Не первый раз

- Виталий, - своим наставническим голосом тянет Кристина, - Виталий, ты пьян. Он не отрицает. Мягко скажем, глупо отрицать степень опьянения, когда девушка, сидящая у тебя на коленях, последние пятнадцать минут исследовала твой рот губами и языком, и прекрасно знаешь, какого ты сейчас вкуса. - Я так пьян, что ты сейчас тоже захмелеешь. Она приподнимает бровь. - Целовалась же со мной? Целовалась. Через твои губы, - он легко дотрагивается до ее губ своими, - и язык, - дразнит, выманивает, заставляет приоткрыть губы, обхватывает ее язык губами, втягивает, скользит, вызывая изумленный вздох сквозь поцелуй, - натащила в свой невинный детский организм алкоголя. - Не такой уж и невинный, - она делает свое типичное лицо циничного подростка, - или, скажешь, я неумело тебя за задницу хватала? - Притормози, - тон слегка резкий, он отвык церемониться, он пьян, маски нет, с ней - нет, - тебе еще восемнадцати нет. - Возраст согласия в этой стране - шестнадцать, если я ничего не путаю, - шепчет она ему на ухо, - Виталий... что ты скажешь, если я хочу тебя? *** Наутро он не помнит, как они оказались в квартире. Он же не садился за руль, ну точно не садился, но все события до того, как щелкнул замок на двери, вылетели из памяти, хотя к тому времени он уже, фактически, протрезвел. - Миленько тут у тебя, - комментирует девушка, обходя квартиру, - где ты предпочитаешь? На кровати? Она легко падает на кровать, выгибаясь и принимая соблазнительную позу. Он в ступоре, и говорить не может. Его к ней тянет. Она вскакивает и пересекает помещение. - На диване? Садится ногу на ногу, слегка откидывается на спинку. - На столе? Подходит к столу, опирается на него руками, выгибается и у него все плывет перед глазами. Хочется подойти, сорвать одежду, отшлепать, потянуть за волосы, загнать, растянуть, выместить. Он боится шевельнуться. Боится, что не остановится. - Как ты хочешь, Виталий? Сквозь маску соблазнительницы, циника, сорвиголовы проглядывает испуг и все его дикие желания сметает за мгновение. Его маленькая девочка. Его дикий ураган. Его трогательное колючее создание, мягче которого нет на всем белом свете. - Как угодно, глупая. Он держит ее за подбородок кончиками пальцев и целует - не как в машине, когда, казалось, сожрать был готов целиком, не то, что поцеловать, а нежно и аккуратно. С ней он чувствует себя глупо и нелепо, странно и смешно, с ней он чувствует себя сильным и на все способным. В том числе - оберегать и защищать. Сделать хорошо. Очень, очень хорошо. - Будешь ерничать, кляп вставлю... любимая. Ей нравится, как она воспринимает настоящий взрослый мир. С вызовом. Она вскидывается вся, и непонятно, на первую часть фразы или на последнюю. - Нравятся послушные тихие девочки? - а голос у нее срывается, и уже понятно, что не от страха. Тогда он наклоняется и целует в шею. Расслабить. Разнежить. Возбудить. Способность связно мыслить возвращается к ней только через несколько минут и не в полном объеме. Осознание, что она уже почти раздета, и тревожный звоночек, отвлекший ее от захватывающих ощущений - это пальцы, стягивающие трусики, пока языком он выводит узоры на ее животе. Еще пару минут можно выиграть, раздевая его. До трусов. - Ого, - комментирует она, не выдавая нервозности, еле касаясь достаточно внушительных размеров через белье. Он втягивает воздух сквозь зубы. - Думаешь, через тряпочку будет удобнее? - он все такой же, насмешливый и теплый, даже когда стоит тут почти голый и предлагает снять с него последнее. А страшно - все равно. Она стягивает с него трусы, крепко зажмурившись, и он не может не заметить неладное. А уж когда она с героическим лицом - она с матерью с таким мирилась - обхватывает губами головку, он понимает, что еще минута и у него нахрен все упадет. - Ты не должна, - он старается быть мягким, не обидеть, объяснить. Она выпускает из губ и комментирует, глядя куда-то в пол: - Еще скажи, что тебе это не нравится. - Что нравится? Когда ты себя насилуешь мной? Она поднимает на него глаза и такой вид - раздетая, на полу, у ног, смотрит снизу вверх - будет что-то дикое и невозможное, член дергается, задевая ее по щеке, он недовольно рычит сквозь зубы. Маленькая девочка, играющая во взрослую и мудрую. Надо сказать, не все взрослые это умеют. Наклоняется и