Bunny loves carrots

Слэш
NC-17
Завершён
2060
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
2060 Нравится 15 Отзывы 449 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Бархатные черные с розовым ушки, бархатный шарик заячьего хвоста с заманчивым бантом и полоска чокера на тонкой шее выглядят очаровательно. В совокупности и по отдельности. Минимум одежды. Чонгук назвал бы это бельём, но полуоткрытый кожаный шнурованный корсет, так здорово подчеркивающий и без того точеную талию, не посчитать ни бельем, ни какой-либо накидкой. Безусловно, его красила и влекущая полуобнаженность, и коротенькая юбчонка с оборками, бесстыдно прикрывающая только половинку подтянутого зада, облаченного в шелковые трусики. Чонгук наводит последние штрихи. Натягивает плотные черные чулки и мажет за настоящими ушками парфюм с ноткой фруктового зефира. Зайка-зайка, где твоя улыбка? Ах, до чего миленько он улыбается! Он гасит свет и ждёт, когда в комнату зайдёт… — Хён-н, — и зажигает на тумбе рядом одну ароматическую свечу, становится на четвереньки и, делая эгьё, умилительно виляет задом. — Приветики, милый. — Чонгук, это… — Тэхён напрасно изображает растерянность. Он ждал этого очень давно; в паху тесно. — Ещё сексуальнее, чем я мог представить… Bunny boy слишком хорош для того, чтобы играть невинного подростка, но такого, что готов лишиться девственности эдак раз в двадцатый - о, да. На взгляд Тэхёна, образ немного недолюбленной шлюшки с детскими замашками подходит Гуки больше всего. Прочистив горло, Тэхён медленно раздевается, снимает костюм, избавляется от галстука, он больше не патетичная сучечка, каким привыкли его видеть остальные. Похож на подуставшего папочку. И Чонгук почти поджимает ушки и ощущает, как краснеют щеки, когда видит перед собой блестящую бляшку его ремня, как приглашение на приватный обед. Его похотливый взгляд полон томительной безысходности. Чонгук хочет отсосать, показать, как выучился заглатывать. Доказать, как сильно скучает по тем минутам, когда Тэхён не берёт его на колени, чтобы гладить по спине и шептать о ласковом. — Иди сюда, Гуки, — басит Тэхён и тянет к нему руки, наклоняется и ненасытно целует в мягонькие губы, мокро размазывает кремовый тинт со вкусом карамели, вмазывается с засосом, отбирая кислород. — Ты такой... — Хорошенький? — Чонгук спрашивает полушепотом, дрожащими ручонками гладит Тэхёну бёдра и водит пальчиком по приподнятой ширинке, вымаливая разрешение. — Можно мне?... Нет сил устоять. Тэхён позволяет коротким кивком. И Чонгук с блаженным видом вынимает его член и кончиком языка обводит головку, увлеченно лижет, поглядывая за тем, как с уставшего на трогательное меняется лицо Тэхёна. И не по-детски строго проводит по всему стволу, помогая рукой. Тут Тэхён вынужден запрокинуть голову, схватить его за ушки, чуть сбивая ободок, и нервно закусить губу. Услышав недовольное рычание, Чонгук теряется. Помимо злости в Тэхёне зарождается любовь к каждому из его проступков. Не стоило начинать так резво и разгоняться в самом начале, но Тэхён должен понимать, к чему ведёт длительное воздержание. Чонгуку элементарно плохо без его внимания и заботы, его тесной обжигающей близости. Тэхён ставит колено в упор на кровать и, придерживая Чонгуку затылок, толкается в глотку. Слёзы считаются украшением. Чем их больше, тем лучше. Ноготки Чонгука впиваются в бока, воздуха ему отчаянно не хватает, но он почему-то терпит не шибко похожее на насилие действо. Как только хён даёт ему подышать, Чонгук ошалело хватает воздух ртом, рукой пытаясь стереть обилие выступившей слюны. — Ложись на спину. От властного голоса Тэхёна мурашки по коже. Не требование, но приказ. Лежащий на краю кровати Чонгук предстает в абсолютном доступе, и Тэхён может склониться над ним, чтобы опереться на руки и облегчить проникновение. Проще говоря, ебать его в розовый ротик. Снаружи видно, как член движется внутри, прокатываясь вверх-вниз по гортани, и можно наслаждаться