deformem

Первый раз Джон замечает спустя месяц после их с Шерлоком знакомства. Они на очередном месте преступления, Лестрейд только что со скрипом пропустил их под желтую ленту, потому что рядом маячили репортеры, и он переживал из-за того, что а) кто-то заметит, что посторонние находятся на месте преступления и б) Шерлок выдаст что-то в своем стиле, это просочится на телевиденье и разразится скандал опять же из-за того, что посторонние находятся на месте преступления. Однако Шерлок, опустившийся на колени прямо на грязную мостовую и рассматривающий тело молодого мужчины, одетого лишь в короткие шорты, молчал. Не фонтанировал предположениями, как обычно (хотя Джон был уверен, что до этого очередь еще дойдет), и даже пока не успел оскорбить Андерсона, который стоял рядом и натягивал на руки перчатки. — Мужчина двадцати трех лет… — С чего ты взял? — перебил его Лестрейд, и Джон поморщился. Ну вот. Сейчас будет поток оскорблений и они обязательно привлекут внимание. — Шорты от Армани, однако я сомневаюсь, что погибший мог позволить себе настолько дорогие вещи — состояние его волос и ногтей говорит об обратном. Скорее всего, купил их, чтобы красоваться перед друзьями или коллегами в спортзале, а чтобы не потерять, пришил бирку с именем, — удивительно спокойным тоном отозвался детектив, аккуратно оттягивая пояс шорт, действительно демонстрируя аккуратный белый прямоугольник на внутреннем обороте. — «Джеймс Манагер, 01.28.94», — прочитал инспектор и залился краской, — я и не заметил. — О, очевидно, что ты не заметил, ты и не смотрел. А вот то, что этого не заметил Андерсон, для которого замечать подобное — работа, меня бы, на твоем месте, насторожило. — Заткнись, ты, умник. Не каждый, в отличие от тебя, полезет снимать штаны с трупа в первую же секунду, — оскорбленно отозвался судмедэксперт. — И, вообще-то, это не является моей прямой обязанностью, ко мне на стол он должен был попасть уже вообще без одежды. Меня заинтересовали слова Салли, когда она посочувствовала, что такой красивый парень так рано погиб. Шерлок гордо выпрямился и как раз собирался ответить что-то наверняка очень остроумное, но: — Незнакомо тебе, правда, уродец? На тебя бы даже после смерти никто не посмотрел, — и прежде, чем Лестрейд гневно одернул зарвавшегося Андерсона, прямо перед тем, как Джон собирался ему врезать, он заметил, как на мгновение застыл Шерлок, как одеревенели его расправленные напряженные плечи, как раздулись ноздри аристократичного носа, а потом детектив принял привычный надменный вид и только фыркнул. Джон опустил взгляд и посмотрел на бедного юношу. Он был красив — бесспорно, даже по его собственным меркам. Брюнет с длинными, слегка неряшливо отросшими волосами, рассыпавшимися по навсегда замершим плечам, с россыпью родинок на миловидном лице и ладным телом, за которым, несомненно, следили, и к тому же усердно. Джон прикинул, сколько для такого результата парень должен был зависать в зале, и не смог определиться между «семь дней в неделю» и «вечно». Когда он оторвался от созерцания трупа, то увидел только полы развевающегося Шерлокова пальто, и в результате был вынужден догонять его, как обычно внезапно осененного идеей. — Ты же знаешь, что Андерсон просто издевался, правда? — все же спросил Джон как можно более отстраненным тоном, когда чуть позже они следили за преступником из-за кирпичной стены (доктору даже пришлось достать пистолет). Шерлок ничего не ответил. *** — Джо-о-он, галстук. — Шерлок, ты вполне в состоянии сам подняться с дивана и сходить в свою комнату за своим галстуком. — Нет, Джон, я дедуцирую, — детектив оторвал голову от сложенных домиком рук и перевел взгляд на друга, — или ты не заметил? Так я могу точно сказать тебе, что… — О, избавь меня от своего сарказма, — проворчал Джон, а через минуту уже спускался по лестнице с вещью в руках. Шерлок не глядя протянул руку, и Джон, с трудом поборов желание бросить галстук на пол и наступить на него пару раз, а потом слегка придушить им Шерлока, положил его на вытянутую ладонь. Его сосед обернул галстук вокруг