***
Плевать бы на этого голубого с высокой вышки, но почему-то Брант не может справиться с собой. Голос, до отвратительного спокойный и доброжелательный раз за разом повторяет в голове надоедливую фразу. «Ты и правда такой беспредельщик?» Да какая, к черту, разница?! Мужчина встает с продавленного, старого дивана и подходит к покоцаному, заляпанному бог знает чем, холодильнику, чтобы достать бутылку пива. Остывшее стекло приятно холодит ладонь, а в мозгах по-прежнему творится полный кавардак. Брант снимает крышку одним движением, мысленно салютуя старому, вечно укуренному негру с дальнего района, который и научил его этому простому фокусу.***
— Главное — сила, малыш. — Старик затягивается косяком, выпуская в свежий вечерний воздух Лондона клубы сладковатого дыма. — В чем бы она не выражалась. В степени любви к матери или ударе о тренировочную грушу — какая, в сущности, разница? Главное, — Он тычет Тому в грудь, и тот морщится, ощущая, как саднит свежий порез. — Что она у тебя есть, сынок. Сколько гордых яйценосов в сутки проходят мимо старика — всех и не счесть. Да только силы в них на грош, а то и меньше. Даже у моей крошки Нэн, — Чернокожий мужчина кивает на снежно-белую кошку, пристроившуюся на подстилке, около ног бедняка. — Больше характера, чем у этих сопливых выблядков. Что будет, если прижать к их горлу нож да хорошенько прочистить трубы? Брант усмехается, перехватывая косяк: — Обделаются, как трясущаяся собачонка. Старик щурится, от чего по его лицу разбегаются многочисленные морщины, прорезывая темную кожу сотнями полос. — Не опускайся до их уровня, сынок. Устрицы на ужин и пачка долларов в заднице быстро делают человека слабее. Запомни слова старого Билли — таким не улице не выжить. А улица добирается до всех, рано или поздно.***
Том делает глоток и утирает рот, оглядывая свою квартиру, и, впервые за последние несколько лет, она кажется ему пустой. Негра улица забрала спустя каких-то три года после их знакомства. Когда же она доберется до него?***
Невозможно. Не бывает у мужиков такой потрясной задницы. Том обходит склонившегося над компьютером Портера и бросает только что найденные бумаги на стол. Нэш оборачивается, мазнув по нему равнодушным взглядом, и продолжает что-то рассматривать на мониторе. Спокойствие и вечная сдержанность босса просто невероятно бесят Бранта, до скрежета зубов, до сжатых в ярости кулаков. Гомик, да еще и весь такой умный, ухоженный, одетый с иголочки в костюмы элегантного покроя, слишком обтягивающие пятую точку. Сука. — Хэй, ты бы подвинулся, мне ни хрена не видно. Ответом служит красноречиво изогнутая бровь и плавное движение влево. Какого черта вообще стоять перед железкой, когда можно смотреть сидя? — Видишь? — Нэш указывает на изображение в правом верхнем углу. Даже пальцы у него какие-то соблазнительные, длинные и тонкие, как у пианиста. — Я смотрю уже которую запись, и ни на одной он не попал в камеру. Блиц точно знает, где именно они стоят. — Сообразительный говнюк. — Еще какой. — Предлагаю просто поймать этого кудряша и пересчитать каждый зуб по одному. Портер распрямляется и складывает руки на животе, насмешливо скользя взглядом по его лицу. Брант не вовремя вспоминает, что сегодня забыл побриться и выглядит примерно, как сбежавшая из зоопарка дикая горилла — то есть, почти как обычно. Какого хера меня это вообще колышет? — Такие у тебя методы? — Нет привычки играть очком. Проблемы нужно решать четко и быстро. — И возможные последствия тебя не волнуют? Том скалится, ощущая как раздражение увеличивается в геометрической прогрессии. Поза, манера разговора, жесты — все будит в нем что-то низкое, животное, выход чему он дает в редкие моменты полного отрыва головы, когда башню на место приходится возвращать неделями, если не больше. — Если ищешь голубоватых нежностей, то иди на хуй из моего кабинета. Хотя ты итак часто там бываешь. Портер не реагирует на подкол, но в комнате будто ощутимо холодает, от чего становится легче дышать. И это верный выход из ситуации.***
