Ворон

Первый раз я увидел его ещё в младенчестве. Когда я мирно посапывал в своей колыбели, в спальне родителей. Моя кроватка стояла у окна, так как мать спала ближе к нему. Мне наверняка снилось что-то детское и невинное, когда тишину ночи прервал резкий, но негромкий звук. Будто что-то слегка коснулось окна, еле ощутимо задело. Крыло. Мой сон был достаточно чутким с рождения. Моя мать же, в основном, просыпалась, услышав меня. Плач, чих, кашель — что угодно, что намекало на меня и мой неспокойный сон. Я же начинал плакать, как только что-нибудь нарушало мой покой. Это был, своего рода, протест против шумов окружающего мира. Сначала я начинал еле слышно поскуливать, постепенно набирая темп. Моя мать вскакивала после примерно пяти секунд моего пробуждения, а я всем видом давал понять, что не желаю успокаиваться. В ту зимнюю ночь, как и положено у подобных историй, я проснулся, но моя мать спала. Окно было расположено на стене так, что я мог видеть, что там происходит из своей колыбели, даже не напрягаясь. Я не плакал. Мои детские сонные глаза заострили внимание на окне. Несмотря на глубокую ночь, я все прекрасно различал, как в комнате, так и за окном. Ворон. Он смотрел на меня. Прямо в упор. Казалось, я забыл, как моргать. Я, не отводя взора, следил за ним. Чёрное оперение опиралось на, невидимые для меня, лапы, которые скрывала оконная рама. Голова, больше похожая на небольшой сгусток тьмы, склонилась набок. Птица не моргала. Блестящие янтарные глаза не выражали ничего. Мне было не комфортно, но несмотря на это, я не отважился поднимать шум. Это продолжалось несколько минут. Может из-за раннего возраста, мне не показалась необычной данная ситуация. Птица смотрела, будто передавая часть своей тьмы мне, наполняя меня ею, словно сосуд. Как только она улетела, я провалился в сон. Утром я проснулся и, как обычно, начал плакать. Прошло пять секунд, но я не увидел над своим лицом матери. Десять. Пятнадцать. Никто ко мне не подходил. Я услышал отца. Он кричал её имя. Потом звуки возни. Он подошёл к моей кровати, но смотрел он не на меня. Его взгляд был полон отчаяния. Понимания неизбежного. Отец молча взял меня на руки. Я быстро успокоился, что было совсем мне не свойственно. По его щекам катились слёзы, оставляя влажные дорожки. Он сел на край их кровати, спиной к лежавшей там матери, и я, повернув голову, увидел её бледное тело. Я ничего не понимал. Потом он все-таки взглянул на меня, я улыбнулся, заметив это. Он поцеловал меня в лоб и положил рядом с ней. Отец вышел из комнаты, предварительно, взяв что-то с тумбочки, которая находилась с его стороны кровати. Больше я его не видел. Позже в комнату вбежала какая-то женщина, как потом выяснилось — моя тётка, поспешно одела меня и собрала все мои вещи и игрушки. С тех пор я жил с ней. Я никогда не называл её матерью, но питал к ней самые тёплые чувства и самую большую привязанность. Я обращался к ней по имени. Просто «Миранда». Её никогда это не смущало. Она была молода, но мы жили в достатке, я рос счастливым, с кучей игрушек и красивой качественной одеждой. Пару раз в год мы ездили заграницу. Я никогда ни в чем не нуждался. Мы весело проводили время вместе: играли в приставку на спор, готовили блинчики каждое утро понедельника и каждое воскресенье гуляли в парке. Я её очень любил и считал себя самым счастливым ребёнком. При этом я совершенно не задавался вопросом кто мои родители и где они. Я не помнил той ночи. Второй раз я увидел его, когда мне было семь. Был теплый пасмурный октябрь. Я шёл из школы домой с друзьями. Мы что-то бурно обсуждали, как вдруг, я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Я замер на месте и резко развернулся. Друзья переглянулись, видя, что я застыл, и окликая меня идти дальше. Я, казалось, их не слышал. Весь мир перестал существовать во время нашего с ним зрительного контакта. Это был именно он. Воспоминания всплыли в моей голове картинками, словно кино, а разум служил его проектором. Все те же янтарные блестящие глаза, все то же чёрное оперение, все та же голова, склонившаяся набок. Это продолжалось минут пять, не больше. Когда я очнулся от своего рода транса, меня встретили удивленные лица друзей. Оглянувшись, я увидел, что птицы уже не было. Поспешно попрощавшись, я кинулся домой со всех ног. Когда я зашёл в квартиру, Миранда плакала. Я подбежал к ней и обнял её. Мы сидели на полу в кухне, облокотившись о стену. Спустя несколько минут её плача, я спросил, где мой отец. Она посмотрела на меня, и я нашёл в её взгляде вопрос: «Откуда?». Она согласилась мне все рассказать. Сняла с меня куртку, про которую я даже не вспомнил, приготовила нам горячий шоколад