Кальмар ебаный

Слава подходит к барной стойке и заказывает сразу три стопки егеря. Ну а хуле мелочиться? Если уж пришлось выстоять всю эту ебучую очередь к бармену (короля отечественного баттл-рэпа не пропустили без очереди, куда все смотрят, холопы совсем распустились), то брать один стопарь попросту глупо, придется еще два раза в очереди стоять. Слава накатывает первый, опирается локтем на стойку и поворачивает башку в зал, ища своих. Не то что бы он тут впервые, не то что бы их сюда не пускали, но чуваки со СловаСПБ, да еще и чуваки из Антихайпа в «1703» — это дело не рядовое. Слава, признаться, думает, что их просто терпят: малолетки набегут посмотреть на Гнойного, сделают кассу, а был бы Славик неизвестным ебанько со Слова Хабаровск, его, глядишь, и пидорнули бы. Окси скинул ему накануне сообщение: «Не приезжай, буду занят». Слава даже немного расстроился — он как-то привык, что Мирон вызывает его на предмет поебаться, в последнее время они даже общаться начали, а не только трахаться на каждой подходящей для агрессивной ебли поверхности в квартире Окси. Ну что ж теперь поделать, занят, не садиться же на подоконник в теплом клетчатом пледе, чтоб курить и думать о нем. Слава пишет в ответ: «ХОЗЯИН ДАЛ ДОББИ НОСОК, ДОББИ СВОБОДЕН!» Мирон предсказуемо не отвечает на такие глупости. Слава пишет Замаю, Андрюха приезжает, и они втроем с Ваней выпивают по паре бутылочек винишка, а потом вдруг Славе приходит в голову поехать в «1703». Он долго объясняет, что это его новая вотчина, что он получил эти земли по праву, победив их бывшего императора, даже трансляцию пилит, в которой втирает всю эту чушь. И вот, пожалуйста, он в баре с толпой малолеток, его друзья где-то проебались, и он ищет их взглядом. Вместо старины Замая или Вано Слава натыкается взглядом на знакомую лысину. Тут Славе приходится отвлечься от разглядывания зала и всадить еще пару стопочек, а потом повторить заказ. Пока ему наливают, он отворачивается в зал. Занят, значит, жидяра? В данный момент Окси и впрямь очень занят — сосется с какой-то шкурой, его рука уже у нее на груди. Слава жалеет, что он не Циклоп из Людей Икс: ему очень хочется снять очки, пау, пау, лазер из глаз, и Аксемерон лежит, порубленный на винегрет, и его сука тоже, и скорбящим друзьям и близким очень сложно разобрать, где заканчивается один и начинается другая — прямо как Славе в этот самый момент. Остается только гневно прожигать затылок Окси взглядом, телепатировать мысленно: ну повернись, посмотри на меня, я тут, твой бойкий и ласковый Славик, зачем тебе эта шкура, когда у тебя есть я? Бесполезно, он не только не циклоп, но и не Чарльз Ксавье. Бармен говорит что-то про три егеря для Гнойного, Слава оборачивается, чтобы расплатиться, а когда поворачивается, Окси уже нет в зале. Дракон потащил ебать в пещеру очередную принцессу. — Малыш, а как же я? Я же лучше собаки! — горестно говорит Слава и выпивает еще стопарь. Ему так мерзко, как бывает в тот момент, когда тебя ебашат в солнышко, и тебе еще не больно, но ты уже не можешь дышать, сгибаешься пополам, и искры из глаз летят. Зато не надо больше смотреть, как ебаная лысая карлица доказывает себе свою гетеросексуальность и альфа-самцовость, как будто это не жид принимал Славин хер по самые гланды, как будто это не он прогибался в спине, скуля, как в порнухе, как будто это не он сжимался на Славкином хуе, стоило Славе назвать его Оксаночкой… Слава всаживает и третью стопку, тяжело вздыхает и отваливает от стойки. Некоторое время он тоскливо и неприкаянно шароебит по небольшому залу — Окси нигде нет, и приятелей тоже, или Слава так залил шары, что перестал узнавать знакомых, но Мирона-то он ни с кем бы не перепутал. Слава выходит покурить, расправляется с тремя сигаретами подряд, возвращается в зал — жид все еще не вернулся, наверно, они там на второй заход уже пошли в сортире. Вот говорил ему Андрей: куда ты прешься, чепушила, сиди дома, что ты кому доказать собираешься? Ну вот, Хан Замай, о мудрейший из мудрейших, видишь, твой глупый ученик Слава КПСС только что доказал себе свою никчемность в кое-чьих глазах, ебучих огромных глазах в окружении непомерно длинных светлых ресниц… Тоска тоской, а физиология не дремлет, позывы к мочеиспусканию изрядно снижают градус пафоса. Слава идет в сортир, отливает, моет руки и уже