подхватывает на руки, не обращая внимания на удивленный писк, несет до кровати, почти кидает ее и падает сверху. Прижимает. Дергаться не дает. Она что-то говорит, язвит, защищается - он не обращает внимания. У него две сверхважные задачи. Перевозбудить девочку, которую он хочет до зубовного скрежета и вылизать ее всю, целиком. Когда он добирается до бедер, она уже так тяжело дышит, что какие там нервы - сомнений не остается. Аккуратно он раздвигает ножки в стороны и касается губами между ними. Шипение сквозь зубы - поднимает голову и видит, что она смущена. Это так сексуально, что его пробирает дрожь. Он возвращается к своему занятию, и через несколько минут она уже тихо стонет и он готов кончить прямо от этого. С головой углубляется в технику, вырывая стоны один за другим, и вдруг чувствует, как на затылок ложится ее ладонь, пальцы мнут волосы и тихо стонет сам. Поняла. Ощутила. Не абстрагируется. Он терпеливо продолжает, пока ее не начинает колотить, пока ее не выгибает с тихим вскриком, потом поднимается выше и обнимает. И это ошибка, потому что член у него оказывается там где надо, ровно там, где надо, только один толчок бедрами и... ...и его девочка потом будет вспоминать эту ночь уже с ужасом, а не возбуждением. Он мучительно стонет и ругается сквозь зубы. И целует в шею, целует плечи, соски, подбородок, снова шею. - Чего ты там возишься, Виталий? - хрипло шепчет она на ухо, поводя бедрами, и черт знает, где она этого набралась, но это абсолютно невозможно и он, наконец, толкается внутрь. Она прогибается вся в его руках, он даже успевает испугаться, пока она не начинает стонать - громко, победительно, царапая кожу на его плечах. Восторг, яркий, ослепительный, заливает все сознание, и он двигается - на пробу, почти выходя и обратно - еще глубже. Она почти вскрикивает, запускает пальцы в волосы, притягивает к себе, целует в губы, беспорядочко засовывая язык внутрь и его самоконтроль рассыпается окончательно. Он прижимает ее к себе - будут синяки, наверное, и плевать, черт возьми, это будет потом, в другой жизни, а не когда она так идеально помещается в его руках, целует глубоко, сквозь ее стоны и крики, ловя губы, не в силах оторваться. Он двигается - быстро, резко, взяв бешеный темп, и слышит свои стоны как будто со стороны, видимо, пришлось оторваться от ее губ, и еще быстрее, и еще сильнее, растворяясь в ней, единственной, удивительной, с которой складывается пазл "ты и я"... Она вдруг сжимается с невероятной силой и пару секунд он не может вдохнуть от ощущений, а потом осознает, что это же, черт возьми, оргазм, что ей хорошо, ох-ре-ни-тель-но хорошо и больше держаться нет сил. - Это вот так, да? - спрашивает она спустя пару минут. Он смог выскользнуть из нее, но разжать объятия не в силах и только гладит кончиками пальцев ее тело, положив голову ей на плечо. - Ну, если бы мы были какие-то нормальные люди, а не ты и не я, то, наверное, это было бы не так, - он отвечает осторожно. - Ты говорил "любимая", - помолчав еще, вспоминает она, - влюбился, что ли? - Ага. В школьницу. Как дебил. - Задрот, говорю же. Школьницы, аниме, короткие юбочки... - Наденешь для меня такой костюмчик? В следующий раз? - Не-а. - Что ж так? - Следующий раз у нас будет минут через десять. Вот когда я отдышусь. Где я тут тебе посреди ночи найду секс-шоп, Виталий? - Тебе не многовато? - Многовато. Наутро я буду ныть, что натерла об тебя все женские части тела, а ты будешь ходить с лицом побитой собачки и утешать меня, болезную. - Может, тогда не надо? - Ты меня не хочешь? - Я тебя так хочу, что привязал бы к кровати и выпустил через месяц. Может быть. Если повезет. - Может это я тебя к кровати привяжу. - Зачем? Ты и так можешь мной командовать. Все, что пожелаешь. Отныне и до конца света. - А когда он у нас? - Конец света? Когда выключишь. Я же тебе починил... выключатель. Эй! Хулиганка малолетняя, ты что творишь? Ну куда тебе? Маленькая, хватит, завтра же будет все болеть... М... Черт, с тобой никакого самоконтроля не напасешься! - Он тебе так сильно нужен? - Мм? - Самоконтроль, - она извивается под ним уже всем телом и пальцами он чувствует, что она вся влажная и горячая, и какой там самоконтроль, о чем они, когда все так восхитительно хорошо. - Да не особенно. - Вот и заткнись тогда... любимый.