Кощей и Тета

      1.       Галлифрей – их дом. По крайней мере, в воспоминаниях о детстве. Сейчас это родина. Они там не живут.       А в детстве это был дом.       Лёгохолм – дом Доктора, на склоне горы Лёгкое, что находится на континенте Безумной Попытки в восточном полушарии. Дом Мастера – Дубосклон – стоит у подножия горы Погибель, на континенте Совершенной Красоты в западном полушарии.       Они бы никогда не встретились, разве что в Академии, но однажды отец Доктора по какой-то своей взрослой причине отвёз всю семью в Дубосклон. Вероятно, как сейчас думает Доктор, это был визит с политическими целями – заручиться поддержкой в каком-нибудь очередном дерзновенном начинании. В конце концов, Галлифрей – это муравейник политических интриг. Но тогда Доктор – Тета – был всего лишь пятилетним ребёнком, и ему было безразлично (впрочем, как и сейчас) что бы то ни было, за исключением путешествия – первого в его жизни путешествия.       Они поехали вчетвером: отец, мать, Бракс и он. В те времена в обычных домах ещё не устанавливали телепорты, поэтому приходилось добираться до окружной станции телепортирования на обычном транспорте. Сейчас, по слухам, многие дома обзавелись своими собственными телепортами. Но Доктор так давно не был в обычном цивилизованном галлифрейском доме, что даже не представлял себе, как это выглядит. Куда, в какую комнату модно устанавливать телепорт? Какой сейчас вообще стиль в моде? Классика? Технологичность? Барокко?       В тот день они вышли из дома вечером. Добрались до телепорта на летучке, зашли все вчетвером в кабинку и через секунду вышли в утро. Он помнил свой восторг. Только что было темно, звёзды над головой – и вдруг яркое утро, солнца слепят глаза – и красные холмы докуда хватает глаз. Он первый раз в жизни видел такую траву. Вокруг Лёгохолма трава росла зелёная. Как же красиво, подумал он тогда. Отец хотел садиться в летучку, но они с Браксом уговорили маму прогуляться пешком. Отцу ничего не оставалось, как смириться.       Дубосклон встретил их рощей серебристых деревьев, растущих вокруг дома. Такие деревья Тета уже видел – они назывались кадонвуд. Они росли и там, где он жил. Но на фоне красной травы это было совсем другое зрелище. «Вот бы жить в таком месте!» – с завистью подумал Тета. Правда, он так никогда и не понял, почему место это называется Дубосклоном.       Следующее, что он помнил – они знакомятся с хозяевами дома, родителями и сыном. Глава семьи ему не понравился. В нём было что-то неприятное. Какое-то высокомерие и сухость. Жена его была поприятнее, но она казалась безразличной ко всему, что её окружает. Сын их был его ровесником. В семье его звали Кощей. Настоящего его имени им, конечно, не сказали. Он был тих и робок и не изъявлял желания дружить. Браксу он быстро наскучил. Бракс вообще был нетерпелив. Тета тоже был достаточно подвижен, но он также любил и наблюдать за окружающим. Ему хотелось и пойти на улицу с Браксом, и остаться с этим новым загадочным знакомым. Кощей казался ему загадочным. В его взгляде было что-то необычное. Может быть, грусть. Тета только догадывался, что это может быть, потому что раньше он такого не видел. Это было немного похоже, как если ты расстроился из-за чего-то – что-нибудь сломалось или не получилось.       – Почему ты грустишь? – спросил он Кощея.       – Я не грущу, – ответил тот.       «Может, он и правда не грустит, – подумал Тета. – Но какие всё же странные у него глаза».       Кощей тем временем попытался незаметно улизнуть от гостей. Но не тут-то было – Тета пошёл вслед за ним. Кощей был не рад назойливому гостю. «Ну ничего, – решил он, – сейчас просто стану читать книжку, и он сам отвяжется». Но опять не тут-то было – Тета кружил вокруг него и что-то вынюхивал.       – А что, ты не играешь в игры? – спросил он.       – Нет, – ответил Кощей, не отрываясь от книги и пытаясь дать понять, что он занят.       – А чем ты вообще тут занимаешься? – не отставал Тета.       Кощей оставил его вопрос без ответа. «Сейчас уйдёт», – в мысленном предвкушении потёр он руки.       Тета, однако, уселся на стул напротив него и стал оглядывать комнату. Кровать, стол напротив окна, стул. У противоположной от кровати стены – большой шкаф с книгами. Тета с любопытством принялся их рассматривать.       Кощей исподтишка наблюдал за ним.       – Можешь почитать что-нибудь, если хочешь, – решил смилостивиться он.       – Нет, спасибо, – вежливо отказался Тета.       Кощей опять уткнулся в книгу.       – Я не умею, – неловко признался Тета.       Кощей удивлённо поднял глаза.       – Не умеешь читать? – уточнил он.       Тета кивнул и смущённо отвернулся. Кощей нахмурил лоб, пытаясь придумать, что бы сказать. Всё это вышло как-то неожиданно.       – Обычно мне читает мама перед сном, – сказал Тета, глядя в окно, и замолчал. Зачем он это сказал? Позорище.       Он уже подумывал ретироваться на улицу, как Кощей сказал:       – Если хочешь, я могу тебе почитать.       – Давай, – радостно согласился Тета.       Он снова сел на стул, и Кощей начал читать.       «Однажды жил на свете человек. Много разного умел он, и много всевозможных вещей знал, ибо жил он с южным, восточным и западным ветрами, и они приносили ему всё со всего света. Но северный ветер никогда не бывал у него, потому что на севере долину окружали горы. Человек хотел обязательно увидеть этот ветер, но его все отговаривали, пугали ледяным холодом. Однако человек не слушал и решил лезть на гору. «Только ни в коем случае не называй ему своего имени», – предупредили человека мудрые старейшины. «Почему?» – спросил человек. «Потому что если он узнает твоё имя, он навсегда заберёт тебя с собой, и никто тебя больше не увидит», – ответили ему. Человек не поверил, ведь откуда людям знать это? Если северный ветер забирал кого-то с собой, так что никто его больше не видел, то откуда людям знать, что именно сказал исчезнувший ветру? Отмахнувшись от советов, человек полез на гору. И он долез и увидел там северный ветер, холодный-холодный. Тот летал там на просторе, не сдерживаемый ничем, и выл так пронзительно, что стыла кровь. Увидев человека, он спросил его: «Ты пришёл сообщить мне своё имя?» «Нет, – ответил человек. – Я пришёл посмотреть на тебя». «Ну вот он я, смотри, – сказал северный