видом того, как натягивается чокер, множить хлюпающие звуки и любоваться, как стоит немаленький, в общем-то, но красивенький Чонгуков член. И тоже подарить ему минет, добавив к личному удовольствию еще и его. Щедро наевшись и накормив, Тэхён проявляет сочувствие, жадно облизывает залитый слюной подбородок, словно пытается тем самым вытереть. В преданных глазах Чонгука поволока и ни капли стыда. Он даже не пытается вернуть себе звание невинной лапочки. Облизываясь, Чонгук хочет его в себе, поскольку по самые гланды его уже не удивить. Вызов Тэхён принимает. Но не помучить такую плюшево-сладкую нимфетку - себя не уважать. Особенно неприемлемо для такого взыскательного гурмана, как Ким Тэхён. Пусть все думают, что хозяин комнаты мужественный Чон Чонгук, пусть предполагают, что стоны, звучащие в их комнате, в основном принадлежат странно измененному голосу Тэхёна. В притяжении и пороке фантазий, как и в исполнении их наяву, нет ничего постыдного. Они уже убедились в том, что отсутствие плотского оставляет разрывы. Тэхён усаживает Чонгука спиной к себе, недолго гладит и даёт откинуть голову на свое плечо, проводит по плоскому животику и заводит руку под трусики, требовательно щупая колом стоящий член. Чонгук стонет сначала сдержанно и тихо, затем приторно и изнеженно, как Тэхёну нравится. Зайчик выгибается, хватаясь за хозяйское бедро; большая ладонь доводит его почти до оргазма, пальцем Тэхён давит на головку, дрочит ему и поглаживает мошонку, одновременно покусывая надплечье. Кожа горячая, увлажняется. — Тэхён... — чувственно выдыхает Чонгук, на большее его не хватает. Тэхёну не хочется говорить и обозначать что-либо вслух, рассказывать о том, как он любит, насколько глубоко привязан. Он растягивает губы в плотоядной ухмылке, он где-то не здесь, и Чонгук понимает, что ему светит. Его жадность. Страсть. Преобладание. Чонгук притирается к животу Тэхёна и норовит вынырнуть из объятий, но в то же время заигрывает. Злополучно, нарываясь на малоприятные последствия для собственной же задницы. Поддаваться Тэхён не торопится, хотя и очень хочет. Завалить зайку и выебать грубо, сводя прелюдии к смешному "не было". Так не делается. Если Чонгук подаёт себя, как шлюха, шлюхой ему следует быть не сразу. Хотя, он уже выглядит использованным многократно. Иронично, что самим же Тэхёном. Чонгук встаёт перед ним на четвереньки, и Тэхён балуется с хвостиком, нахваливая выбор сегодняшнего амплуа, затем оттягивает полоску трусиков вверх и натирает тканью мошонку, а спустя несколько минут шлёпает Чонгука по ягодице, оставляя винно-красный след. Вскрикнув от неожиданности, Чонгук роняет лицо в подушку и мычит, но принимает наказание безропотно. Он отшлёпан. Ему стыдно, и с каждым ударом душащее чувство вины растёт. Когда же Тэхён разводит половинки пальцами и начинает римминг, у Чонгука не находится причин переносить пытку молча. Сгребая простынь в складки, Чонгук несдержанно стонет, и язык Тэхёна наконец толкается вовнутрь. Локти и колени подгибаются, на головке виднеется выступившая смазка. Ласки прекращены: Тэхён отирает рот, и Чонгук вынужден развернуться, подползти к нему ближе, по-щенячьи ластиться к протянутой ладони. Пристальный взгляд глаза в глаза. Тэхёну мало. Всегда было и будет. Чонгук не представляет, что с ним станется, если хёну перестанет хватать их приватных душных и болезненных вечеринок. Взгляд Тэхёна понятен: он требует проявления самостоятельности. Жалобно всхлипнув и прикусив губу, зайчик садится к нему на колени и трясущейся ручонкой вводит его член в себя, другой держится за шею. Их губы нежно соприкасаются. Тэхён срывает корсет и, поддерживая Чонгука за узкую талию, толкается в него, мокро целует, помогая не сорваться, давая ощутить глубину. Приноровившись, Чонгук вздыхает и подпрыгивает, заводясь от осознания того, насколько он желанный и как умеючи подбирает фантазиям Тэхёна правильную оболочку. Если Тэхён режиссёр, то он - сценарист, постановщик