Lunar eclipse

У каждой стихии есть свои недостатки. Маг воздуха не сможет покорять то, чего нет, и будет беспомощен под водой. То же самое касается магии земли: средним магам, не таким гениям, как царь Буми, необходимо прикасаться к ней хотя бы частичкой тела, чтобы покорять. Маги огня могут об этом не беспокоиться: они создают огонь сами, из собственной энергии, собственного внутреннего жара, но при этом зависят от солнца, слабея ночью и полностью лишаясь сил во время солнечных затмений. А самая уязвимая стихия — вода. Как и магам воздуха и земли, магам воды необходим «материал» для покорения, и лишь очень сильные маги могут найти его всюду, где бы ни находились (но и они могут оказаться там, где это невозможно). И, подобно магам огня, маги воды зависят от небесного светила — от луны... Катара пристально взглянула на небо и немного нервно закусила губу. Ей вдруг сделалось холодно посреди душистой и теплой летней ночи. Еще днем все было в порядке, она даже не чувствовала приближающегося затмения — может быть, только покорение давалось труднее обычного, но не настолько, чтобы Катара это заметила. Она не чувствовала опасности, и поэтому вечером, когда Сокка и Аанг улеглись спать, взяла факел (у них всегда были с собой факелы, потому что приземлялись они уже затемно, и каждый раз приходилось покидать лагерь по разным нуждам) и пошла к озеру неподалеку чтобы хорошенько вымыться. Обычно Катара умывалась вместе с мальчишками, лишь изредка прячась в каком-нибудь укромном местечке, чтобы привести в порядок свои интимные части, но когда выдавалась возможность — охотно купалась одна. Ей нравилось подолгу плескаться в воде, наслаждаться ощущением чистоты, покоя, блаженной тишины и уединения. Теперь — через несколько часов, уже глубокой ночью, наплескавшись вволю и хорошенько вымывшись со всех сторон — Катара направлялась обратно в лагерь. И видела, что луна уже почти полностью пропала с небосклона, поглощенная густой мглой, и забрала с собой ее силу. «Может, все же получится?.. — Она уже знала, чувствовала, что не получится, но почему-то не могла не попробовать хотя бы из чистого упрямства. Провела рукой, приказывая серебристо поблескивающей под ногами лужице от недавнего дождя скрутиться в жгут... Но вода продолжала равнодушно поблескивать в темноте. Катара резко, раздосадованно выдохнула и ускорила шаги. Нужно скорее добраться до лагеря. Ей было неуютно. Потерять все силы, пусть даже и так ненадолго, когда вокруг — война, и в любой момент может приключиться что-то опасное, могут пострадать друзья, и им потребуется лечение... Катара чувствовала себя обузой. И мало того, что обузой — еще и просто беспомощной девчонкой. Когда с ней все было в порядке, она в любой момент могла защитить и себя, и тех, кто был ей дорог, а теперь... Вот что она сделает, если сейчас на нее нападут? ...как сглазила. Стоило Катаре подумать об этом, как из густых зарослей терновника неподалеку от тропинки послышался громкий треск, словно кто-то продирался сквозь кусты, ломая ветки. Девушка вздрогнула, замерла на месте, глядя во тьму расширенными глазами. Что там? «Скажите, что это просто большой зверь, — взмолилась мысленно, — пожалуйста, пусть это будет просто большой зверь. Лучше дружелюбный. Он идет в свою берлогу, чтобы там поспать, и ему нет до меня никакого дела. Пожалуйста...» По телу пробежала горячая дрожь испуга: но ведь ночью чаще охотятся хищники... Катаре следовало бы бежать, сломя голову, но как раз мысль о звере — и парализующий страх, духи, как же плохо быть всего лишь маленькой напуганной девочкой в ночном лесу — и приковала ее к месту. Если она сорвется и побежит, и если там, в кустах, хищник, то, скорее всего, он голоден, вышел на охоту и побежит за ней... Катара с трудом сглотнула слюну. Нужно оставаться хладнокровной, что бы это ни было. Как-то отстраненно девушка осознала, что ее