Неожиданности

Бедный Дадли Дурсль сжимал в руках чёртово письмо и не знал — смеяться ему или плакать. Его любимой дочери исполнилось вчера одиннадцать, и Дадли никак не ожидал получить такой удар, хотя, чего греха таить, Фиона с четырёх лет делала странные вещи. Возможно, когда-то Гарри тоже делал их, но родители скрывали это от любимого Дадлика, желая обезопасить. По крайней мере давным-давно он видел, как по воздуху летает торт. Когда Фиона разбивала тарелки, которые лежали на полках далеко от девочки, Дадли, конечно, удивлялся, но до конца был уверен, что это совсем не то. Оказалось, что то. И единственный человек, который ему может помочь, сам Гарри Поттер. Они не особо общались, но, по крайней мере, расстались очень даже мирно и он даже был на свадьбе Дадли и Крис. Правда, когда родилась дочь, Крис в скором времени просто ушла от семьи к успешному футболисту, а Дадли переехал в Ирландию, занялся бизнесом и стал не последним человеком в своём городе. Он вырос. В моральном плане стал более разумным, сдержанным, Дадли научился самостоятельности и не прятался за чужой спиной. Он воспитал дочь с любовью ко всему миру и, помня, как жестоко обходились с Гарри родители, да и он сам, Дадли учил дочь состраданию и тому, что злость порождает ненависть, а ненависть войну. Он видел войну в глазах своего кузена, и это было страшно. А ещё Дадли жалел. И знал, что мир магов не такой ужасный, как о нём думали его родители. Их он, кстати, больше не слушал, становясь абсолютно независимым и самостоятельным, таким, кого ничего не могло бы выбить из колеи. Кроме этого чёртова письма, конечно. Его Дадли помнил просто невероятно хорошо, ведь именно оно так много перевернуло и объяснило. Привычная буква Х, пожелтевший пергамент, четыре символа с различными животными и «Вы зачислены в Школу Чародейства и Магии Хогвартс!» Поэтому, беря в одну руку дочь, а в другую — чемодан, где в боковом кармане лежало чёртово письмо, он ехал прямиком в аэропорт, а оттуда — в дождливый и хмурый Лондон. Дадли знал адрес квартиры Гарри. К его удивлению, она была в обычном Лондоне, не магическом, в самом центре, трёхкомнатная и невероятно дорогая. Сам Дурсль не завидовал, нет, он и сам жил очень хорошо, просто внутри была затаённая радость за кузена, ведь тот жил обеспечено, не как в детстве, в чулане под лестницей, а в нормальной квартире. Фиона — улыбчивая русоволосая девочка — с восторгом смотрела на Лондон, натягивая посильнее серую кофту. К чёрту май, в Лондоне когда угодно может быть прохладно. Дочка улыбалась прохожим, читала вывески и с восторгом смотрела на красные автобусы. Фиона любила Лондон на картинках, полюбила и в реальности. Она, в отличие от отца, приняла эту новость весьма ожидаемо — сначала удивилась, потом зарыдала (от счастья, конечно!), а потом начала расспрашивать про магов у отца. Пришлось говорить про дядю-Гарри, на что девочка опять-таки удивилась, а потом всенепременно пожелала увидеть его как можно скорее. Стоя на пороге квартиры, Дадли поздно подумал о том, что даже не предупредил Гарри о своём визите. Вчера утром они получили письмо, а уже сегодня стоят перед дверью, и в этой спешке Дадли просто забыл как-либо связаться с кузеном. Но его телефона у Дурсля не было, как и ссылок на социальные сети, а почта шла бы очень долго. Делать было нечего, Фиона честно пыталась не визжать от восторга, хотя получалось из рук вон плохо. На часах почти восемь утра, воскресенье, люди в это время спят, а Дурсли