Не хочется признавать, но чем дальше продвигается дело, тем большим уважением проникается Том к детективу. Портер всегда собран, внимателен, рассудителен, что идет на пользу не только их расследованию, но и всему отделу. Блиц ловко играет с ними, но Нэш оказывается умнее, и идеально расставленная ловушка срабатывает как по минутам. Такой подставы не ожидает даже этот расчетливый убийца, восхищавшийся собственным исключительным интеллектом. Теперь его остатки размазаны по крыше высотки, а Портер прямо на глазах сержанта закидывается третьей стопкой виски так, будто всегда только и пил этот крепкий напиток. Это странно, но вот так сидеть в его квартире, распивая тридцатилетнее живое золото, — подарок какого-то должника, — чувствуется самым правильным из того, что Брант когда-либо делал в своей жизни.***
Какой-то месяц, пуля в голове у улыбчивого ублюдка, и они уже общаются, словно старые закадычные друзья. Надписей в туалетах больше не появляется, а если кто-то желает испытать удачу, непременно здоровается к крепким кулаком сержанта и, в результате максимально «несчастного» случая, попадает в реанимацию. Жалобы на неподобающее поведение Бранта приходят примерно в пять раз реже, чему суперинтендант крайне рад и уже готов целовать ноги детективу Портеру. Все довольны и даже небо кажется охренительно чистым, трава — зеленой, а жизнь — не такой блядской штукой, как это бывает обычно. Вот только Брант с некоторых пор не может отделаться от снов с Нэшэм в главной роли: восхитительно податливым, горячим, страстным — полная противоположность обычной сдержанности. Он уже знает его с другой стороны: улыбчивой, открытой, искренней, знает, как он смеется, слегка прикусывая губу, когда шутка кажется особенно веселой, как щурится, когда Том в очередной раз зубоскалит по поводу безмерного количества косметики в настенном шкафчике ванной комнаты детектива; знает слишком много, чтобы продолжать смотреть так, как он мог делать это раньше, и это какой-то гребаный пиздец, личный конец света Томаса Бранта. Сегодня все изменится. Он так решил.***
Из бара они расходятся в разных направлениях: Том — в отель, с пышногрудой красоткой, чья юбка короче тридцатисантиметровой линейки, а Нэш — в свою квартиру, со странноватой улыбкой на бледных губах. Брант беспокоится о его самочувствии, но детектив уверяет, что все в порядке и спешно садится в ближайшее желтоглазое такси. Мужчина чувствует острую необходимость поехать с ним, но вместо этого подхватывает новую подружку под объемную задницу, особо не прислушиваясь к бессмысленному хихиканью, и идет по направлению к яркой, кричащей вывеске любовных гнездышек. Это должно быть правильно.***
У него не встает. Блондинка трудится около десяти минут, но внизу все по-прежнему глухо, будто он враз сделался сраным импотентом. Том закрывает глаза, пытаясь представить что-нибудь возбуждающее — голые сиськи одноклассниц, недавно просмотренное порно, но на ум приходит лишь Нэш в расстегнутой рубашке, обнажающей светлую кожу, тонкие ключицы. Девица удивленно ойкает, а Брант выдыхает — член стоит колом, но не от старательного ротика ночной бабочки, и не от приятных воспоминаний о дрочке. Он застегивает джинсы, подхватывает с пола куртку, игнорируя возмущенные крики теперь уже бывшей подружки, бросает мятую двадцатку на кровать и выходит из номера, вдыхая воздух полной грудью. Он точно знает, что нужно сделать.***
Замок тихо щелкает и Брант заходит в квартиру, сразу наклоняясь, чтобы снять грязные ботинки — иначе Портер попросту убьет его. До ушей мужчины доносится едва слышный стон, и он подбирается, словно почуявший добычу зверь, идет на его источник, забыв обо всем, нутром чувствуя, что это голос Нэша, и за свою правоту он готов заложить последний цент. Тусклый свет озаряет два тела на кожаном диване — том самом, на котором он спал столько раз, на котором раскладывал детектива и брал в его самых мыслимых и немыслимых позах, представляя все это в своей голове. И что он видит теперь? Какой-то сосунок в дорогущем костюмчике прижимает Нэша к спинке, увлеченно лапая стройное тело, прикрытое одной лишь светло-сиреневой рубашкой. Рефлексы срабатывают быстрее, чем Брант успевает подумать, и несостоявшийся любовник что-то кричит, пока сержант тащит его по полу, а затем выбрасывает в коридор, пару раз дав по морде. Внутри все клокочет и он с силой захлопывает дверь, срывает с себя куртку вместе с футболкой, отбрасывая их в сторону. Портер сидит на диване, удивленно и несколько зло смотря на него, натягивая тонкую хлопковую ткань чуть ли не до колен. — И что ты тут забыл? — Да вот решил заехать к