рука машинально движется, призывая водный кнут, но вода конечно же не покоряется. Черт. До лагеря далеко, кричи, не кричи — не услышат... «Швырнуть ему в морду факел, — решила Катара, крепче стискивая на нем пальцы. — И бежать к Сокке и Аангу, что есть сил, пока он приходит в себя... Может, огонь даже его отпугнет». А в следующее мгновение из ее легких выбило все дыхание. Из густых зарослей терновника вылез — немного растрепанный, запыхавшийся и сердитый — принц огня Зуко. Катара захлебнулась воздухом, ее глаза широко распахнулись. — Ты?! — вырвалось непроизвольно. Судя по его лицу, Зуко и сам был изумлен не меньше. Его глаза расширились, даже левый, поврежденный ужасным ожогом, раскрылся чуть больше, чем обычно, и немного приоткрылся рот... Но юноша мгновенно собрался и встал в боевую стойку. — Где аватар? У Катары лихорадочно стучало в висках. Что делать? Если он нападет... Ох, если он нападет, я... Страх скрутил все мускулы одновременно. Она сможет уклониться один раз, может быть, два или три, но огонь настигнет ее рано или поздно, и не будет никакой защиты... Черт! Пальцы непроизвольно стиснули факел сильнее: они, эти пальцы, очень хорошо помнили, как это больно — когда их целует огонь. Тогда это был Аанг, добрый и милый Аанг, и он сделал это случайно. Теперь это Зуко. И он уж точно не бросится просить прощения. Нет. Он ударит ее снова. И еще... «У меня в руках факел». По телу Катары пробежал холодок. Факел в ее руках, преступно близко от ее лица, и Зуко может покорить огонь в любое мгновение. Что делать? Положить его, встать в боевую стойку? Он может расценить это как вызов и напасть в то же мгновение. Положить, но не становиться? Это будет выглядеть странно... Черт! Катара нервно тряхнула волосами. Они еще не успели высохнуть после купания, и мелкие прохладные капли остались на плечах и руках. В другое время она смогла бы покорить их и обратить в оружие, а теперь... «Потянуть время, — жестко приказала себе девушка. — Я придумаю что-нибудь, сейчас нужно просто потянуть время» И Катара язвительно фыркнула и вздернула носик. — Ну, конечно, что же еще ты мог сказать. — Лицо Зуко приняло почти забавное недоуменное выражение. — Ни поздоровался, ни спросил, как дела... Мы ведь так долго с тобой не виделись. Соскучился? «Что я несу?!» Катара даже сама залилась горячей краской от собственных слов — и с удивлением увидела, как багровый румянец вспыхивает на бледных щеках огненного принца. Катара скользнула по его лицу удивленно распахнутыми глазами. Он смущается? Смущается как обычный живой человек? Почему-то осознание этого принесло с собой облегчение. Перед ней просто человек, не машина, не монстр — просто человек, такой же, как она сама, только... «Только маг огня, принц огня и враг, который хочет убить Аанга!» У него были очень красивые скулы. Тонкие, высокие, опаленные алым пламенем румянца — из-за него Катара и взглянула на них, конечно, только из-за него... Девушка никогда ни у кого не видела таких красивых скул. Хвостик Зуко мазнул по ним, когда юноша резко встряхнул головой и выпалил: — Меня не интересует, как у тебя дела! Катара состроила физиономию, полную праведного негодования и обиды. — Как ты можешь так говорить? Мы ведь столько пережили вместе! Как ты пытался разрушить мою деревню и угрожал моей бабушке... Как разрушил остров Киоши, когда мы там были, а потом пытался поймать нас в храме аватара Року... — Его разрушил уже не я, а твой дружок аватар! Зуко больше всего напоминал сердито кипящий чайник, и это было даже забавно. Катара невозмутимо продолжала, сделав вид, что не услышала. — ...а потом ты еще и привязал меня к дереву... — Факел какой-то очень горячий, от него жарко лицу. — ...