идет к двери, когда дверь распахивается с пинка, и в нее вваливается Окси. Слава с ходу замечает две вещи: Окси отчего-то охуенно зол и упорот в щи. Даже не заметив Славу, он идет к умывальникам, открывает воду, плещет себе в лицо и на голову. — Что, Окси, дева не дала в жопу, сказала принцип, и у тебя там внутри Сараево? — спрашивает Слава как можно ехиднее. Окси оборачивается к нему, смотрит каким-то тупым тяжелым взглядом, не сразу узнавая. Зрачки у него такие, что радужки толком не видно, интересно, чем это таким он вмазался, может, у него еще есть? — У меня там внутри Хиросима, — говорит Мирон и пытается улыбнуться, но у него выходит кривой оскал. Он подходит вплотную, Слава даже отступает на шаг назад — хер его знает, что от этого кукухнутого ожидать, вдруг сейчас зубами своими в горло вгрызется, рванет, и привет, Славик. — Здравствуй, Славочка, — говорит Мирон, продолжая скалиться, — какими судьбами? — Ну ты сказал, что тебя дома не будет, вот я и решил тебя поискать в твоем втором доме, — отвечает Слава. Мирон отступает назад, идет к кабинкам, осматривает каждую, потом делает приглашающий жест, указывая на одну из распахнутых дверей: — Ну что ж, тогда добро пожаловать! Слава не понимает, чего от него хотят, и Мирон закатывает свои глазищи — выглядит ужасно, радужка почти полностью скрывается за веком, как будто Окси сейчас свалится на пол и начнет биться в припадке: — Что ж ты тугой-то такой, Славик, — говорит Мирон, — сюда иди. Слава подходит, и Мирон заталкивает его в кабинку, заходит следом сам, дрожащими руками пытается справиться с щеколдой. — Эй, кукуха, что в твоем спрайте? — спрашивает Слава. — Завались уже, — злобно шипит Мирон, дергает Славу за шнурки от толстовки, одновременно и угрожая удавить, и заставляя наклониться к нему, и так порывисто лезет целовать Славу, что они даже зубами сталкиваются. Мирон так вылизывает рот Славы, будто пытается найти в нем еще немного тех наркотиков, которыми он объебался этим вечером. Он прижимается к Славе, цепляется за его плечи, и тот чувствует, как Мирона трясет, и как у Мирона стоит. — Ты хер после той шкуры хоть обтер, или прямо так пришел? — шепчет Слава Мирону на ухо, а сам опускает руку, чтобы ухватить Мирона за член, сжать его через штаны — на узел бы, блядь, завязал, чтобы Окси член куда попало не пихал. — Слав, — говорит Мирон тихо и почти жалобно, — я кончить не могу. — За спрайтом надо следить, долбоеб, — отвечает Слава, запуская руку ему в штаны. Кончить он не может, пиздец, несчастненький, а Славе-то какое до этого дело? — Да ты меня заебал уже со своим спрайтом, — отвечает Мирон, тяжело дыша, — я не пил… Дальше он, видимо, пытается объяснить, что он употреблял, но Славе как-то похуй. — Я тебя еще сегодня не ебал, — говорит он Мирону прямо в ухо, и чувствует, как на его плечах крепче сжимаются пальцы Мирона — сильная неженская хватка, завтра непременно останутся синяки. Мирон еще пытается держаться, пытается отшутиться, пока Слава надрачивает ему, неловко орудуя рукой в штанах: — Искра, буря, безумие? — Искра, буря, кукуха, — отвечает Слава, левой рукой спуская с Мирона штаны. — Трахни меня, — шепчет Мирон ему в ухо. Слава отстраняется. — Я тебе что, фокусник? Сим-салабим, смажься, жопа Мирошки? — Хватит паясничать, — Мирон тыкает его кулаком в ребра, — давай осторожно. — Не учи отца ебаться, — огрызается Слава. — Видишь эти пальцы? — он крутит левой рукой у Окси перед лицом. — Вижу, — хмурится Мирон, — кальмар ебаный. — О, ты смотрел мои сториз! — по-детски радуется Слава. — Так вот, эти пальцы созданы для массажа твоей простаты. Мирон открывает рот, чтобы выдать остроумную ответочку, но Славе надоедает, они не на баттле. Он кладет указательный палец Мирону на губы. — Хорош пиздеть уже, услышит кто-нибудь. Удивительно, но Мирон слушается, не пиздит, только приоткрывает рот так, что кончик Славиного пальца проваливается Мирону в рот. Мирон подается головой вперед, насаживаясь ртом на палец, вбирает две фаланги в рот, гладит их языком и смотрит на Славу снизу вверх из-под своих невозможных ресниц. Слава шмыгает носом, пытаясь понять, это потрясающая питерская погода забила ему дыхательные пути, или у него от Мирона дыхание перехватывает. Он вынимает палец изо рта Окси, обводит его влажной подушечкой раскрасневшиеся Мироновы губы, и погружает