ветер. – Только никто не приходит просто посмотреть на меня. Все приходят узнать, унесу ли я их с собой». «Тогда скажи, унесёшь ты меня или нет?» «Если мне понравится твоё имя, то унесу. А если не понравится, то не унесу». «А если я не скажу тебе своего имени? – спросил человек. – Что тогда?» «Тогда ты просто будешь стоять тут в нерешительности. Такие уж вы, люди. Вам хочется знать. Вы ждёте от меня знания. А единственное, что я могу вам сказать, это унесу я вас или нет. Поэтому так ты и будешь тут стоять, не в силах решиться ни на что. А тем временем люди внизу решат, что я унёс тебя, раз ты не возвращаешься. А если ты всё-таки вернёшься, они решат, что ты не сказал мне своего имени и поэтому я не взял тебя. Но это ведь не так. Я ведь так и не дал тебе ответа: возьму я тебя с собой или нет. Поэтому ты будешь возвращаться раз за разом – желая узнать это и не решаясь. Так пройдёт твоя жизнь. Лучше бы ты никогда не встречал меня и жил бы, не тревожимый пустыми думами». «Что же мне теперь делать?» – вскричал в отчаянии человек. «Решай сам», – был ему ответ.       Человек был охвачен таким страхом, что не смог больше выносить этого и спустился с горы обратно в селение. Он пошёл к главному старейшине и рассказал ему обо всём, что произошло на горе. Старейшина воскликнул: «Неужели ты не видишь, что он просто пытается выведать твоё имя, чтобы забрать тебя? Это всё одни уловки, чтобы пустить твои мысли по ложному пути. Понравится или не понравится твоё имя! Если тебя больше никто не увидит – то значит ли это, что ты назвал ему своё имя, оно ему понравилось и он тебя унёс? Или оно ему не понравилось, но тебе было стыдно, что твоё имя не понравилось, и ты остался стоять на горе, не решаясь спуститься к людям? Или же ты не назвал ветру своего имени и так и стоишь на вершине, не способный ни на что решиться? А если ты спустишься обратно в селение, то должны ли мы верить, что ты сохранил своё имя в тайне? Или же имя твоё не понравилось ветру? Видишь, сколько разных вариантов? И от них путаются мысли в голове. Но всё это – его уловки. Ему всё равно, понравится ему твоё имя или нет. Стоит ему узнать его – и он непременно тебя унесёт».       Человек, слушая старейшину, пришёл в ярость. «Откуда тебе это знать? Как ты можешь утверждать это? Наверняка может знать только сам тот, кто говорил с ветром! И вообще, в твоей логической схеме не хватает одного пункта. Человек спустился с горы и говорит, что ветру не понравилось его имя. Значит ли это, что так оно и есть, или же он не назвал своего имени, потому что струсил, и ему стыдно в этом признаться людям?» «Существует и такая возможность». «Были ли такие случаи? Видел ли ты таких людей?» «Были. Видел», – ответил старейшина. «Тогда о чём ты говоришь, глупец?! – воскликнул человек. – Как ты можешь утверждать то, что ты утверждаешь?»       Старейшина ничего не ответил.       Человек вернулся в свой дом, но с тех пор потерял покой и не мог ни есть, ни спать, ни работать, а только день-деньской думал и разрывался в сомнениях. Наконец он не выдержал и снова полез на гору. Что он там сделал, никому не известно. Однако больше его никто не видел».       Кощей закончил читать и закрыл книгу. Тета сидел с недовольным лицом.       – И что? Что он сделал-то? – спросил он у Кощея.       – Я не знаю, – ответил тот. – Тут этого не написано.       – Это какая-то неправильная книга! – воскликнул Тета и вскочил со стула.       Кощей улыбнулся, глядя на него.       – У тебя голова идёт кругом, да?       – Да, – кивнул Тета.       – У меня было так же, когда я первый раз прочитал эту книгу.       – Как ты думаешь, – вдруг озарило Тету, – это поэтому нельзя никому говорить своё настоящее имя? Враги могут сообщить его северному ветру, и он утащит тебя!       – Может быть, – согласился Кощей. – Правда, в семье тоже могут захотеть от тебя избавиться, – пробурчал он себе под нос.       – Что ты сказал? – переспросил Тета, в возбуждении бегавший по комнате.       – Да нет, ничего.       – Надо спросить у мамы, она-то точно должна знать, – продолжил Тета.       – Я спрашивал у своей... мамы. Она не знает.       – Не может быть! – не поверил Тета. – Взрослые должны знать такие вещи!       – Совсем нет, – возразил Кощей.       Тета с любопытством посмотрел на него. Какой странный мальчик. Одновременно тихий, послушный – и так пренебрежительно отзывающийся о взрослых.       – А что ты думаешь сам? – спросил он Кощея. – Что там произошло, на горе?       – Сначала ты скажи, что ты думаешь.       – Так нечестно, я первый спросил! – возмутился Тета.       Кощей улыбнулся и молча стал ждать. «Хитрюга!» – подумал Тета, но тем не менее начал покорно сортировать мысли в голове, чтобы понять, что же он думает.       – Наверно, он сказал ветру своё имя, и тот его унёс, – наконец выдал он свой ответ.       – Почему ты так думаешь? – поинтересовался Кощей.       – Ну потому что всё остальное глупо! Это же сказка, здесь должны быть приключения!       – А если бы это была не сказка, тогда бы что ты подумал? – не унимался Кощей.       – Ну хватит уже! – не выдержал Тета. – Говори теперь, что ты думаешь!       Кощей замолк, размышляя.       – Говори, говори! – требовал Тета.       – Я много всего думал об этой истории, – начал наконец Кощей, – и по-моему, это никакая не сказка.       Тета с досадой что-то буркнул, но Кощей продолжил, не обращая внимания:       – Это что-то вроде головоломки. У нас есть несколько вариантов ответа. Но какой бы мы ни выбрали, всё равно мы не узнаем, правильный он или нет. Мне один раз пришло в голову, что может быть мы не на тот вопрос пытаемся ответить.       – В смысле?       – Я бы вот лучше спросил: а куда вообще уносит северный ветер? Почему все его так боятся?       Тета призадумался.       – А ведь правда...       – Но на этот вопрос я и подавно не знаю ответа, – завершил Кощей.       – Это самая странная сказка, которую я слышал, – в задумчивости проговорил Тета.       В глазах Кощея зажёгся насмешливый огонёк.       – Пора бы тебе уже не слушать сказки, а читать, – негромко сказал он и замер, ожидая, как на это отреагирует Тета. Уже сказав это, он немного испугался, не перегнул ли палку. Сейчас новый знакомый может обидеться и уйти. А он ему вроде даже понравился. К сожалению, Кощей совершенно не знал, как вести себя с другими детьми. Он всегда был один.       