а потом напал даже на бедных монашек из монастыря, они просто делали духи, чем они тебе не угодили? — Ничем, я... — Зуко со звуком, больше всего напоминающим рычание, сердито потер переносицу. — Слушай, я не хотел делать все это, понятно? Я был вынужден, чтобы схватить аватара. Мне не доставляет удовольствия разрушать все вокруг! И... мне жаль, что я... — Его скулы снова окрасил румянец, единственная бровь нахмурилась. — Что я так грубо обходился с тобой. Это было недостойно. Пару секунд Катара не могла сказать вообще ничего. Она пораженно молчала, глядя на принца широко раскрытыми глазами, полными недоверчивого недоумения. Он что, только что... извинился перед ней? Принц огня Зуко извинился перед девчонкой из племени воды за то, что грубо с ней обращался? Разве это не нормально для таких, как он — грубо обращаться с такими, как она? И разве она — не его враг, чтобы вести себя с ней именно так? Забывшись, Катара зачем-то сделала пару крошечных шажков вперед, пристально рассматривая Зуко. Она никогда не рассматривала его детально — не было времени, трудно рассмотреть кого-то, если он дерется с твоими друзьями или пытается тебя шантажировать. Знала, что он носит доспехи своего народа и нелепый высокий хвост на обритой голове, знала, что у него довольно большой шрам, не такой уж ужасный по сравнению, например, с изуродованной рукой Бато или отсутствующими конечностями, как у некоторых мужчин ее племени, пострадавшего от налетов Южных Захватчиков, но все же довольно внушительный. Но никогда не вглядывалась в него пристально — до этого момента. Зуко был высоким, выше Аанга, выше даже нее самой, хоть и ненамного. Доспехи добавляли ему роста и мощи, в них — а еще из-за прически, подчеркивающей резкость черт лица, и из-за шрама — он казался очень... Очень взрослым. «Интересно, сколько ему лет? — вдруг подумала Катара. — Наверное, восемнадцать? Двадцать?» Фраза «Взрослый мужчина привязал к дереву четырнадцатилетнюю девочку» звучала слишком двусмысленно. На щеках девушки полыхнул горячий румянец. Почему она так реагирует, вспоминая о том случае? Это было отвратительно! Она безумно испугалась, правда, безумно испугалась, и уж точно не хотела ничего... двусмысленного в тот момент — она хотела вырваться, ударить этого подонка, убежать! Но со временем, уже много после той ночи, эти чувства куда-то исчезли, и все чаще и чаще в голову лезло другое. Его близость. Он тогда был очень близко — высокий, сильный, с горячими руками и приятным голосом, хотя Катара ни за что на свете не признала бы, что он приятен. И он шептал ей на ухо, и его пальцы нечаянно тронули ее шею, когда он предлагал ей ожерелье, как будто он был женихом, который надевал его на шею невесте... Катара никогда не чувствовала ни одного мужчину настолько близко и настолько двусмысленно. Конечно, ее обнимал отец и Бато, с Соккой они порой были настолько близко, что Катара предпочла бы находиться от него подальше, но это были мужчины ее семьи, а Аанг — Аанг вовсе не мужчина, он ребенок, мальчик, и с ним уж точно не может быть ничего двусмысленного. Катара всем своим нутром ощущала, насколько Зуко отличался от них всех. И помимо этого он был очень горячим, девушка отчетливо это помнила. Очень высоким и очень горячим, и Катаре до безумия стыдно было признаться, что ей нравится его высокий рост и понравилось то тепло, которое исходило от него даже через доспехи. Исходило от его рук, когда он схватил ее запястья, от его щеки, когда он почти прижался к ее волосам... Нельзя о таком думать! Такие мысли даже просто о мужчине уже повод для стыда, а о таком мужчине, как Зуко, и вовсе отвратительны, что она за человек, если так думает о том, кто хочет их убить! «Убить?..» Катара прикусила губу, пристально вглядываясь в его лицо. Взгляд скользил по точеному контуру: высокие, чуть островатые скулы, сужающийся книзу подбородок, четкая линия челюсти... Даже череп у него правильный. И нос тоже. И глаза... Настороженные, пристально глядящие на нее, сияющие в темноте, отражая отблески факела, как глаза зверя... — Почему