ходят по гостям. Молодец, Дадлик, умница. Фыркнув, мужчина позвонил в звонок, сильнее сжимая руку замершей дочери, однако... Никто не вышел. Позвонив ещё два раза, Дадли разочарованно выдохнул, пока за дверью не послышались шаги, а после лёгкий хлопок замка. Улыбнувшись, Дадли ожидал увидеть многое, но не это. Им открыл далеко не Гарри, а высокий белокурый мужчина лет тридцати, в распахнутой пижамной рубашке, таких же пижамных штанах и с босыми ногами. Он выглядел сонным, растрепанным и почему-то очень домашним. — Могу я вам помочь? — изогнув бровь, спросил он, переводя взгляд с Дадли на Фиону. Девочка, однако, первая пришла в себя и, обняв его за талию, счастливо воскликнула: — А вы тоже волшебник, да, как и дядя-Гарри? Я тоже! — мужчина нахмурился, а после, взяв девочку за руку, как можно теплее сказал: — Пошли в квартиру, выясним всё. Дадли Дурсль, да? — Дадли кивнул, поздно понимая, что он стоит спиной, и мужчина никак не сможет увидеть его. — Да. А ты? — они зашли в просторный коридор. Фиона сразу же стала снимать обувь, аккуратно ставя её возле шкафчика, а не как дома разбрасывая по всему коридору, а Дадли поставил чемодан, чувствуя неловкость. Глупый-глупый Дадли Дурсль! Вроде тридцатник, а до сих пор лажаешь, как малолетка. — Драко Малфой... — Мой муж, — из комнаты появляется такой же встрепанный и сонный Гарри, обнимающий Драко со спины и мягко целующий в висок. Малфой моментально расслабился в горячих и таких родных руках, его лицо разгладилось, а на губах появилась лёгкая улыбка. Дадли невольно улыбнулся — Гарри был счастлив, и Дурсль за него искренне рад. — Здравствуй, Гарри. Прости, что без предупреждения, мы спешили, — мужчина первым протянул руку, на что Гарри фыркнул, а после по-дружески обнял, хлопая по спине. Отстранившись, он с улыбкой произнес: — Привет, Большой Дэ, — старая кличка так по-особенному отозвалась тянучей болью в груди, смешанной с радостью и детством, — и тебе привет, принцесса. Гарри присел на корточки, обнимая девочку, на что та ответила такими же объятьями, лишь воскликнув: — Не принцесса, а волшебница! — Гарри засмеялся и закивал, вставая на ноги и приобнимая Драко за плечи. Внезапно из комнаты выбежали два мальчика и сразу же побежали к своим отцам, а после развернулись и к ним. Они смотрели только на Фиону, а после один из них протянул руку и проговорил: — Альбус Поттер-Малфой. А это Скорпи, и он идиот. Тоже в Хог в этом году идёшь, да? — девочка лишь кивнула, пожимая руку мальчикам. Она выглядела такой счастливой, что все волнения прошли. В конце концов в магическом мире есть Гарри, которому дочка понравилась, а значит, он не даст её в обиду. Скорпи включил режим типичного засранца-Малфоя, потому, снисходительно улыбнувшись Фионе, совсем не по-малфоевски отвесил подзатыльник брату, с самой невинной улыбкой говоря: — Мне сказать папе, где у тебя журнальчики лежат интересненькие? Сам придурок, — отцы засмеялись, а Альбус заметно стушевался. Он тогда три дня делал всё, что ему приказывал Скорпиус, лишь бы тот никому не сказал про тот журнал с феечками винкс. А убеждения о том, что он хотел подарить его Лили на день рождения, были разбиты тем, что этот самый день рождения через четыре месяца. И какого чёрта она так поздно родилась? Вот и позорься теперь. — А я Фиона. — Ладно, пойдём на кухню, будем рассказывать дяде-Дадлику о мире магии и Хогвартсе, — проходя внутрь, сказал Гарри. Бедный Хогвартс. Ему Поттер-Малфоев с головой хватало, а тут ещё и Дурсли.