Тета прекратил свою ходьбу по комнате и внимательно посмотрел на Кощея. Через секунду его лицо озарилось улыбкой и он заорал: «Махач!» После чего прыгнул на Кощея и стал колошматить его. Кощей в ужасе оборонялся, пытаясь покинуть поле боя, но не тут-то было. Тета схватил его в охапку и мутузил как Тузик грелку. Правда, больно не было. Кощей вскоре осознал это, после чего с изумлением подумал, что это, судя по всему, была игра. Как только его покинул страх, он сразу почувствовал в теле силу и неожиданно для себя легко освободился из хватки Теты. Тот был красный и запыхавшийся и улыбался во весь рот. Кощей тоже улыбнулся. «Хорошо...» – звучало у него в голове. Так хорошо ему давно не было. Если вообще было.                                   2.       Тета часто бывал у Кощея. Его научили пользоваться телепортом. За пять минут он добегал от дома до станции телепортирования, а потом ещё за десять минут – до Дубосклона.       Кощей открывал для себя мир детских игр, а Тета, к своему восторгу, мир букв.       Первое время они играли в основном в серебристом саду около дома Кощея. Но постепенно они стали отправляться в походы по окрестностям. Всё это было им в новинку и интересно, особенно Кощею. Когда он был один, он боялся окружающего мира и не рисковал выходить в него. Теперь же он, затаив дыхание, смотрел по сторонам на мир, о котором читал в книгах.       Несколько раз они играли с другими детьми, которых встречали иногда на лужайках, мимо которых пролегал их путь. Кощею не очень нравились другие дети. Они были суетливы и как будто глупы. Но самым главным было то, что стеснительность, которая в компании Теты куда-то улетучивалась, в обществе других детей снова охватывала его, а убежать было некуда. Кощею было неуютно среди этих детей. Он по большей части молчал.       Один раз над ним стали смеяться. Он не делал ничего необычного, просто, как всегда, молчал. Кому-то это показалось смешным. Кощей был застигнут врасплох. Он не знал, что делать. Ему было обидно и страшно. Он судорожно пытался придумать, что бы сказать или сделать, но в голове был какой-то вакуум, а ноги стали ватными. Он с ужасом почувствовал, что сейчас заплачет. Вокруг него кольцом стояли дети и смеялись.       Тета заступился за него. Он сказал всем отстать от него и уйти. Разогнал всех. А Кощей тоже убежал, в другую сторону, ища уединения, чтобы пережить обиду. Тета догнал его и успокаивал, обняв и гладя по голове.       Когда они расстались, Кощей, будучи очень мнительным, стал испытывать сомнения по поводу Теты – не презирает ли тот его втайне? За то, что он такой слабак. И так он себя во всём этом убедил, что разозлился и обиделся на Тету. На следующий день, когда тот пришёл к нему, чтобы позвать играть, он смотрел на него неприязненно и отказывался идти, даже отвернулся. «Да что с тобой такое?» – удивился Тета и попытался обогнуть его, чтобы увидеть его лицо. Кощей разозлился и с силой оттолкнул его, а потом толкнул ещё и ещё раз, пока Тета не упал на землю. Всё так же неприязненно глядя на него, но слегка испугавшись – того, как он толкнул другого человека – а ведь он раньше никогда ни на кого не нападал и ни с кем не дрался, – Кощей убежал. Тета в растерянности и изумлении остался лежать на земле.       Он был расстроен произошедшим, но несмотря на это на следующий день опять пошёл к Кощею в надежде, что тот успокоился и поговорит с ним. Однако Кощея не было дома, и никто не знал, где он. Тогда Тета отправился искать его по всем местам, где они когда-либо играли, но Кощея нигде не было. Наконец Тета вышел на лужайку, где они тогда все вместе играли. Там и сейчас было много детей. Он начал спрашивать у них, не видели ли они Кощея. В ответ все только смеялись:       – Что, потерял своего чудика?       – Он не чудик! – в гневе восклицал Тета. «Хотя может и чудик», – думал он, однако, про себя.       В это время Кощей следил за всем происходящим из кустов. Он давно был здесь, сам не зная, зачем пришёл сюда и для чего наблюдает за всеми. Когда появился Тета, он весь обратился в слух.       – Ну может кто-нибудь его всё-таки видел? – спрашивал Тета.       – Проваливай отсюда вместе со своим психом, не то мало не покажется! – набросились на него дети.– Давай, давай, катись отсюда!       – Прекратите его так называть! Ещё раз так скажете – врежу! – разозлился Тета.       – Психи! Психи! Оба психи!       Тета не выдержал и врезал кулаком громче всех кричавшему мальчишке. На него тут же кинулись все остальные и принялись дубасить.       – Прекратите! – закричал Кощей и выскочил из кустов.       Все обернулись и расхохотались:       – Ха-ха-ха! Вот твой псих, Тета! В кустах прятался! А ну иди сюда, и тебя проучим!       И, оставив Тету, они двинулись на Кощея. Тета, воспользовавшись передышкой, кое-как поднялся на ноги и, издав пронзительный вопль, бросился в атаку с тыла. Ему удалось внести сумятицу в ряды противника и, пока те не пришли в себя, он прорвался сквозь них, схватил за руку Кощея и что есть сил побежал прочь.       Они долго бежали, преследуемые толпой, но наконец их преследователи выдохлись и бросили их. Тета и Кощей бежали ещё некоторое время для верности. Наконец они очутились у подножия холма, большого, но пологого, поросшего красной травой. Они были маленькие, и трава доставала им почти до плеч. Немного дальше, вверх по склону, росло серебристое дерево. Кощей и Тета нырнули в траву и побежали к дереву. Достигнув его, они без сил упали на землю, укрытые высокой травой и ветвями. Минут десять они молча лежали, пытаясь отдышаться, не в силах вымолвить и слова. Наконец Тета поднялся и сел. Кощей всё ещё лежал с закрытыми глазами. Тета стал ждать.       В это время Кощей пытался обдумать произошедшее и что оно значит. Тета защищал его и даже дрался, не зная, что он там. Значит ли это, что он не презирал его, когда утешал? Или не значит? И он просто настолько ни в чём не разбирается, что даже не может понять, зачем Тета это делает и в чём тут выигрыш?       