Спаси меня

       - Ты ведь знаешь, Доктор, что, если тебе не удастся меня спасти, я заберу тебя к себе? Нам нельзя расставаться!        Доктор Джон Смит, вскрикнув, кидается на кровати, и неохотно открывает глаза. Обнаружив себя вцепившимся в подушку мертвой хваткой, он разжимает пальцы и, встав с постели, тащится в кухню. К счастью, чайник еще не успел остыть, значит, можно сделать лошадиную дозу кофе.        Настенные часы показывают полпятого. Ложится смысла мало, да и вряд ли получится уснуть, или хотя бы задремать после очередного кошмара.        Сегодня не было сна, только голос – чужой, далекий и холодный. Как будто звучащий из гроба, он явно звал к себе. Доктор Джон Смит, у которого даже сейчас мысли вертелись только вокруг предстоящей сегодня операции, нырнул под душ, подставляя голову под холодные капли. Вода была мерзкой, в ней не сохранилось и капли тепла, но плевать. Надо помыться. Освежиться. Прийти в себя. Сегодня это, как никогда, необходимо.        Он приезжает в больницу самым первым, чуть ли не раньше всех, застает смену, заканчивающую дежурство, коллеги не очень удивляются такому раннему началу рабочего дня – доктор Смит в дни чрезвычайно важных операций всегда ведет себя немного необычно, но такие странности вполне можно простить.        В кабинет идет только для того, чтобы положить портфель. Халат надевать не спешит. У него есть одно довольно значимое дело, которое нужно сделать прежде чем разрезать тяжелого пациента, пытаясь выиграть у смерти очередной бой, выторговать очередную рассрочку.        В одиночной палате, стоящей намного дороже, чем коллективная, звучит тихая, едва различимая музыка. Постучав, назвавшись и получив разрешение войти, он сначала осторожно просовывает в дверь голову, затем заходит сам.        Джон Саксон лежит в постели, слушая музыку на маленьком портативном плеере, что-то из классики рока, похоже, и таращится в пол, будто находит там нечто чрезвычайно интересное.        - Джон?        - Входите, доктор Смит – кивает он. – Я слушал The Doors. Надеюсь, никому не помешал?        - Не думаю – доктор придвинул стул к кровати, садясь. – Я бы хотел с вами поговорить, Джон.        - Пожалуйста. Кстати, доктор Смит, вы же знаете, что солист группы The Doors, умер от сердечной недостаточности? Забавно, правда? Некая ирония, вы не находите?        - Нет – помотал головой доктор Смит, понимая, что пациент не перестанет глазеть на него до тех пор, пока не услышит ответ в стиле, который бы его устроил, - однако, думаю, вам повезло куда больше, чем Моррисону. Хотя бы потому, что вы уже прожили дольше него на целых четырнадцать лет.        - Да – кивает Саксон, ухмыльнувшись, - повезло больше. И не говорите.        - Джон, - чувствуя, что не понятно, почему, начинает волноваться, доктор Смит облизал снова ставшие сухими губы, - я бы хотел, чтобы вы были более оптимистичны. Я вижу, что вы совершенно прекратили бороться. Так нельзя, Джон. У вас очень сложный случай, я не спорю. Болезнь тяжелая, в результате того, что она проявилась так внезапно, помочь раньше не было возможности. Ситуация довольно запущена и усугубляется вашей плохой переносимостью наркоза. Мы все это знаем. Как знаем и то, что результат может быть любой. В том числе, и негативный, конечно. Но! Джон, я прошу, я призываю вас сосредоточиться, взять себя в руки и продолжать бороться. В конце концов, вы делали это полтора года. Это последний рывок.        - Насколько вы уверены в себе, доктор? – прищурившись, Саксон внимательно посмотрел на него, словно в душу заглядывая. – На сколько процентов? На шестьдесят? На семьдесят? А может, на все сто?        - На все сто, думаю, может быть уверенным в себе только Бог, Джон – улыбнувшись, ответил доктор Смит. Он придвигается еще ближе, кладя руку своему подопечному на плечо, острое, словно лезвие бритвы, и вздрогнувшее от касания его пальцев. – Но я уверен настолько, чтобы провести сегодня операцию. Это ваш шанс, Джон. Единственный шанс, но он есть. Помните, что он дается не всем, далеко не всем, увы. У некоторых нет даже этого. Даже этой надежды.        - Кто он, доктор Смит? Мой донор? Я тут понял, что ничего не знаю, совсем. Расскажите мне о нем.        - Альфред Кингстон. Последнее время жил в Техасе. Приехал к родне – попал в аварию. Здесь живет его мать, она-то и настаивала, чтобы его держали на системе жизнеобеспечения, не смотря на то, что мозг фактически умер уже через три дня после произошедшего. Он пролежал так два года. На днях его мать скончалась, а жена подписала отказ от дальнейшего лечения.        - Сколько ему лет?        - Он старше вас всего на три года. В следующем месяце ему должно было исполниться сорок четыре.        - И чем же он занимался в жизни, этот Альфред Кингстон?        - Мастер-механик. У него своя авто-мастерская в Техасе.        - Понятно – улыбнулся Саксон, кивая. – Рабочий класс, значит.        - В какой-то степени. У вас еще есть вопросы, Джон?        - Нет, только просьба, если можно, доктор.        - Пожалуйста.        Сев (от чего дыхание тут же стало тяжелее), Саксон снимает с шеи крохотный крестик. Потянувшись к шкафу и открыв верхний ящик, достает маленький черный конверт. Вкладывает эти богатства в руки врачу, тут же одернув ладонь, как будто боясь, что может передумать.        - Мы с Люси решили, что, когда я выберусь, у нас будет ребенок. Я бы хотел дочку, а она давно мечтает о сыне – он улыбнулся, слегка морщась, так как, по видимому, боль его все еще не отпустила окончательно. – Я очень надеюсь, что эти мечты станут явью, но… Если случится обратное, если завтра мне уже не суждено проснуться, прошу, передайте это ей. Скажите, что… - он облизал губы и замялся, покачав головой. – Нет, ничего не нужно говорить. Она и так все знает. Просто отдайте это ей. Пожалуйста.        - Она придет сегодня на операцию?        - Да. Должна появиться к девяти. Мы решили, что несколько часов, проведенных вместе, лишними точно не будут. Не в нашей ситуации.        - Правильно. Хорошее решение – доктор Смит не может сдержать теплой улыбки. – И давайте договоримся, Джон, что я отдам это вам сразу же, как только вы очнетесь. А вы уж сами решите, оставлять ли это и дальше при себе, или отдать вашей жене, хорошо?        - Заметано.        Вообще-то, по большому счету, было бы совсем не лишним вколоть Саксону успокоительное, чтобы отдохнул хоть немного перед операцией. Однако, убедившись, что он находится во вполне спокойном состоянии, которое нельзя было назвать ни волнением, ни возбуждением, доктор Смит решил этого не делать. Еще раз улыбнувшись, чтобы подбодрить больного, он выходит в коридор, оставляя Саксона дальше слушать музыку.        Зайдя в кабинет, устало опускается в кресло, потирая виски, в которой тонким голоском пищит знакомый мотив: «Спаси меня, Доктор, спаси, спаси!». Хорошо хотя бы сейчас это можно контролировать. Надо выпить кофе.        Поставив чайник, доктор Смит подходит к зеркалу, повернувшись спиной, и, слегка опустив штаны, осматривает, настолько внимательно, насколько это возможно, родимое пятно в области копчика в виде звезды. Теперь оно уже расплылось, звездная форма стала размытой. Черт. Надо таки сходить к дерматологу, хотя бы во имя собственного успокоения.       Вздохнув, пообещав себе на будущей неделе непременно выделить время для этого важного дела, доктор Смит кладет в чашку пол-ложки кофе и насыпает сахару с горкой.