коллеге, проведать. — Брант срывает с себя джинсы, не обращая внимания на треск плотной ткани и остается полностью обнаженным. — Думал, плохо ему, а он тут трахается с каким-то мудаком. Нэш краснеет и отводит взгляд в сторону, сцепив дрожащие пальцы. — Джим — хороший человек. — Вертел я твоего Джима. — Том подходит вплотную и нависает над ним, опираясь по бокам от темноволосой макушки. — Раз так приспичило — мой член всегда к твоим услугам. Детектив горько усмехается и поднимает голову, заглядывая в горящие глаза напротив. — Ты натурал, помнишь? — Для тебя сделаю исключение. — И ты пойдешь на это? — Портер с сомнением смотрит на него, и что-то меняется в его взгляде; из затравленно-яростного он превращается в вопрошающе-соблазнительный, цепкий, дерзкий. — Даже если я… сделаю нечто подобное? Рука детектива касается напряженного, подтянутого живота, очерчивает рельеф крепких мышц, скользит ниже, задерживаясь около дорожки волос, тянущейся от пупка до самого члена. — Еще не тянет врезать мне? — Глаза Портера блестят, как у шаловливого школьника, как у человека, готового поставить на карту и потерять абсолютно все. Брант качает головой, наслаждаясь внезапной переменой, новой гранью мистера «Невозмутимость», наконец давшего слабину. — А так? Нэш склоняется к его паху, и обхватывает напряженную плоть горячим, влажным ртом, вбирая почти до самого основания. На такую откровенную ласку член реагирует вполне однозначно — моментально твердеет, упирается куда-то в стенку глотки, вырывая у детектива удивленный ох. Портер давится, выпускает его и кашляет, судорожно ловя воздух. Том берет его за подбородок и прежде, чем поцеловать, тихо шепчет: — Только попробуй еще хоть раз посмотреть на другого мужика и я отымею тебя как последнюю шлюху. Нэш не успевает ответить — мужчина жадно впивается в его губы, валит на диван, распахивает рубашку, отрывая половину пуговиц, получая просто сносящее крышу удовольствие даже от таких простых действий. Сержант скользит руками по пошедшей мурашками бледной коже, гладит, сжимает, задевает напряженные соски, играясь с ними, вырывая задушенные полустоны у детектива. Черт, как долго он хотел этого! Брант исследует его рот, мягкий и податливый, довольно рыча в поцелуй. Длинные руки цепляются за плечи Тома, худые ноги оплетают поясницу, и это просто охуенно, волшебно и еще черт знает как. Сержант подхватывает Портера под бедра, приподнимает, дотрагивается до ложбинки между ягодиц — две фаланги свободно входят по скользкой смазке, и в груди неприятно жжет от осознания того, что его Нэш так старательно готовился для какого-то смазливого ублюдка. Детектив сильнее насаживается на его пальцы, просит, задыхаясь от нетерпения. — Быстрее… Том убирает руку, упирается в подрагивающее колечко мышц и входит сразу, плавно и быстро, наполняя его собой до отказа. Портер стонет, гнется, ерзает в нетерпении, и Брант с удовольствием дает им желаемое, с головой погружаясь в водоворот удивительных ощущений — ни одна, даже самая умелая женщина и близко не стояла рядом с детективом. В чувствах ли дело или какой другой мозгокрутке, но то, что происходит — нереально хорошо — мужчина и не верил, что два человека способны дать друг другу нечто подобное, особенное. Толчки скоро становятся тягучими, рваными, дыхание вырывается из груди короткими выдохами, а петля внизу живота закручивается все туже, стискивая внутренности железной рукой. Нэш вздрагивает, сжимается и выплескивается теплым семенем, пачкая их обоих, стискивая его в себе, утягивая, и Том не выдерживает, прижимает детектива к себе, кончая в теплое, податливое нутро. Такого он точно не ожидал.***
Позже, когда Брант лежит на спине, думая о чем-то своем, Нэш приподнимается, опираясь на его грудь и качает головой. — Ты и правда такой беспредельщик. Том смотрит на него, и улыбка сама собой лезет на лицо, выдавая его с головой. Да и какая теперь разница? — А ты и правда охренителен в сексе. Детектив тихо смеется и снова укладывается на него, обнимая; Брант осторожно гладит его плечо, любуясь многочисленными отметинами, словно довольный собственник, хотя таковым он и является. Если бы сержант только знал, чем все обернется, нагнул бы Нэша в первый же день, не тратя время на разговоры и бессмысленную нервотрепку. Все равно он теперь никуда его не отпустит. Никогда.