и актёр в одном флаконе. Ему плохо даётся многофункциональность (о да, он жалуется хёнам, что не справляется с несколькими делами одновременно), но только не в сексе. Тэхён выдрессировал его, выучил. Из мальчика-школьника появился юноша, а затем и мужчина. На щеках Чонгука разливается румянец, чёлка слиплась. Он ворошит влажные волосы Тэхёна и целует его в висок, снова срывается к губам. Чон умеет краситься, но здесь следовало вооружиться чем-то водостойким. Разводы подтекшей подводки на скулах. Тэхён кусает Чонгука в шею, насаживая на себя. Ушки съехали, и ободок пришлось отбросить, а зайку уронить на спину. Задыхаясь, младшенький разводит ноги и выгибается, давая Тэхёну заполучить тело целиком, скулит и ноет. Хлопки бёдрами с размаху, Тэхён силён, трахает безудержно, наращивая темп, пока Чонгук под ним тает и растерянно водит пальцами по лопаткам, впивается. Да так, что под ноготками кровавые полумесяцы. Его чулки сползли, юбочка порвана. А Тэхён прикладывается поцелуями к подбородку, ключицам и соскам, продолжая ритмично быстро втираться между ног и лишая младшего дара речи. Тэхён большой, но это не мешает Чонгуку принимать его часами напролёт. Да, завтра он с трудом усидит ровно, но то, как хён посмотрит на него, с этим блестящим восторгом, с посылом: "Моя сучка" - того стоит. Содрогаясь, Чонгук часто-часто дышит и, запрокинув голову, кончает, хрипло выдыхая имя. С благодарностью славного парня, повёрнутого на кинке. Впрочем, уместнее - "king", как король положений, постели, его чувств и плоти. Тэхён - хозяин. И нежность его хозяйская, заманивающая, как приторная ловушка. Тэхён двигается медленнее, сводя с ума басом, ероша Чонгуку развалившуюся укладку. Он даёт ему всё, чего бы Чонгук ни захотел. Нечестно издеваться над ним. Но и как несправедливо с его стороны быть таким красивым и милым, привлекая чужаков. Чонгук его собственность, Тэхён прилегает вплотную, сердце одно на двоих. Чонгук уязвим, нет ни ранки, о какой бы не знал Тэхён или к какой ни был бы причастен. Тэхён обсасывает мочку его уха и плавно толкается, укачивая и принося с настигнувшим покоем новую горячую волну. Чонгук сжимает член внутри, принимая семя, и упругие тела сотрясены в напряжении. Туман застилает глаза. Прикосновения перестают отдавать наигранной требовательностью, акт окончен. Тэхён привлекает его к себе и переплетает пальцы, мягко целует в щеку. Чонгук липкий, взмокший, влюблённо смотрит до тех пор, пока не убеждается, что хён проведёт эту ночь с ним. Только тогда, прижавшись максимально тесно, он целует Тэхёна в запястье и тихо засыпает. — Как зверёк с морковкой, ей-богу, — шепчет Тэхён и улыбается. — Я никуда не денусь. Он и мысли не допускает, чтобы кто-то другой прикасался к Чонгуку. Посмел бы прикасаться. — У меня просьба, — Чонгук подтягивается выше, от его дыхания горячо у шеи, он смущен и немного напуган. — Возьми меня прямо утром, хён. Я хочу проснуться от того, что ты входишь в меня. — Маленький извращенец, — низко смеется Тэхён. — Хорошо. Для Чонгука это не каприз. Потребность. Хён обычно выполняет обещания, и если заручиться его словом, можно верить, что они точно проснутся вдвоём. Чонгук еще спит, и сон продолжается сказкой: его увлекают за собой, вжимая в кровать, и утренне-нежно целуют взасос, раздвигают ноги и мажут лубрикантом. Тонко вздыхая, он не сопротивляется, лишь доверчиво отдаётся. В комнате играет классика. Над ним лицо Тэхёна, он входит и, двигаясь, тихонько рассказывает, что нет никого важнее. Чонгука переполняет любовью, он счастлив до того, что охота расплакаться. Но он двигается навстречу и растирает ладонями широкую Тэхёнову спину, особенно то место, где ему рисовали шрамы от крыльев. Тэхён непозволительно ласков, почти как ангел, думается Чонгуку. Но на деле он удав, способный задушить его и проглотить целиком. Впрочем, риск оправдан, если они оба -единственная слабость друг друга.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.