тебе так нужен Аанг? — тихо произнесла Катара. Она вдруг поняла, что так и шла маленькими, медленными шажками, погруженная в созерцание его лица, и теперь стоит совсем близко от него, на расстоянии вытянутой руки, может, даже чуть меньше. Теперь ей приходилось немного запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты мог бы убить его уже тогда, на своем корабле, когда он пошел с тобой. Но не убил. — Он бы... переродился... — скорее, пробормотал, чем сказал Зуко. — Он не умрет, если пойдет со мной, мы просто... будем держать его в плену. Катара усмехнулась и с отвращением покачала головой. — Просто... А ты бы хотел «просто» провести всю жизнь в плену, Зуко? Пару мгновений, только пару очень долгих мгновений они смотрели прямо друг другу в глаза. Катара безотчетно скользнула языком по верхней губе, снимая неприятное ощущение сухости, и заметила, что Зуко делает то же самое, продолжая неотрывно смотреть на нее. И в темных глазах его — растерянность. — Нет, но... — Вздох, вырвавшийся из его груди, прозвучал... беспомощно? Но смотрел он упрямо и жестко, как мальчишка, и крепко сжимал кулаки. — Мне все равно нужно его поймать! — Зачем, Зуко?! — воскликнула она с отчаянием. — То есть... Я понимаю, зачем, Аанг — ваш враг, враг Страны Огня, но почему ты, — она чуть подчеркнула слово голосом, — занимаешься этим? — Катара наклонила голову набок, внимательно рассматривая его, словно взглядом пытаясь отыскать ответ. — Разве это не должны делать... ну, не знаю, какие-нибудь... охотники на аватаров? — Я ведь уже говорил тебе. — Катара вспыхнула, вспомнив, когда и как именно он говорил. — Чтобы вернуть свою честь. — Но как Аанг мог тебя... эм. Обесчестить? Да, это тоже звучало двусмысленно, Катара мигом почувствовала себя неловко. И почему ей так важно до этого дознаться? Какое ей в принципе дело до его мотивов, ведь главное — что он делает это, что он пытается причинить вред Аангу? Катара сжалась в комочек, ожесточенно кусая губы. Все это очень странно. Ее реакция на Зуко, то, что она пытается узнать его мотивы, то, что они стоят здесь и разговаривают вместо того, чтобы драться, как им и полагается. На секунду девушку охватило ощущение бреда, даже немного закружилась голова. Может, ей все снится? И она сейчас проснется на берегу озера, куда пошла купаться? — Я... — медленно, с трудом начал Зуко. — Мой... отец, он... Я не собираюсь тебе ничего рассказывать! — Катара даже вздрогнула и немного отшатнулась, когда его негромкий голос, с трудом подбирающий слова, перешел на раздраженный крик. — С какой стати я должен перед тобой отчитываться?! — Я сама не знаю, на кой черт мне сдалась твоя история жизни! — и она тоже мгновенно вышла из себя. — Но я почему-то спрашиваю, так почему бы тебе не ответить?! Несколько секунд маг огня и маг воды сверлили друг друга взбешенными взглядами. Зуко даже сжал кулаки и подался вперед, будто готов был броситься в драку, и на какое-то мгновение Катаре стало страшно: трудно не испугаться, когда над тобой нависает взбешенный, явно сильный мужчина, закованный в доспехи, со сжатыми кулаками и искаженным от гнева лицом, но... Показать ему свой страх? Ни за что на свете! Катара с вызовом взглянула прямо ему в глаза при этом, сама того не заметив, немного выпятив вперед нижнюю губу и подбородок. Борьба взглядов продолжалась. Девушка успела отметить едва видимые складочки на багровом пятне его шрама... Почему-то мельком подумать, каков этот шрам на ощупь... Отметила узкий разрез его глаз и красивый янтарный цвет... Красивый? Нет, янтарный не может быть красивым, это ужасный цвет! А Зуко все не собирался сдаваться. Молчал и упрямо смотрел на нее, явно предлагая сдаться ей. На мгновение Катару обуяло желание выпалить какую-нибудь дерзость, но потом более мягкая и податливая сторона ее натуры взяла верх. Девушка отступила, подбородок чуть опустился, вместе