и мы сели за стол. Следующие полчаса я слушал её рассказ. Мой отец умер в этот же день, рано утром его нашли повешенным у себя в квартире, это я, разумеется, узнал гораздо позже. Она сказала мне только, что он погиб. Тогда в моей голове впервые зародилась мысль о том, что Ворон приходит не просто так. Но я отогнал эту мысль и забыл о нем ещё на несколько лет. Ворон связывается сходными поверьями у разных народов мира. Прежде всего это вещая птица. Обычно он предсказывает смерть и другие несчастья: нападение врагов, весть о гибели сына. Также ворон связывается с долголетием, мудростью и знанием, где хранятся клады. Трупная, черная птица — ворон известен как птица, сопутствующая смерти на поле брани. Особенное внимание уделяется повадке воронов выклевывать глаза у мертвых. Ворон предсказывает скорую смерть, а также различные несчастья или неудачи. Существует библейского происхождения легенда о вороне, проклятом или наказанном Богом, или Ноем за то, что выпущенный из ковчега чтобы узнать, закончился ли потоп, он не вернулся назад. В наказание за это, ворон, бывший когда-то белым как снег и кротким как голубь стал кровожадным и черным, и обречен питаться падалью. Третий раз я увидел его в свои шестнадцать. Была весна. Мы с Мирандой решали, как отмечать её день рождения. Я предложил посидеть попить чай с тортом и посмотреть какой-нибудь фильм с попкорном. Она согласилась и потому на следующий день сказала, что придёт попозже: ей нужно зайти в магазин. Мой подарок для неё был приготовлен заранее, ещё за месяц до заветного дня. Я купил ей платье, которое она давно хотела, но считала его цену чрезмерно дорогой. Я работал все весенние каникулы под предлогом, что хочу курить себе дорогую приставку. Она мне поверила и против не была. Миранда всегда давала мне проявлять самостоятельность, разумеется, в разумных пределах. Я решил недолго прогуляться, придя со школы. Погода была чудесной, моё настроение было таким же. В наушниках играла давно любимая мною «Metallica». Я думал о школе, о друзьях, о своей девушке и смотрел в весеннее небо. Солнце пекло, но ветер был ещё холодным. Я считал верхушки деревьев, шагая по тисовой аллее, и внезапно, что-то бросилось мне в глаза. Я пригляделся и увидел птицу. В груди учащенно застучало сердце. Я ещё немного напряг зрение и разглядел на верхушке тиса грача. Отпустило. С облегчением вздохнув, я решил, что с прогулкой пора заканчивать и, выключив музыку, двинулся в сторону родного подъезда многоэтажки. Внутри все же закралось нехорошее предчувствие, но я отгонял его прочь, как мог. Все-таки, такой день. Вернувшись домой, я переоделся в более или менее предназначенный костюм. Выглаженная чистая рубашка, заправленная в тёмные брюки, выглядела на мне вполне парадно. Я вытащил из тайника подарок для Миранды, завернутый в пеструю подарочную бумагу с красивыми розами. Цветы были настолько реалистичными, что создавалось впечатление, будто в воздухе витает их аромат. Подарок я упаковывал сам, старательно сворачивая и сгибая в нужных местах непослушную золотую бумагу. Я решил попить чая, пока жду Миранду. Когда я зашёл в кухню, меня пробила дрожь, ноги подкосились и я упал на колени. Мой взор был прикован к окну, через которое на меня уставились два сверкающих глаза. Я уже понял, что это значит. Как в прошлые разы, мы сохраняли зрительный контакт, он словно не давал мне отвести взор. В этот раз ему понадобилось больше времени. Дальше пустота, я очнулся примерно через полчаса после произошедшего. Я надеялся, что мне все приснилось, но в глубине души знал, что это значит. Спустя около часа на улице стемнело, но Миранда ещё не вернулась. Я начал беспокоиться, как вдруг тишину квартиры пронзил звонок моего мобильного. Она подарила его мне на мой последний день рождения, и я был очень рад. На экране высветилось её имя. Я незамедлительно взял трубку, но услышал не её голос. «Здравствуйте, это офицер <…>. Сожалею, но Миранда скончалась. Её сбил автомобиль. Кем вы ей приходитесь?». Мой мир словно рухнул. Он забрал её. Я был невероятно зол. Зол на него. Зол на себя из-за бессилия. Я швырнул телефон в стену, так и не ответив полицейскому. За следующие четырнадцать лет я оправился после пережитого, выучился, нашёл престижную работу, женился и успел стать отцом. Мы с женой назвали дочь Мирандой, я настоял. Ей уже два года. Она растёт жизнерадостным ребёнком, чему я очень рад. И, казалось бы, я счастливый человек, у меня все есть, но последние четырнадцать лет меня не покидала мысль, что он вернётся, чтобы забрать близких мне людей. На протяжении этих лет я собирал информацию, я встречался с разными людьми, работающими в области