***
— Отпустите, — шипит Рюноске и, будто ощетинившийся щенок, показывает свои зубы, еще раз по слогам повторяя свою просьбу. Хватка Дазая твердая, уверенная. И теплая. Он уже не такой как раньше, он другой. И всеми силами пытается это показать. Но вера Акутагавы все равно остается неподвластна добрым жестам и мягким словам, растапливающим любое заледеневшее сердца. Лед Рюноске толще и прочнее самых толстых льдов севера. Он не может расколоться от грубости. Он не может растаять от пылких, обжигающих фраз, которые уже ни один раз шептал Осаму. Он не может исчезнуть так легко, даже если бы его владелец захотел расковать свое сердце и впустить внутрь отчаянно бьющегося человечка, желающего отворить заколоченные двери его души. Акутагава отчаянно мечется, пытаясь сорвать эту сильную ладонь со своего локтя. Ему не больно. Но… он задыхается. Ему нужно пространство, чтобы вздохнуть. Воздух рядом с Осаму твердеет, атомы кислорода застревают в легких. Хоть Дазай и выглядит спокойно, взгляд сверху вниз мутнеет, и Акутагаву затягивают бездонные карие глаза. Он больше не может втянуть в себя в воздух и не знает, каково это — дышать полной грудью. Он видит себя, свои жалкие попытки вырваться и видит смирение. Оно говорит о том, что скоро все закончится… — Отпустите! — Рюноске хрипит и падает на колени, заходясь в кашле. Тогда Дазай отбрасывает его локоть и уходит прочь, не говоря ни слова. Он не извиняется, не утешает, не объясняет свой поступок. Молчание ударяет Акутагаву в солнечное сплетение. И он не может даже подняться на ноги. Побитый пес лихорадочно хватается за грудь и пытается хотя бы вернуть способность дышать. Метод «кнута» работает ужасно. Осаму понимает это, покидая комнату своего недоверчивого ученика. Хотя строгий сенсей не видит, что бледная рука тянется ему вслед…***
«Дазай-сан исчез», — это все, о чем может думать Акутагава Рюноске, шатаясь по коридорам мафиозного укрытия. Его учитель не приходит уже несколько дней. Он оставил его тренировки. Он не попадается ему на пути. Он его бросил? Быть брошенным еще хуже, чем в свободное от обучения время терпеть нелепые попытки сблизиться и испытывать адскую боль во время занятий. Рюноске никогда не понимал Осаму. Две грани его личности были настолько противоположны, что за долгие месяцы с их первой встречи, Акутагава так и не разгадал, какой человек его сенсей на самом деле. Но именно этого человека ему не хватает… Мысли водят хоровод вокруг одних и тех же вопросов: «Почему?» и «Где?». А острое сверло отсутствующих ответов расковыривает дыру в его груди, создавая пустоту, что ничем не восполнишь. Рюноске один. Он спрашивает каждого встречного члена Мафии о том, где же Осаму. Но большая часть лишь толкает плечом забитого мальчишку и идет дальше, а часть лишь растерянно пожимает плечами. А он опускается на пол, прислоняясь спиной к стене, и смотрит на серое небо за окном. Акутагава не знает, что делать дальше.***
Неделя длится вечность. С каждым днем он сильнее ощущает отчаяние. У него есть еда и питье, подобие дома. Но тот, кто подарил ему все это, по-прежнему не возвращается в его поблекшую жизнь. Рюноске рисует узоры на запотевшем стекле и закидывает ноги на подоконник, уже безо всякого страха, что его за это отругают. Он занимает свой пост у комнаты Дазая уже второй день и все еще продолжает наивно ждать, когда из-за угла покажется край знакомого, черного плаща, а за ним появится и сам владелец, который одарит его своей хитрой улыбкой. Но почему-то не слышно поскрипывания половиц и знакомых шагов. Неужели Дазай-сан исчез навеки? Акутагава, забывший, что такое слезы, с удивлением касается своей ледяной щеки, на которой пролегла теплая, влажная дорожка. Он плачет беззвучно, уткнувшись лицом в колени. Он винит себя… Начинается все с банального сожаления, которое растет с каждой новой слезинкой, пролитой Рюноске. Но вскоре в размышлениях о доброте и жестокости Осаму скользит уже не болезненный отзвук воспоминаний, а новые предположения о том, что было не так. Он сжимается в маленький комочек и теряет всякую надежду…***
Болезнь наступает внезапно. Проснувшись рано утром, Акутагава снова готовится караулить Дазая рядом с его комнатой, но его сил хватает лишь на то, чтобы пройти пару шагов по коридору и рухнуть на деревянный паркет, пытаясь обуздать плывущее сознание…***
Сквозь дымку, заволакивающую его глаза, Акутагава видит лишь силуэты. Он делает попытку встать и произносит одно единственное имя, но чьи-то руки вновь опускают его на пропитанную потом кровать и пытаются запихнуть в него какое-то горькое лекарство. Рюноске жарко. Ему кажется, что он горит заживо. И он зовет его. Зовет на помощь. Слова сушат горло и теряются в его измученном теле, отдаваясь гулким эхом в голове. Он перестает кричать и пытаться встать. Он сгорает. Но кто-то берет его за руку. Акутагаву разбирает дрожь, но перед тем, как забыться, он успевает прошептать: — Дазай… сан…***
Когда Рюноске просыпается, он непонимающе разглядывает светло-сиреневые шторы, через которые в комнату рвется яркий солнечный свет, и не сразу замечает того, кто сидит рядом с ним. Повернув голову левее, он ловит знакомые черты и резко подскакивает в постели, путаясь в одеяле и простыни. На лице Дазая отражается облегчение, и он спокойно выдыхает. Следующий миг становится неожиданностью для обоих, потому что Акутагава виснет на шее у своего учителя. Прежде, чем он осознает свое действие, забинтованные руки заключают его в свои объятия. Рюноске захватил Осаму, попавшись в его ловушку…***
Дазай смотрит решительно, улыбается коварно и постукивает пальцами по столу. Акутагава следит за этими методичными движениями, рассматривая каждую линию, каждую царапину на тонкой коже. Рюноске старается не поднимать голову, чтобы не встречаться с этими гипнотизирующими глазами. Он знает, что всего один взгляд — и он пройдет ту точку невозврата, что позволяет ему держать дистанцию. Осаму тоже это знает и нарочно подыгрывает своему ученику, продлевая эту сладкую муку. Акутагава не выдерживает первым. Он заливается краской и встает со стула, мельком посмотрев на Дазая. В карих глазах плещется интерес и насмешка, и Осаму не позволяет ему так легко уйти. Рюноске не сопротивляется, когда его обнимают. Почему-то он сам тянется за поцелуем…***
Дазай дарит своему ученику тонкую ленту на шею и надевает ее на Акутагаву. Рюноске все еще волнуется, когда его касаются чужие руки, но в прикосновениях его сенсея есть что-то особенное. Осаму и сам не знает, в чем эта особенность, но поводок, на котором он держит Акутагаву, он отпускать не собирается. Ошейник теперь закреплен. А пес тает от поглаживаний хозяина и сам просит ласки…