Immortal

На острове этом давно не видал я гостей, влачил, будто саван, бесцветную жизнь-невидимку, смотрел, как с небесного шелка мерцающей дымкой стекали эпохи, сметая богов и людей. Ты первым пришел за последнюю тысячу лун, усталый скиталец — но взгляд твой суровее стали. Да, я был таким же — великим и гордым лугалем… И глуп был без меры. А мир был прекрасен и юн… Меня называли святошей, любимцем богов за то, что всю жизнь я безропотно чтил их заветы, за то, что меня озаряла божественным светом всевышняя милость, к бессильной досаде врагов. А в день, когда бездной разверзся небесный простор и воды Евфрата обрушились гневом на землю, я, слову бессмертного Эа с покорностью внемля, всех бросил, сбежав, как презренный, испуганный вор. Я помню, мой мальчик, и — нет — не забуду вовек, как ветер взвывал и трепал паруса, будто тину, как те, кто мне верил, растаяли тёплою глиной, и в мертвой вселенной лишь я был — один — человек. Когда горизонт всколыхнулся багряным вином, являя жестоким бессмертным подножие мира, я тщетно взывал к мирозданью с уступов Ницира, в надежде, что кара была ужасающим сном. В тот день наши боги впервые изведали страх, взирая с небес на агонию гибнущей тверди, но те, кто не знает ни боли, ни близости смерти, не смогут понять, что не страшно — рассыпаться в прах, страшнее смотреть, как в умелых ладонях творца рождается мир — несравненное, хрупкое чудо, в котором тебе, к сожалению, места не будет, и жаждать исчезнуть — но жизни не видеть конца. Я выжил, я спасся — и этим стал равен богам, они даровали мне в милость бессчетные лета. Все золото мира я отдал бы раньше за это… Сейчас — не желал бы бессмертия даже врагам. И ты, как и я, почивавший на лаврах побед, сломался под грузом вины и снедающей боли, но шел в горизонт, выживая усилием воли… Ну, что же? Доволен, счастливец, познавший секрет?

***

...Я помню тот день, будто это случилось вчера, как мир — возрожденный — склонился в едином поклоне, и к россыпи звезд на холодном до слёз небосклоне взметнулись столпами багровые искры костра. Я молча смотрел — и, к несчастью, не мог сожалеть: ты всё же ушел, не прокляв бесконечность столетий, ты — вождь и герой, а не призрак на выцветшем свете… Как жаль, что жестокие боги даруют бессмертье лишь тем, для кого нет желанней награды, чем смерть.