шеи и принялся длинными тонкими пальцами завязывать четверку, как Джон, он надеялся, правильно определил вид узла. — Шерлок? Почему бы тебе не подойти к зеркалу? Будет удобнее. Шерлок закончил, поправив слегка небрежно завязанный узел, и опустил голову, отвечая, не глядя на Джона: — Не люблю их. — Кого? — не понял Джон. — Зеркала. Уотсон помолчал, не зная, что ответить, а уже через мгновение Шерлок взлетел на ноги и принялся натягивать пальто. — Дело, Джон, дело не ждет! И Джону ничего не оставалось, кроме как отправиться следом. *** — Это всего лишь царапина, — Шерлок с раздраженным видом отмахнулся и плотнее сжал руки на груди. — Врач здесь только я, Шерлок, и я настаиваю, что рану нужно обработать, поэтому будь, блять, добр, сними рубашку и дай мне оценить, насколько все плохо. Конечно, все не могло закончиться хорошо. Маньяк, которого Джон и Шерлок выслеживали уже три дня, оказался там, где они и рассчитывали, только вот Шерлок предполагал, что он будет застанут врасплох и окажется безоружным. И сейчас старался не морщиться от боли, но Джон все равно заметил. Хотя гораздо больше его волновало большое красное пятно на рубашке Шерлока, появившееся после того, как преступник внезапно бросился на вылезшего первым детектива с ножом. Джон, естественно, бросился вперед и оттолкнул его в сторону, а после и обездвижил, но поцарапать Шерлока тот все-таки успел. Насколько сильно, Джон не знал, а проверить мешал почему-то уже битых полчаса отказывающийся снять рубашку Шерлок. — Нет, Джон, я все же настаиваю, что царапина, ох… — он вдруг пошатнулся и схватился одной рукой за столешницу. — Шерлок! — Джон моментально оказался рядом, перекинул его руку себе на плечо и помог дойти до зала, где усадил на диван. — У тебя слабость. Кровотечение уже остановилось, я вижу, но порез все равно придется обработать, — как можно более спокойным тоном продолжил он, — пожалуйста, Шерлок. Холмс посмотрел на него несчастными глазами, но послушно потянулся к вороту рубашки и начал расстегивать пуговицы. Джон помог ему спустить испорченную вещь с худых плеч и оценивающе вгляделся в царапину, растянувшуюся от области чуть ниже левого соска до самой тазовой кости. Она, к счастью, оказалась и правда неглубокой, но длинной, и ее точно стоило хотя бы промыть и заклеить. — Ну, вот и все, — произнес он спустя двадцать минут, закончив со всеми необходимыми процедурами. — Шерлок? Шерлок молчал, уставившись куда-то в сторону окна. Стоило Джону убрать руки, как он подскочил с дивана, завернувшись все в ту же разодранную рубашку, и вихрем умчался наверх. В другой раз Джон оставил бы это без внимания, но в последнее время у него зрела одна мысль, и он не мог позволить Шерлоку остаться сейчас одному, если его подозрение подтвердится. Он поднялся к чужой спальне и осторожно постучал. — Шерлок? — когда никто не ответил, Джон решился толкнуть дверь и обнаружил, что она не заперта. Он зашел в комнату, а через мгновение из ванной комнаты показался Шерлок, снявший и брюки тоже, оставшийся в одном только белье. — Тебе ничего не сказало то, что я не произнес «войдите»?.. — ядовито прошипел он, в первую секунду испуганно замерший, а потом обнявший себя руками и натянувший на лицо привычную маску. — Шерлок, ты красивый, — перебил его Джон. — Что?.. — изумленно замер детектив, в момент растерявший весь свой запал. — Ты красивый, — повторил Джон, аккуратно обошел его, взял за руку и потянул за собой, усадив после на кровать. Шерлок моментально обернулся пледом и замер. — К чему ты говоришь мне это? — со смешанным чувством в глазах произнес Шерлок. — Я живу с тобой. Я не мог не заметить, как ты избегаешь зеркал. Я не настолько туп, Шерлок, — поднятой рукой он пресек начавшего было возмущаться детектива, — и я знаю, насколько ты себя не любишь. Шерлок странно посмотрел на него, а потом вдруг сдулся, плечи его обмякли и он опустил голову, отводя взгляд. — Я уродлив, Джон, — тихо сказал он, настолько тихо, что Джон бы и не понял слов, если бы не ожидал услышать именно их. Он почувствовал, как защемило сердце от невыносимой