Он открыл глаза. Тета сидел и смотрел на него. Кощей от неожиданности испугался и опять закрыл глаза. Он сам не понимал свой страх. Тета его только что буквально спас от разъярённой толпы. А он его боится. Он ему не доверяет. Он не верит, что тот может на полном серьёзе себя так вести после того, как узнал всю его суть – что он плакса и слабак. Не может, не может Тета его не презирать – и значит тут какая-то игра, какой-то умысел, имеющий целью выставить его в ещё более нелепом виде на всеобщее посмешище.       Так думал Кощей, лёжа с закрытыми глазами. Тета же всё это время смотрел на него и ждал, надеясь, что тот всё же перестанет избегать его, как он избегал его последние два дня, и согласится поговорить. Но Кощей упорно не открывал глаза и даже зажмурился от напряжения. Тета не выдержал и спросил:       – Почему ты на меня обиделся?       Кощей помолчал. Наконец, по-прежнему не открывая глаз, он ответил:       – Потому что ты надо мной издеваешься.       – Что?! – не поверил своим ушам Тета.       – Ты хочешь выставить меня в нелепом виде! – воскликнул Кощей, не выдержав и открыв глаза. – Ты меня презираешь! Я нюня и плакса! Ты небось смеёшься надо мной до боли в животе! И хочешь, чтобы все надо мной смеялись!       Тета просто опешил.       – Ты что, дурак?! – только и развёл он руками. Что ещё можно было сказать на этот бред?       – Да! Я дурак! А ты умный! Вот и отвали от меня! Проваливай куда подальше!       Кощей прокричал всё это, вскочил и побежал вверх по склону холма, прочь. Тета некоторое время сидел как громом поражённый. Потом спохватился и побежал вслед за Кощеем.       Тот бежал далеко впереди. Из травы виднелась одна его голова. Тета поднажал, но догнать Кощея никак не получалось. Тета уже устал бегать, столько уже сегодня пришлось бегать, и теперь опять, да ещё в гору. Он еле бежал, задыхаясь, не думая уже ни о чём, а просто сказав себе не останавливаться. Далеко впереди Кощей достиг вершины холма и остановился, глядя куда-то, куда – Тета ещё не видел. Он всё бежал и бежал, уже даже и не бежал, а еле переставлял ноги. Кощей постепенно приближался. Вот уже он совсем недалеко. Последнее усилие – и Тета наконец встал рядом с ним.       Впереди расстилалась бесконечная череда холмов, долин, гор. И всё сверкало в лучах второго солнца – серебристые рощи, которыми поросли холмы, будто горели огнём. Красные и зелёные луга сменяли друг друга бесконечно – до самого горизонта. И надо всем этим сияло ослепительное оранжевое небо. Глазу некуда было деться от этого всепроникающего потока жизни, воплощённого в красках и свете.       Тета стоял, раскрыв рот. От всего этого ощущение какого-то невероятного счастья ворвалось в его душу. Он повернул голову и посмотрел на Кощея. Тот улыбался. Смотрел перед собой и счастливо улыбался. И тут Тета подумал, что именно поэтому хочет с ним дружить – до сих пор, несмотря на случившееся, хочет с ним дружить.       Ещё он подумал, что не понимает, почему если кто-то тих и молчалив, это должно заставить его презирать этого человека. Что там Кощей несёт по этому поводу? Что он его презирает, хочет погубить. Почему? Почему вообще он должен его презирать? Он не понимал остальных детей, накинувшихся за это на Кощея, и не понимал, почему Кощей их понимает и ожидает от него такого же поведения. Совершенно он этого не мог понять.       Всё, что он хотел – это дружить с Кощеем. Он протянул руку с оттопыренным мизинцем и сказал:       – Кощ, давай мириться.       Тот медленно повернул голову и посмотрел на Тету. В глазах его была видна борьба между желанием довериться и страхом быть преданным.       Тета перестал улыбаться и серьёзно произнёс:       – Я не вру. Ты мой лучший друг. Я никогда тебя не предам.       Кощей насупился, посмотрел на него исподлобья, но потом медленно протянул руку с мизинцем. Тета просиял от счастья.       – Мирись, мирись и больше не дерись! – сказал он положенную присказку, пока они трясли сцепленными руками, а потом даже подпрыгнул от радости и облегчения. Кощей улыбнулся, всё ещё робко и несмело, не до конца оправившись. Тета не вынес этого и накинулся на него с объятиями, без конца повторяя: «Как я рад! Как же я рад!» Ему хотелось окончательно разрушить эту стену, неизвестно как возникшую между ними. Он душил и душил Кощея в объятиях, пока тот не сдался и не рассмеялся от всей души, как раньше.       Наконец Тета успокоился. Вся эта неразбериха и обиды Кощея чрезвычайно его волновали все эти дни, так что от беспокойства он не мог найти себе места. Теперь они наконец-то помирились, и Тета вздохнул с облегчением.       – Побежали вниз? – предложил он. – Смотри, какой длинный пологий склон. По нему можно наверное даже скатиться.       – Подожди немного, – сказал Кощей. – Давай ещё посидим тут чуть-чуть.       – Ну давай, – согласился Тета.       Кощею требовалось время, чтобы прийти в себя. Он не мог вот так быстро переключаться. Ему нужно было взять паузу и обдумать всё, осознать. Слишком глубока была его обида до этого, и слишком быстро всё поменялось. Ему нужно было просто остановиться и разложить по порядку мысли в своей голове.       Тета лёг на траву и грелся в солнечных лучах, закрыв глаза. Кощей сидел, смотрел в бесконечную даль перед собой и размышлял.       Что ж. Значит, он решился поверить Тете. Время покажет, правильно ли он поступил. Но сейчас, приняв решение, он будет следовать ему. Раз он решил верить Тете – он будет ему верить.       Получается, тот был искренен, когда защищал его перед остальными. И когда дрался с ними, даже не зная, что Кощей его видит. И когда утешал его – тоже был искренен. Но разве такое возможно? Разве у него может быть такой друг? У него-то, которого никто не любит? Собственные родители которого равнодушны к нему? Кощею было очень сложно поверить в это. Очень сложно. Но одновременно ему так сильно хотелось этого. Ему хотелось верить Тете. Хотелось дружить с ним. Тета был его единственным другом во всём мире.       Что ж, решение было принято. Он решился верить.       – Хочешь узнать моё имя? – спросил он, повернувшись к Тете.       Тот открыл глаза и недоумённо посмотрел на него.       – Моё настоящее имя, – уточнил Кощей.       Тета широко раскрыл глаза.       – Давай, вставай, – потянул его за плечо Кощей. – Я скажу тебе на ухо.       Тета сел.       – Ты уверен? – боязливо спросил он. – А вдруг северный ветер утащит тебя...       – Не утащит, если ты ему не скажешь, – уверенно проговорил Кощей.       