мифологии, дабы узнать, как это остановить. Я никому не рассказывал о своей проблеме, если её можно так назвать. Но, к моему огромнейшему сожалению, ничего годного, способного приблизить меня к отгадке, я не нашёл. И вот настал день, которого я так боялся. Прохладный летний вечер. Я шёл с работы, было около восьми. Мой путь от трамвайной остановки к дому лежит через дворы. Идти около получаса. Во многих дворах нет фонарей. Мои мысли были забиты работой, но я всегда находил время подумать о доме и близких. Жена должно быть приготовила вкусный ужин и сейчас купает малышку в ванной. Улыбнувшись своим мыслям, я ускорил шаг, дабы быстрее воссоединиться с семьёй и продолжил представлять, что происходит дома. Заманчивый аромат её стряпни сейчас, должно быть, заполняет квартиру. В спальне слышны мультфильмы, заранее включенные для дочки. На столе в кухне стоит детская розовая тарелочка с картофельным пюре и миниатюрной, будто бы кукольной, того же цвета ложечкой. В квартире царит домашняя уютная обстановка. Мои мысли прервал резкий звук. Осознание неизбежности пронзило мозг. В глазах все поплыло. Я стал озираться по сторонам, продумывая план побега. Подсознательно я понимал, что убежать не удастся, но первобытный инстинкт взял верх и я бросился бежать по дороге, не зная куда она ведёт. Меня не волновало, куда я бегу, я хотел лишь спрятаться, скрыться, но этому не суждено было сбыться. Двор, на который я свернул, ничем не освещался и я был вынужден полагаться на удачу, надеяться, что не споткнусь. Забегая за угол я вскрикнул. Птица налетела на меня, я попятился назад и упал на спину, она решительно вцепилась в мою рубашку, глядя мне в глаза. Я не мог пошевелиться. Птица будто пыталась захватить мой разум, взирая на меня исподлобья. Этот ракурс наводил на меня ещё больший ужас. Я снова потерял сознание. Я очнулся и увидел над собой молодую девушку. Она трясла меня, спрашивая, все ли со мной в порядке. И тут я понял, что должен делать. Меня осенило, как я могу спасти свою семью от неизбежной участи. Я знал, что я собираюсь сделать. Я хотел этого. В тот момент я хотел этого больше всего на свете. Словно тьма поглотила разум, и я прозрел. Я сделаю все, как он хочет, все, как он велел. Я должен. Почувствовав холодный метал связки ключей в кармане, я резко вытащил их и нанёс первый удар в глазницу. Девушка вскрикнула. Ключ торчал из её глазного яблока, скрываемого веком. Она упала на спину и продолжала кричать. Я стоял и смотрел. Это доставляло наслаждение. Она извивалась от боли. Её крики смешались со слезами. Мне казалось, что я мог бы наблюдать за её мучениями вечно. И тут я вспомнил про складной перочинный нож, который всегда лежал в моём портфеле на всякий случай. Я быстро достал его из бокового кармана и, развернув, подошёл к девушке. Она все ещё плакала, держась руками за раненый глаз. Я опустился на колени и провёл рукой по её волосам. Она дергалась и махала руками. Я не спеша прикинул, куда нанести удар и, решив, что самым подходящим будет бедро, высадил лезвие ей в ногу, но не до конца. Нож вошёл до середины. Девушка взорвалась новыми криками и переключилась на ногу. Она обхватила её руками, что-то нечленораздельно крича. Её речь смешивалась с криком и плачем, поэтому разобрать что-либо я не мог. Мне было приятно смотреть на то, как она мучается, слышать её жалобные рыдания, крики боли. Кровь тонкой струйкой стекала по её бедру. Я чувствовал страх, который она испытывала и я наслаждался этим. Я вкушал и поглощал его, словно желанный плод. Её выражение лица отражало животный ужас и непонимание, мне это не понравилось. Частичка вины закралась в душе. Я должен был избавиться от этого. Я резким движением выдернул ключ из её века, затем проделал то же самое с ножом в её ноге. Ключи я кинул на асфальт. Ножом же я собирался вырезать её глазные яблоки. Она так кричала. Девушка стала бить меня руками, пытаясь сопротивляться. Пришлось воткнуть нож ей в ладонь. Её крик стал пронзительней и уже мне порядком надоел. Я сел на неё сверху, придерживая её невредимую руку ногой, и, с силой открыв её рот, потянул за язык. Она пыталась сопротивляться, но я держал её. Я не спеша отрезал её язык и кинул его на землю к ключам. Её глотка заполнилась кровью. Так много крови. Теперь она могла лишь поскуливать. Я вырезал её глаза и теперь на меня смотрели черные дыры. Затем я вывернул её невредимую руку, тем самым сломав её. Она больше не сопротивлялась. Она была мертва. Хорошая работа.

***

— Зачем вы убили эту девушку? — полицейский протянул мне фотографию моей жертвы. — Ворон приказал мне, — я рассмеялся. Глупые люди. Такие глупые люди. Когда-нибудь он придёт и к ним.