ещё и ноги, правда? Теперь пора делать поперечинки. Кажется, это длится вечность, но хочется, чтоб никогда не заканчивалось. Ниточек в паутине много. Маффет работает тщательно, делает всё на высшем уровне. С какой-то нитки она перестала смотреть на тебя, но это не важно. Важно, что она плетёт… и что теперь можно осторожно себя трогать. Ты ведёшь рукой вниз – паук прикрепляет нить одним концом – вверх – паук закрепляет второй конец. Вы кончаете одновременно, и ты кое-как вытираешь руку о штаны, которые застёгивал второпях. Эта паутина такая густая, что похожа на кружево. В полутьме блестят клейкие капельки. Кажется, что вся сеть унизана хрусталём. Маффет ухмыляется, когда слезает со своего творения. Она выглядит довольной и уставшей. – Ну? Как тебе? – Впечатляюще… Ты встаёшь со своего стула и идёшь к паутине. Хочется потрогать её, хоть и знаешь, что нельзя. Вблизи она выглядит такой сложной. – Тебе… нравится? – как только Маффет успела отдышаться? – Да. Очень. – Ты кристально честен, это же не паутина, а сплошной восторг. – Это чудесно! – Маффет смеётся и хлопает в ладоши. А затем толкает тебя – в сторону паутины. Ты неуклюже взмахиваешь руками. Пытаешься выпутаться, но не выходит. Как известно, чем больше муха бьётся в сетях, тем сильнее запутывается. Маффет обнажает клыки. Она вонзает их прямо в шею, и ты хрипишь, как можешь. Тебя обжигает яд, а мир перед глазами гаснет. Не так ты себе это представлял, верно? – Это было так мило! Предложить мне себя на ужин! Древние обряды совершаются без одежды, а потому пить из куколки соки Маффет тоже будет голой.