Тета затаил дыхание. Кощей наклонился и прошептал ему в ухо своё имя. «Короче моего», – машинально отметил Тета. Кощей отстранился и торжествующе посмотрел на него. Тете показалось, что он чего-то ждёт. «Ой, – вдруг пришло ему в голову, – может, он хочет, чтобы я тоже сказал ему своё имя?» Он слегка струсил. Это, должно быть, отразилось на его лице – Кощей слегка потускнел и как-то так махнул рукой, как будто говоря, что «ладно уж».       – Да подожди ты, – остановил его Тета. – Мне просто надо решиться.       Он огляделся по сторонам, как будто проверяя, где северный ветер, потом глубоко вдохнул и прошептал Кощею на ухо своё имя.       Кощей улыбнулся и прислонился лбом ко лбу Теты. В голове у него летали бабочки. Они покружились и перелетели в голову к Тете.       Вдруг, одновременно с тем, как Тета ощутил лёгкое дуновение на коже, Кощей вскочил и задрал к небу руки и голову.       – Ты чувствуешь?! – воскликнул он в полном восторге и покружился вокруг себя. – Вон там юг, – показал он, остановившись, в сторону малого солнца. Потом поправился: – Юго-запад. Восход был несколько часов назад. Значит, – он поднял указательный палец вверх и развернулся в противоположную сторону, – вот это, – он поводил пальцем перед собой, как будто окуная его во что-то, – приблизительно, но всё же – северный ветер!       У Теты внутри всё похолодело. «Господи... Господи... Господи...» – причитал он у себя в голове. Он сам не знал, чего он ожидал, но точно не того, что случилось после. Кощей вдруг во всё горло прокричал своё имя и воздел руки к небу. Тета выпучил глаза и окаменел. Прошло две секунды, три, пять, десять. Ничего не происходило. Кощей опустил руки и разочарованно сказал:       – Ну вот... Я так и знал.       Тета ошеломлённо смотрел на него, как на человека, вернувшегося с того света.       – Никуда он не уносит, – проговорил Кощей. – Это просто обычный ветер.       Тета, хоть и был охвачен столбняком, тем не менее вспомнил другой возможный вариант.       – Может быть, ему не понравилось твоё имя, – сказал он Кощею.       Тот задумчиво посмотрел на него и предложил:       – А скажи ему своё?       – Ты с ума сошёл?! – вскричал Тета.       – Только быстрее, пока он не перестал дуть, – как будто не замечая эмоций Теты, поторопил Кощей.       – Не буду я ничего говорить! – заорал Тета и вдруг в ужасе замолк и посмотрел на Кощея. Страшная мысль пришла ему в голову.       – Не буду, не буду, – замахал руками Кощей, разуверяя его. – Не буду я твоё имя говорить.       Он даже как будто обиделся и с укоризной поглядел на Тету. Тот смутился и хотел извиниться, но вместо этого неожиданно для себя вскочил на ноги и громко произнёс своё имя. Порыв ветра омыл его тело. Он зажмурился и втянул голову в плечи. Волосы плавали в воздухе. Он ждал. Было тихо. Тогда он открыл глаза и увидел перед собой улыбающееся лицо Кощея.       – Ну, либо у нас у обоих так себе имена, либо враки всё это про северный ветер, – подвёл тот итог эксперименту.                                   3.       Торвик – большой недалёкий мальчишка лет тринадцати – однажды увидел их на берегу реки, когда они играли там вдвоём. Это был злобный и вредный мальчишка, притом глупый. Никто из его сверстников в Академии не хотел с ним дружить. Но Тета с Кощеем ничего этого не знали. Когда Торвик подошёл к ним, Тета добродушно улыбнулся ему, а Кощей по привычке выжидающе замер.       – Чего лыбишься? – с угрозой прорычал Торвик Тете.       Тот растерялся. Улыбка сползла с его лица. Кощей напрягся.       – А ну иди сюда! – скомандовал Торвик Тете.       – Не ходи, – прошептал Кощей.       Тета, не понимая, что происходит, на автомате шагнул к Торвику.       – Не ходи! – схватил его за руку Кощей.       – А ты, хныкалка, чего разнылся? – прогремел Торвик.       Кощей от страха присел.       Торвик грозно подошёл к Тете, резким движением схватил его и заломал ему руку за голову. Тот от неожиданности и боли закричал. Торвик злорадно расхохотался.       – Вздумал надо мной смеяться, гадёныш? – прошипел он Тете в ухо.       – Отпусти его! – закричал Кощей и бросился на Торвика с кулаками. Тот одной рукой откинул его на песок, вернулся к Тете и дал ему кулаком в нос, после чего победоносно удалился.       Тета сидел на песке, из носа у него текла кровь, и он был потерян и полностью ошеломлён случившимся. Он даже не испытывал ни злости, ни обиды. Он просто не мог понять, что произошло.       Кощей, однако, понял. Это было его проклятие. Его проклятие настигло Тету. Он должен был уйти. Ему давно нужно было уйти – тогда ничего подобного бы не произошло. Как глупо было тешить себя иллюзиями, что Тета как волшебник всё исправит и вытащит его за собой. Это он наоборот утянул его за собой – вниз.       – Ну что за ерунду ты говоришь! – возмутился Тета.       И он был прав. Это действительно была ерунда. Просто случай. Судьба случайно свела их с Торвиком. И если бы Тета был достаточно сильным, чтобы продолжать так думать, многого можно было бы избежать.       Но он был просто ребёнком. Смелым, храбрым – но не бесконечно. Когда из раза в раз этот большой страшный мучитель, с которым они не могли справиться даже вдвоём, подкарауливал их в безлюдных местах и вымещал на них свою обиду и раздражение, о которых они и не догадывались, найдя в них разрядку для своего гнева, – Тета постепенно отчаивался. Он бы мог поговорить с Торвиком – но тот не желал даже слышать его голоса – зверел ещё больше. Мог бы Тета поговорить и с кем-то из взрослых. Но ему почему-то было так стыдно. Что-то уже проникло в него. Было ли это то самое проклятие, про которое говорил Кощей? Он не мог ни с кем это обсуждать. Он чувствовал себя настолько униженным, что не мог никому даже признаться в этом. Даже с Кощеем он постепенно оказался неспособным говорить на эту тему.       Если бы только в эту минуту он понял, что это и есть настоящее проклятие – думать так. Он бы понял, что это то, как чувствует Кощей. И он бы сбросил с себя это проклятие. И возможно, он бы вытянул за собой Кощея.       Но что поделаешь, им суждено было пройти через бóльшие страдания. Потому что страх, стыд и отчаяние оказались сильнее, чем он. Тета впервые в жизни подумал, что может быть всё это действительно вина Кощея. «Конечно, это не всерьёз! Как я могу думать так!» – сказал он самому себе. Но в следующий раз он опять так подумал. Он не собирался покидать Кощея. Но в его собственной голове эта мысль сделала его предателем.       