Укус

Смотреть на Завулона некомфортно. У Антона резь в глазах и слишком сильная фокусировка, а в ушах скачкообразная амплитуда чужого пульса: медленно, но неотвратимо до верхнего пика и затем… падение лавиной в самые низы, почти как на качелях. Антон морщится и плотнее смыкает губы. Острые зубы царапают кожу, и он нервно сглатывает вкус собственной крови. Перед глазами такая же кровавая пелена, как в момент, когда Лилит цедила кровь из его шеи, и потому Антон судорожно пытается вернуть мыслям хоть какую-то трезвость. Получается плохо, и пелена, будто бы в насмешку, пузырится, бурлит, делая окружающий мир малозначимым и постылым. Сумбурное обсуждение ведущегося расследования собравшимися здесь магами Антона мало волнует, есть объект куда интереснее. И вроде бы не было причин сорваться, еще несколько минут назад все казалось обыденным и простым, а затем — бзынь! — чашка с кофе в руке Завулона треснула, и ярко-красный порез привлек внимание Антона помимо его воли, и тягучая капля крови, потекшая по запястью вниз, словно бы подорвала Антона изнутри. Порез Завулон залечил быстро, хотя и цедил сквозь зубы проклятия в адрес непрочности утвари Ночного Дозора. Но Антону хватило одного глотка воздуха, чтобы оценить привлекательность запаха и начать считать пульс Завулона, используя его как обратный отсчет до своего прыжка. Симптомы заражения проявились на прошлой неделе внезапно, и Гесер вызвал специалистов, но обследование мало что дало. Лилит, когда кусала, Антона вроде бы не инициировала, такое провернуть незаметно просто невозможно. Но тем не менее Антону казалось, что он превращается в вампира: временами накатывал голод, ныла челюсть и чесались десны, один раз проступили клыки, но, к счастью, быстро деформировались обратно. Потребности в крови пока не было. Пока. Ровно до сегодняшнего момента, когда Завулон поранил руку. Антон режет язык об острые клыки, вспоминая все это. И тихо ругается, понимая, что Завулон сразу замечает его проступившие клыки. Если бы Завулон сжимал сейчас в пальцах пепельницу, как еще секунду назад, то и она, скорое всего, разлетелась бы вдребезги. Гесер предупреждающе кашляет, но Антона несет, и он просто не в состоянии скрыть свою трансформацию. Эксперты Ночного утверждали, что опасности нет, что физическое заражение не фиксируется, да и старинный артефакт, который они притащили для исследования, не выявил склонности к вампиризму и необратимым преобразованиям. Но Антон как не верил им тогда, так и не надеется на это сейчас. Лимит везучести исчерпан за долгие годы службы в Дозоре, и теперь Антон вряд ли отделается легко. Лилит наказала его за что-то, отомстила аккурат перед тем, как ее «пропылесосили». Но почему именно Завулон? Чем так привлекательна его кровь, что впервые за десять дней Антон не в силах справиться с потребностью срочно вонзить в него зубы и слизывать, глотать, наслаждаться? Должно быть, у Антона совсем уж жадный взгляд, потому как в комнате повисает напряженная тишина, а Завулон опасно щурится и тянется к телефону. Все силы Антона уходят на то, чтобы продолжать спокойно сидеть на стуле. Хотя хочется, очень сильно хочется пялиться на Завулона и просчитывать в сотый раз скорость прыжка и силу удара на поражение. Сила должна быть такой, чтобы обездвижить, но не отключить. Какой смысл от жертвы, если она не трепыхается? Пока Антон безуспешно борется с собой, Гесер выпроваживает собравшихся и затем стоит неподалеку, печально вздыхая. Антон ненавидит его за это. За молчаливое сочувствие, которое сейчас противнее любого упрека. Наконец и Завулон поднимается из-за стола. Что-то долго и нудно выясняет, сухо и без настроения споря с Гесером. А когда заявляет, что пришлет своих экспертов и что Городецкого придется изолировать, Антон не выдерживает, вскакивает и в один прыжок припечатывает Завулона к стене. Вожделенный пульс бьется под пальцами, и Антон жадно принюхивается, ведя носом по шее Завулона. Тот, что странно, не вырывается, не препятствует опасному контакту. Где-то за спиной Гесер активирует какое-то боевое заклинание, но Антону все равно, сейчас главное — успеть. Он наклоняется, аккуратно прихватывает кожу, не углубляя укус и стараясь оставить минимальное повреждение, затем любуется на красные капли, проступившие на загорелой коже. Так приятно вести языком по ним, так неповторим и специфичен вкус… что нет сил оторваться, и стон удовольствия вырывается раньше, чем Антон это осознает. Похожий звук, но только более низкий и жаркий вторит почти сразу же, лаская слух, и Антон удивленно вскидывает глаза, не веря в происходящее. Сразу становится душно и как-то тесно в комнате. И, кажется, Гесера уже нет. Тактично ретировался? Или бросился за подмогой? Завулон смотрит не моргая, а его пульс частит так, что опять приходят мысли об обратном отсчете. Антон жадно сглатывает. — Еще только одно движение, — предупреждает Завулон, — и я убью тебя. Антон, и так уже почти вплотную прильнув, медленно сползает ниже, ткнувшись носом в ключицу, оцарапывая кожу острыми как бритва клыками, выбивая еще один стон предвкушающего удовольствия. Определенно, если Лилит и прокляла Антона, то прокляла его наркотической зависимостью от крови Завулона. Может, и сама страдала этим? И передала, так сказать, по наследству? Антону лень сейчас об этом думать. Потому как прокляты, похоже, они оба. Завулон, вцепившись в его пальцы, тянет их к своему ремню, звенит пряжка, и Антона заставляют поглаживать и сжимать. Завулон возбуждается так быстро, что Антону в пору завидовать. Он перехватывает инициативу, безжалостно орудуя пальцами на высвободившемся члене Завулона, и наконец-то с наслаждением вонзает клыки в бедренную артерию, дурея от горячего запаха чужого наслаждения. Завулон кончает, выплескиваясь в его пальцы, забрызгивая спермой волосы Антона на макушке. — Будем считать это… еще одним тестом, — с трудом выравнивая дыхание, говорит Завулон. — Тестом на… трансформацию. А экспертов я пришлю. Завтра. Может, и в Дозор ко мне работать пойдешь? Антон насмешливо трясет головой. Эксперты Темных ничего не обнаружат. Это не физические изменения. И нет никакой матрицы вампирской сущности у Антона, хоть заищись. — Все здесь, — говорит Антон, постучав по виску. — И это скоро пройдет. Но я не стал бы, если бы не чувствовал, что ты тоже хочешь. Завулон упрямо смотрит в ответ. Затем вздыхает. — Поехали-ка со мной. Есть у меня один артефакт, надо кое-что проверить. У Антона от предвкушения опять лезут клыки, но все что он может — это лишь усмехаться. Его хватка сильна, и Завулону все никак не удается отстраниться. Так же безуспешно он пытается привести одежду в порядок. — Ты езжай, — Антон мимолетным движением слизывает последние капли крови с шеи, — и просто оставь мне разрешение переступить порог твоего дома.