с ним опустились и уголки губ, тонкие брови сошлись к переносице, но скорее устало и печально, чем злобно. — Я просто хочу понять... — Катара чуть повела плечами. — Ты преследуешь нас, как одержимый. Я хочу хотя бы понять причину. Более... глубокую... глубинную, истинную причину, чем... — Только так я могу вернуться домой, — неожиданно сорвалось с губ принца. Катара изумленно вскинула на него глаза: Зуко смотрел угрюмо и мрачно, как всегда, но что-то еще было в его глазах, что-то такое... Девушка закусила губу, пытаясь разобраться. Он выглядел... Уставшим? Печальным? Почему-то ей смутно захотелось порывисто шагнуть к нему и провести рукой по щеке — по здоровой, но не из отвращения, а потому что прикосновение к шраму может быть болезненным или слишком интимным. Интересно, какой была бы его кожа на ощупь? Это неправильно. Это безумно, безумно неправильно — то, что она так думает о своем враге. Так не должно быть — и все же так и есть, и от взгляда на Зуко у нее замирает сердце. «Ты неправильная, испорченная девчонка, Катара, — с болью и укоризной сказала она себе. — Твой брат, твоя мать и твой отец отказались бы от тебя, если бы узнали». И все же Катара продолжала смотреть на него, ее сердце продолжало биться так, как никогда не билось, и взгляд ее был полон искреннего сострадания и желания понять, желания помочь. Девушка недоумевала. Домой? Он не может вернуться домой? Нет, даже не так. Принц огня не может вернуться в родную страну? Катара взволнованно закусила губу. Почему? Он обвинен в каком-то преступлении и изгнан? Изгнан... «Мой отец, он»... Шрам... Катара ойкнула и закрыла рот ладонью. Глаза ее в ужасе распахнулись. Что же он сделал, чтобы родной отец изгнал из страны родного сына и принца огня, наследника? Что должен натворить Сокка, чтобы папа изгнал его из племени? Катара попыталась представить, но не смогла. Это должно быть что-то из ряда вон выходящее, что-то настолько ужасное и вопиющее, чтобы у отца не оставалось иного выбора: или убить (а убить своего ребенка не может ни один родитель, Катара была в этом свято уверена), или изгнать. Безотчетное, порывистое движение, качнувшиеся языки пламени от факела... Что она творит?! Катара сама испугалась собственного безрассудства: она только что протянула руку и обхватила кисть Зуко тонкими пальцами. Его кожа была горячей и, как ни странно, грубоватой, Катара помнила их грубоватость еще с той ночи, хотя разве не должны руки принцев быть мягкими и нежными, как шелк? Но нет, руки Зуко даже немного напоминали руки отца — загрубевшие от оружия, теплые и сильные. Взволнованно глядя прямо в изумленные янтарные глаза, Катара тихо спросила: — Что ты сделал?.. Скажи мне... — Она лихорадочно облизнула губы, бессознательно мягко скользя по бледной, как лунный свет, кисти подушечками пальцев. В зыбком освещении факела она видела лицо Зуко — впервые настолько близко. Видела, как мерцают его глаза, как изумленно приоткрыты красивые, тонкие губы. Что-то внутри замерло, сжалось горячим комком где-то в желудке. Пальцы предательски слабли, будто плоть в них заменил кисель, и по ним пробежали крупные мурашки, когда Катара прижала ладонь к бледной, обжигающе горячей щеке Зуко. Вот здесь его кожа была именно такой, как она и представляла — гладкой, как шелк, белой, почти нежной... Катара безотчетно провела по нижней губе Зуко большим пальцем, будто пробуя на ощупь. — Я никому не скажу, обещаю... Зуко долго смотрел на нее. Очень долго, так долго, что ее ладонь успела нагреться об его щеку, и теперь между рукой Катары и лицом Зуко было слишком горячо, но ей все равно не хотелось убирать руку. Кончиком пальца, перемычкой между большим пальцем и всеми остальными Катара ощущала его дыхание, горячее, ровное, но почему-то неглубокое. Если бы не нагрудник она наверняка могла бы увидеть, как вздымается и опускается его грудная клетка. — Я... Что