Кощей чувствовал что-то. Он видел, как яркая звезда, Тета, поблекла. И он блекнул вместе с ним. Постепенно они перестали сопротивляться Торвику, и, пока тот мучил одного, второй сидел рядом и ждал.       В решающий день, накануне их первого предстояния перед Великим Расколом, они пришли на берег реки Леты, испуганные, в надежде найти поддержку друг в друге. Они сели рядом и молчали, подыскивая слова. Как вдруг из-за деревьев выпрыгнул Торвик, бросился на Кощея, подтащил его к реке и начал топить, окуная его голову в воду. Тета горестно всхлипнул, не в силах поверить, что даже в такой день их не оставят в покое. Взрослая жизнь начиналась, но для них ничего не менялось. Они были навеки обречены влачить это жалкое существование.       Кощей бился на песке, пытаясь вырваться, поднять голову из воды – но всё тщетно.       Ярость поднялась в душе Теты. Неведомая ему доселе слепая ярость. Как в бреду он поднял с земли камень и бросился на Торвика. Тот упал, не успев издать и звука. Тета вытащил Кощея из его ослабившейся хватки. Вдвоём они стояли и смотрели, как кровь течёт из разбитого черепа в воду, смешивается с течением. «Что я наделал!» – думал в ужасе Тета. «Что он наделал...» – думал Кощей.       Они опомнились через некоторое время. Практичность взяла своё. Как бы совесть ни протестовала, нужно было, чтобы никто ничего не узнал. Они вытащили тело Торвика из воды и положили его на песке. Тета начал собирать сухие ветки для костра. Кощей же смотрел на своего мёртвого мучителя и не мог отвести глаза. Руки, ещё недавно державшие его мёртвой хваткой, безжизненно распростёрлись на песке. Открытые глаза смотрели в пустоту. Кощей стоял и беззвучно плакал. Вот же, ещё всего несколько минут назад он был жив – а теперь от его жизни не осталось ничего. И в чём был смысл? Ради чего всё это? Зачем он родился на этот свет? Отчаянная жалость охватила Кощея. Жалость к Торвику, к его непрожитой жизни. Он безудержно зарыдал. Тета пытался успокоить его: «Всё будет хорошо». «Нет!» – в отчаянии выкрикнул Кощей и захлебнулся рыданиями. «Только не для него», – хотел он сказать, но не смог справиться с голосом.       Они дособирали веток и сложили погребальный костёр. Тета зажёг огонь из спичек, которые всегда носил с собой. Взявшись за руки, они молча стояли и смотрели, как огонь пожирал то, что ещё недавно было живым человеком. Их обоих мутило, но они не отводили взгляд. Кожа пузырилась и лопалась в огне, превращалась в чёрный пепел и улетала. Завтра начиналась их новая жизнь, и они наконец были свободны. Но стоила ли эта свобода отнятой жизни?       Когда костёр догорел, они разошлись по домам, договорившись, что Тета с утра зайдёт за Кощеем, чтобы вместе отправиться на церемонию. Они всё отныне должны были делать вместе, таково было их решение.       Ночью, лёжа в постели, Тета вспоминал всё, что случилось. Вроде бы весь ужас уже был пережит, но сейчас, оставшись один, он в первый раз осознал, что убил человека. Он почувствовал приближение паники. Они замели все следы, но это бесполезно. Он не сможет скрывать этого. Он не сможет с этим жить. Он убийца. Что теперь будет? Его жизнь кончена. Как он сразу не понял этого? Нужно было остаться там, на берегу. Больше ничего не имело смысла.       Во сне ли, наяву – он не знал, сколько времени прошло, – он увидел женщину, стоящую перед его кроватью. Она ничего не говорила, но он слышал её. «Я пришла за тобой. Теперь ты мой». «Нет, нет, уходи!» – кричал Тета. «Так не пойдёт, – улыбалась женщина. – Жизнь была оборвана. Я пришла за своим гонцом». Тета в ужасе смотрел в её глаза – они были как две чёрные дыры в небе – совершенно бездонные. Он ничего не мог в них увидеть. Он смотрел и молчал. Женщина прищурилась. «Я не уйду без гонца. Но у других тоже есть на тебя планы. Поэтому я предлагаю тебе выбор: пойдём со мной – или отдай мне своего друга». «Кощея?» Женщина кивнула. «Но почему он? При чём здесь он?» И тут же сам подумал, что Кощей ведь может быть во всём этом виноват. Что, если это всё его вина, его проклятие? Почему Тета должен расплачиваться за это? И ведь он пытался спасти его. Почему, почему, почему? Почему он должен сгинуть? Ни за что ни про что.       Женщина пристально смотрела на него, как будто слышала всё, что он думает. Лёгкая улыбка играла на её губах. «Так кого мне брать?»       «Бери его», – сказал Тета.       Всё пропало. Следующее, что он помнил – он проснулся утром в своей кровати в холодном поту. Было ли всё это на самом деле или только приснилось ему? Он не знал. Но ему было ужасно, невыносимо плохо. Он предал Кощея. Своего любимого, единственного друга. Да что с ним такое?! Что он вообще творит? Слёзы текли из его глаз нескончаемым потоком вины.       Он хотел бежать к Кощею, просить у него прощения. Никто ничего не понимал – все думали, у него паника перед церемонией. Родители собрали его и отправились в дорогу, не слушая его просьб зайти к Кощею. «Встретитесь на месте», – сказал отец – он хотел побыстрее оставить это всё позади.       Они долетели до станции телепортирования, зашли в кабину и вышли в приёмном холле Академии. Здесь уже толпилось много народу. Тету определили в очередь и сказали ждать, когда придёт его черёд. Он еле стоял на ногах. Он больше не плакал, но сердца по-прежнему кричали от боли внутри него.       Пришла его очередь. Какой-то мужчина в парадных одеждах взял его за руку и повёл куда-то на улицу. Они подошли к невысокому холму и поднялись на него. Там, на вершине, в золотой раме бурлило нечто. Тета напрягся. Смотритель упорно тащил его за руку прямо к раме. Тета начал сопротивляться. Какое-то непонятное беспокойство охватило его. Смотритель тянул и тянул его. Вот они уже у самой рамы. Смотритель отступил в сторону, и Тета оказался лицом к лицу с Расколом. Он бурлил и вздымался вихрями, вспыхивал разрядами света, громыхал подобно грозе. Какие-то металлические голоса скрежетали что-то, какие-то слова, он не мог их понять. Во всём этом не было никакого покоя, никакой благочинности. Ужас и молнии вырывались из Раскола. Тета не выдержал и закричал. Никто не удерживал его, и он убежал.              