грусти и нежности, и сморгнул грозящую появиться в уголках глаз влагу. — О, Шерлок… — он подошел ближе и сел прямо на пол, опершись спиной о бортик кровати, — хотел бы я знать, кто взрастил в тебе эти комплексы, чтобы набить ублюдку морду, но я не видел человека, прекраснее тебя. — Прекрати! — Шерлок отшатнулся в сторону, горько скривившись, — зачем ты говоришь это? Я умен, Джон, я здраво себя оцениваю, и я знаю, что это никому не может нравиться! — он сорвал с себя плед, оставаясь почти обнаженным, и с вызовом приблизился к доктору, — никому, Джон! Нравится ли оно тебе? Мое тело? Оно отвратительно, особенно с этим, — и он с силой провел по заклеенному пластырем порезу, отчего тот снова начал кровить. — Да. — Что?.. — Нравится, — Джон встал и подошел к детективу, ласково убирая его ладонь и прилепляя на место отклеевшийся пластырь, — мне нравится то, что я вижу, Шерлок. — Но… — Ты прекрасен. Я не знаю, что заставляет тебя думать обратное, но я никогда не встречал человека красивее тебя. Красота твоего тела не соответствует стандартам, но от этого оно не становится хуже. Ты прекрасен, Шерлок, и я постараюсь сделать все, чтобы ты это понял. В тот вечер никто больше не сказал ни слова, и спустя несколько минут тишины Джон тихо прикрыл за собой дверь и спустился вниз, чтобы заварить две чашки чая, а потом своим обычным тоном позвал Шерлока обсудить версию, которую они должны будут правдоподобно преподнести Лестрейду. Шерлок объявился спустя четверть часа. *** — Подозрительно светишься, фрик. Кто-то не побрезговал и затащил тебя в кровать? — невыносимый Андерсон обнаружился на месте преступления и громко протараторил обидные слова так, что обернулись все вокруг, и Джон заметил, как едва уловимо сжался Шерлок. Он даже не задумывался, когда в следующее мгновение впечатал кулак в ехидно улыбающееся лицо, стирая ухмылку, сгорая от ненависти и обиды за друга, и очнулся только тогда, когда почувствовал знакомые руки, обхватывающие его со спины, пока он разбивал в кровь Андерсово лицо. — Джон! Джон, хороший мой, господи, прекрати, перестань, слышишь, Джон, он все понял, Джон, Джон! — Джон пришел в себя окончательно и обнаружил, что Шерлок, не жалея дорогих брюк, стоит на коленях рядом и прижимает его руки к себе, пачкаясь в крови с рассеченых костяшек. — Псих! Он долбаный псих! Они оба психи! — Андерсон со стоном, несколько преувеличенным, на взгляд Джона, поднялся и отшатнулся в сторону, когда Джон зыркнул на него злым взглядом. — Джон, тебе не стоило, он может написать на тебя заявление, Майкрофт, конечно, все уладит, но… — Шерлок, послушай. Я больше никогда, слышишь, никогда не допущу, чтобы кто-то заставлял тебя думать, что ты хуже, чем ты есть на самом деле, — Джон глубоко вдохнул и решился. — Шерлок, я… Я, кажется, люблю тебя. И зажмурился, ожидая, когда друг в отвращении отодвинется и уйдет, бросив что-то в высшей степени саркастичное, что-то, что окончательно разобьет Джону сердце. Чего он точно не ожидал, так это прикосновения теплых губ к его собственным. Шерлок поцеловал его, прямо там, стоя на коленях на грязном мокром асфальте в окружении полицейских и людей, которые его не переносят, и зарылся пальцами в его волосы, когда Джон не отстранился. — Господи, Джон, я так долго ждал этого, я, конечно, подозревал, после того, что ты сказал мне тогда, но я думал, ты относишься ко мне, как к хорошему другу, я не думал… И Джон снова его поцеловал. *** Заявление Андерсон не подал. Не то, чтобы он не хотел: Лестрейд пригрозил ему увольнением, Салли (Джон чуть не хлопнулся в обморок, когда она подошла к Шерлоку извиниться за его поведение) пообещала бросить, а Джону даже не пришлось ничего делать, судмедэксперт и сам теперь опасался подходить к нему близко и обходил стороной. А той ночью Джон показал Шерлоку, как ему нравится его тело, его острый ум и весь он в целом. *** — Я люблю тебя, Джон. И спасибо, — Джон улыбнулся и поцеловал мягкие кудри на чужой макушке, крепче обнимая доверчиво прижатое к нему тело. Наконец-то все так, как должно быть. Наконец-то он счастлив.