это? Тонкая кисть Катары чуть вздрогнула, но было уже поздно бежать: большая, горячая ладонь Зуко неожиданно мягко обхватила ее запястье. Катара и подумать не могла, что Зуко способен на такие мягкие, даже осторожные прикосновения, легкие и... Нет, нет, уж нежными они точно не могут быть. Ладонь легко прошлась по запястью, большой палец словно бы машинально, как у нее самой недавно, скользнул по косточке кисти. — Я не совершал никаких преступлений. — Ей слышалась просьба поверить в его голосе. — Я просто наговорил очень необдуманных слов одному генералу в присутствии отца. Я не хотел... не хотел, чтобы он... этот генерал... — Каждая пауза обжигала ее ладонь его дыханием. Зуко не отстранялся, не отталкивал ее, почему-то мысли об этом назойливо звучали в ее голове. Он стоял неподвижно, позволяя касаться своей щеки, своих губ, и... И еще он... Катара только сейчас это поняла: он немного наклонял голову, чтобы ей было удобней. — Отправлял новобранцев на смерть. Я наговорил ему глупостей, и отец наказал меня. Я не могу вернуться домой, пока не поймаю аватара. Что? Как?.. Зуко вступился за новобранцев? Он не хотел, чтобы их отправляли на смерть? Разве он... Нет, не так, она неправильно думает. Зуко был вспыльчив и явно суров, но он никогда не проявлял жестокости, даже несмотря на то, что они были его врагами. Разве человек огня способен на такое проявление справедливости и милосердия? Катаре всегда казалось, что нет. «Люди огня — ужасные, злые и жестокие, — памятью о матери обжигало ее ожерелье на шее, — наверняка он нагло врет тебе, чтобы разжалобить. Чтобы узнать, где Аанг». Катара продолжала медленно поглаживать щеку Зуко. Зуко продолжал держать ее за запястье — нежно, но очень крепко, его ладонь была похожа на колодку, Катара сомневалась, что смогла бы вырваться, если бы Зуко этого не захотел. Отсветы от огня скользили по их лицам, словно целуя, и плавились в золоте глаз молодого принца. — Мне... — с трудом начала Катара. — Мне очень жаль, Зуко. Правда. — Ты не скажешь мне, где аватар, так? Если бы он сказал это жестко, словно силой выталкивая ее обратно в реальность из того странного, полубредового, сумрачного и мягкого мирка, в котором они оказались — Катара вздрогнула и отпрянула бы назад, очнувшись от колдовства и дурмана, и вновь начала бы говорить с ним дерзко и вызывающе, но Зуко сказал это очень мягким, очень спокойным, уставшим голосом человека, уже знающего ответ. И потому Катара молча покачала головой, остро ощущая, как ноет внутри сожаление. Не из-за того, что она не выдала, где лагерь, конечно же, она не выдала бы его ни за что на свете, ни за что не предала бы своих друзей, сколько бы трогательных историй ни рассказал бы ей огненный принц, и сколь бы горячими и нежными ни были его руки, но это не мешало ей бесконечно и искренне сострадать тому, что с ним случилось. — Тогда иди. — Зуко медленно разомкнул оковы пальцев на ее кисти. Катаре послышался тяжелый вздох, когда юноша отступил от нее на шаг, все еще продолжая неотрывно смотреть ей в лицо. — Я не буду за тобой шпионить. — Заметив, как она чуть заметно скептично приподняла бровь, он усмехнулся. — Клянусь своей честью. Да. Это звучало убедительно. Медленно, словно находясь не в этом мире, Катара двинулась в сторону лагеря, но неожиданно обернулась, ведомая порывом, не пройдя и десяти шагов. — Ты ведь знал, что я не могу покорять воду во время затмения, так? И поэтому не напал на меня сразу с огнем? «Дура! — обожгло ее на мгновение. — Несчастная дура, сейчас он поймет, что ты беспомощна! Беги, беги, беги!» — Конечно, знал, — спокойно ответил Зуко. — Если бы я нашел лагерь сам, то не стал бы атаковать тебя. Оглушил бы твоего брата и вступил бы в схватку с аватаром. Нападать на тебя во время затмения было бы... бесчестно. Катара мягко, еле заметно улыбнулась ему одними глазами и поспешила к лагерю.