в его рот уже два пальца. Мирон вбирает их целиком и тут же выпускает изо рта — Слава чувствует, что задел Мирону корень языка, похоже, того затошнило. Откашлявшись, Мирон снова насаживается ртом на Славины пальцы. Теперь он берет их неглубоко, щекотно и приятно проводит языком между пальцев, кружит им вокруг подушечек, не столько сосет эротики ради, сколько слюнявит, пытаясь добавить как можно больше слюны на пальцы, так, чтоб с них капало. Слава вытаскивает руку у него из штанов, с неохотой вынимает пальцы у него изо рта, разворачивает Мирона спиной к себе, Мирон спускает штаны с бельем до колен, и правая рука Славы снова оказывается у Окси на члене. Левой он лезет между Мироновых ягодиц, стараясь не размазывать слюну понапрасну, средним пальцем касается ануса, осторожно надавливая. До сих пор он без смазки Мирону в жопу не лез, не знает, к чему готовиться. Палец входит с трудом даже на одну фалангу, смазки явно недостаточно, и Слава вынимает его, подносит к лицу Мирона. — Я после задницы лизать не буду, — говорит Мирон. — Плюнь, придурочный, — отвечает Слава. Немного помешкав, Мирон плюет. Слава подносит руку к своему лицу, добавляет слюны и предпринимает вторую попытку вставить. В этот раз он пропихивает в Мирона сразу два пальца, преодолевая сопротивление мышц, ускоряет движение руки на члене Мирона, пытаясь отвлечь от неприятных ощущений. Мирон тяжело дышит, закусывает рукав толстовки, чтобы не стонать. Слава тихо радуется, что у него пальцы довольно тонкие, с более толстыми Мирону пришлось бы хуже. Слава находит простату с такой точностью, будто он проктолог, и Мирону не помогает даже закушенный рукав, он стонет через слой ткани и сжатые зубы. — Тише, — шикает на него Слава, и не зря — в сортир кто-то заходит, удивительно вообще, что в те несколько минут, пока они тискались и пререкались, не вломился какой-нибудь упившийся зассанец. Мирон со Славой замирают, мужик за дверью вообще не торопится вжикнуть ширинкой и начать свое мокрое дело. Чувак, кажется, собрался ссать целую вечность, и Слава не выдерживает, шевелит пальцами внутри Окси. Мирон давится стоном, не может сдержать его, и зассанец откликается: — Эй, там все норм? — Все заебись, — откликается Мирон сдавленным голосом, — жду, когда ты отсюда съебешься, чтобы продолжить жарить свою девочку. — Удачи, бро, — смеется чувак и наконец выходит из туалета. Слава снова шевелит пальцами внутри Мирона, массируя простату, возобновляет движения руки по члену, и Окси стонет в голос. — Блядь, потише, — шикает на него Слава. — Боишься, что где-то рядом твой друг, который входит в туалеты без стука? — огрызается Мирон. Слава кусает его за загривок — ишь, распизделся, проклятый вероломный изменник. Мирон перестает пиздеть и снова зажевывает свой рукав, чтобы не стонать. Слава трахает его пальцами в задницу, надрачивает член. Слюна — плохая смазка, пальцы скользят все труднее, Окси, кажется, мало приблизился к оргазму. — Оксаночка, что ж ты такая ненасытная? — шепчет Слава ему на ухо. — Посмотри на себя, ну что за похотливая шлюшка, как так можно, трахаться в обоссаной кабинке. — Заткнись, — рычит Мирон в свой рукав. — Покомандуй мной еще, шальная императрица, — откликается Слава. То ли это Славочкины волшебные ручки, то ли сомнительные разговорчики, но Мирон, опять не удержав своих стонов, кончает. Слава не успевает подставить ладонь, сперма попадает на стену кабинки — ну и хер с ним, грязней тут точно не станет. Окси обмякает, Славе приходится выпустить член Мирона из рук и обхватить его поперек груди — ноги явно подводят шальную императрицу. Слава осторожно вынимает пальцы из Мироновой задницы, Мирон что-то неразборчиво ворчит. Какое-то время они стоят в этой нелепой позе: Слава пытается ничего не трогать левой рукой, правой прижимает к себе Окси со спущенными штанами. Наконец Окси достаточно приходит в себя, чтобы натянуть штаны. — Спасибо, — говорит он. — Ты мне еще чек выпиши, — немного обиженно говорит Слава. — Натурой отблагодарю, — обещает Мирон. — Ой, блядь, уебывай уже, — говорит Слава. — Помни, Фаллен МС где-то рядом. Окси коротко целует его и сваливает. Слава бы хотел драматически сесть на край унитаза и задуматься, что он делает со своей жизнью, но кабинка слишком обоссана, какая уж тут драма. Слава идет вымыть руки и возвращается в зал.