Кощей проснулся утром в своей кровати и не сразу понял, где он. Что-то приснилось ему ночью, но он не мог вспомнить что. Он смотрел на окружающие его предметы и видел их как будто в первый раз. Всё стало как будто прозрачнее и чётче. И больше. Он с удивлением глядел вокруг. Всё было другим, но таким же.       Он собрался и ждал Тету. Сколько бы его ни уговаривали, он отказывался ехать без Теты. Только когда оставалось всего пять минут до начала церемонии и стало ясно, что ждать больше нельзя, иначе они всё пропустят, Кощей согласился ехать. Они прибыли в Академию, когда церемония уже была в разгаре. Кощея поставили в самый конец очереди.       Он ждал и думал о том, что случилось вчера. Он спрашивал себя, почему он не боится Тету? Разве не естественно было бы начать бояться его, после того, что он сделал? Но он не боялся его. Ему было его жалко. Очень жалко.       Где он? Всё ли с ним хорошо? Почему он не пришёл?       Его мысли прервал смотритель. Пришла его очередь. Уже стемнело. Когда его вели к Расколу, всё, чего ему хотелось – это чтобы его не оставляли одного. Ему было не по себе. Вот они уже на месте. Смотритель отступил в сторону. Кощей в нерешительности посмотрел на него. Тот кивнул, ободряя его. Кощей подошёл вплотную к Расколу и замер. Ужасающая бездна открылась его взору. Он стоял совершенно один. Всё куда-то исчезло. У него закружилась голова и от слабости чуть не подкосились ноги. Его как будто затягивало в эту бездну, а он потерял все свои силы и не мог ни бежать, ни сопротивляться. Он с ужасом смотрел в темноту перед собой, готовую поглотить его, и стук его сердец отдавался у него в ушах. Кровь так сильно пульсировала, что он почти оглох от этого стука. Он протянул руки и взялся за края рамы, обрамлявшей Раскол. Чья-то рука обхватила его сзади и оттащила в сторону, не дав шагнуть в воронку.              Тету нашли спящим на дереве в лесу. То ли от пережитого страха, то ли от усталости он заснул. Еле-еле его разбудили и повели обратно к зданию Академии. Там перед входом стояли его и Кощея родители, а на ступенях сидел сам Кощей. Тета со всех ног бросился к нему.       – Коща! – крикнул он, чувствуя желание что-то ему сказать. Он добежал и заключил его в объятия, и тут вдруг понял, что не помнит, что хотел сказать. Поразительно. Совершенно вылетело из головы. Что же это было? Ему так стыдно. Ему так хочется просить прощения. Но за что? Что он сделал?       – Прости меня, прости, пожалуйста. Кощенька, милый...       – За что? – удивился Кощей.       – Не знаю, – вздохнул Тета. – Не помню. Но всё равно, прости меня, умоляю.       Кощей был удивлён и встревожен.       – Как прошла твоя инициация? – спросил он.       – Не помню. Я, кажется, убежал. По-моему, мне было страшно. Но я ничего не помню! – воскликнул Тета. – Что это со мной?.. А как прошло у тебя? – спохватился он.       – Я тоже плохо помню. По-моему, я чуть не шагнул в Раскол.       – Что-о?       – Так говорят смотрители. Похоже, нам обоим отшибло память.       – По крайней мере, я помню, кто ты такой.       – А что было вчера, помнишь? – спросил Кощей и осёкся.       Тета замолчал.       – Если честно, нет, – наконец сказал он.       Что-то кружилось у него в голове. Какие-то обрывки. Вина. Вина. Вот почему он просил прощения. Что-то было вчера. Что?       – А ты помнишь? – спросил он Кощея.       Кощей нахмурился. Ему казалось, что он помнит. По крайней мере, до недавнего момента. Но сейчас, когда его спросили, он вдруг обнаружил на месте вчерашнего дня пустоту. Вернее, не совсем пустоту, а какие-то тени, безликие и непонятные. Кто это, что это? Он ничего не помнил...       – Удивительно... – промычал Тета. – Может, это Раскол?       – У родителей такого не было, – возразил Кощей.       Они замолкли, погрузившись в раздумья.       – Ты чувствуешь себя повелителем времени? – спросил Тета.       – Не знаю, – пожал плечами Кощей. – Не особо.                                   4.       Шёл урок геометрии. Преподаватель чертил что-то на доске, ученики переписывали в тетрадь. Кто-то обменивался записками, кто-то рисовал карикатуры на учителя.       Кощей боролся с головной болью. Он уже привык к этому. Периодически голова начинала раскалываться, в висках стучало. Но потом это проходило. Он старался не обращать на это внимания. Но сегодня голова болела просто нестерпимо. Он пытался сфокусироваться на фигурах на доске, но всё расплывалось перед глазами. В ушах грохотало, как на поле боя. Ручка выпала у него из рук, и он грохнулся головой об парту, не в силах больше держаться в вертикальном положении.       – Если вам настолько скучно, вы же знаете, я вас не неволю, – обратился к нему преподаватель.       Кощей поднял голову и посмотрел на него красными глазами.       – Нет... Моя голова... – пробормотал он.       Учитель подошёл и внимательно осмотрел его.       – Похоже, вам нездоровится, Кощей. Идите отдохните. Я освобождаю вас от занятия.       Кощей, покачиваясь, вышел из аудитории. Он собирался пойти к себе в комнату, но по дороге отключился. Его разбудила Ушас, обнаружившая его спящим на скамейке в коридоре. Он в замешательстве смотрел на неё и вокруг себя, не понимая, как здесь очутился.       – Проводить тебя до комнаты? – встревоженно предложила Ушас.       Кощей покачал головой.       – Нет, мне уже лучше. Я пойду...       Он заковылял к себе.       У двери он встретил Тету. Тот тоже выглядел обеспокоенным и бросился к Кощею с расспросами о его самочувствии.       – Мне уже лучше. – Кощей растянулся на койке и закрыл глаза.       – Тебе надо обратиться к врачу! – настойчиво говорил Тета, но Кощей его не слушал. Он хотел просто полежать в тишине.       – Это обычная головная боль, – устало проговорил он.       – У тебя она не первый раз! – настаивал Тета. – Сходи к врачу!       – Хорошо, – кивнул Кощей, – схожу.       Понятное дело, никуда он идти не собирался.       Тета ещё некоторое время поошивался вокруг, но в конце концов ушёл, оставив Кощея отдыхать. Тот накрылся с головой одеялом и провалился в густой желеобразный сон.              На следующий день Тета попытался вытащить Кощея в свет. Видимо, он думал, что это поможет ему развеяться. Идея была в том, чтобы отправить Кощея на концерт вдвоём с Ушас.       – Почему я должен идти с ней вдвоём? – недоумевал Кощей, на что Тета хитро подмигивал.       «По-моему, здесь какое-то недоразумение, – подумал Кощей. – Я совсем в неё не влюблён». Но Тета считал иначе.       Под каким-то предлогом он притащил Ушас в комнату к Кощею и сообщил ей, что у того есть лишний билет на сегодняшний концерт Омеги & Руки, и что не хочет ли она составить Кощею компанию? К неприятному удивлению Теты, Ушас скривила физиономию и заявила, что не является поклонницей данной группы. Кощей удовлетворённо улыбнулся, предусмотрительно отвернувшись, чтобы Тета не заметил. Потом он опять повернулся к друзьям и предложил:       – А давайте просто посидим в комнате отдыха, пусть каждый принесёт свою любимую музыку, её и послушаем. Правда, без Омеги с Рукой не обойдёмся, я их люблю, – подмигнул он Ушас.       Та презрительно хмыкнула, но на музыкальный вечер согласилась.       Они расположились в маленькой комнате с подушками на полу вместо диванов. Тета собрал всё принесённое и стал озвучивать их сегодняшний плейлист:       – Итак, номер первый: Омега & Рука, как и следовало ожидать. Принесено Кощеем. Второй номер: Церебралы, принесено Ушас. Номер третий: народные песни, принесено Кощеем. Ты что, реально это слушаешь? – со снисхождением в голосе спросил он.       – Это очень познавательно!       – Хм... Далее. Номер четвёртый: Pink Floyd, принесено мной.       – Это ещё что такое? – проворчала Ушас.       – Это группа с планеты Земля.       – А мы её вообще поймём? – с сомнением спросил Кощей.       – Это английская группа. Так что вы как раз имеете возможность проверить свои успехи в освоении этого языка.       – Фу... Опять ты учёбу приплетаешь, – пробурчал Кощей.       – Почему опять! – возмутился Тета. – Когда это я приплетал учёбу?       – Постоянно, – сказала Ушас.       – Опа! – раздался за их спинами новый голос.       Они повернули головы и увидели стоящего в дверях Магнуса.       – А что это вы тут делаете? – поинтересовался тот.       – У нас музыкальный вечер. Будем слушать, кто что принёс, – сообщил Тета.       – Если хочешь, присоединяйся, – предложил Кощей.       – Сначала пусть принесёт свою музыку, – заявила Ушас.       Тета осуждающе посмотрел на неё.       – Ну что ты такая строгая, а?       – Все принесли, пусть и он несёт!       – Ну что ты, правда! – вступился Кощей. – Не обращай внимания, Магнус...       – Да нет, я принесу, никаких проблем! – сказал тот. – Только не начинайте без меня.       И он побежал за музыкой.       – Это было не очень-то вежливо, – мягко заметил Тета, обращаясь к Ушас.       – Пф, – фыркнула та.       Кощей только махнул рукой. Ушас было не переделать.       – Ты ведь понимаешь, что ты ему нравишься? – заметил он между прочим.       – Кому? Магнусу? – недоверчиво спросила Ушас.       Кощей многозначительно кивнул. Ушас в ответ лишь пожала плечами. «Ушас остаётся Ушас», – с улыбкой подумал Кощей. Кто был удивлён, так это Тета. Он настолько уверился в том, что Кощей и Ушас нравятся друг другу, что сейчас изумлённо переводил взгляд с одного на другого. Кощей лишь покачал головой. Безнадёжный случай.       Вернулся Магнус со своей музыкой – любовными балладами о Рассилоне и его возлюбленной. Кощей хитро подмигнул Ушас.       – Давайте начинать, – объявил Тета.       Первыми включили Омегу & Руку.             Я ищу тебя. Ну где ты?             Все планеты обойду.             Ухвачу за хвост комету,             Прыгну в чёрную дыру.             Полечу в другое время,             Измеренья закручу,             Сам себя возьму в подмогу,             Но найду тебя, найду!             О-хо-хоу, тебя найду!       – Как это можно слушать? – пробурчала Ушас.       – У них божественные басы! – яро вступился Кощей. – Барабаны просто волшебны.       – Какие ещё барабаны? – спросил Магнус.       – Ну какие, обычные. Послушай, какой ритм. Я ни у кого больше не слышал такого сложного и богатого ритма!       Магнус пожал плечами.       – Не знаю, я ничего не слышу.       – Да ты что! – возмутился Кощей. – Они общепризнанные ударные номер один! – он перевёл взгляд на Тету, ожидая от того подмоги.       – Ну, ничего так барабаны, – вынужден был кивнуть Тета.       – А-а-а! – Кощей в гневе воздел руки к небу, раздосадованный, что никто не разделяет его восхищения этой группой.       – Между прочим, – попытался перевести разговор в другое русло Тета, – поговаривают, что эта песня посвящена тайному роману Омеги и Рассилона.       Ушас в отчаянии стукнула себя по лбу, а Кощей покраснел.       – Ты в это веришь? – удивился Магнус. – Это же слухи, мало ли что напишут.       – Да нет, я-то что. Откуда я знаю, что там на самом деле было, – стушевался Тета. – Я просто к тому, что песня, вполне возможно, про это. Ну, в том смысле, что их неоднократно спрашивали, раз уж они назвались в честь Омеги, как они к нему относятся и что про него думают. И они часто так неопределённо намекают на Рассилона...       – Тета, – строго обратилась к нему Ушас, – я не понимаю, как тебе это может быть интересно и как мы докатились до сплетен.       – Да почему до сплетен, – смутился Тета. – Я просто читал про это... К слову пришлось.       – Кроме того, Рассилон никуда не пропадал, с какой стати его искать?       – Может, это про Омегу речь идёт!       – Слушаем следующую песню, – строго объявила Ушас.       – Хорошо, – покорно проговорил Тета и включил принесённых ею Церебралов.             Вдребезги.             Умирай, сдувайся.             Вдребезги.             Оживай и надувайся.             Вдребезги             Разбивайся, разливайся.             Мне не нужно             И уже не важно...       Тут уже пришёл черёд морщиться всех остальных.       – Я вообще не понимаю, про что эта песня, – тихо пробормотал Кощей, надеясь, что за рёвом гитары Ушас его не услышала.       – Классная песня! – воодушевлённо произнёс Магнус. – Дашь послушать?       – Ну бери, – согласилась Ушас.       Она была немного удивлена отсутствию критики. Тета же с Кощеем просто боялись вызвать её гнев.       – Очень интересно! – с нарочитым энтузиазмом воскликнул Тета.       Кощей покивал, не сумев, однако, придать своему лицу восторженное выражение. Только Магнус, как юродивый, покачивался в такт музыке, пытаясь заслужить благосклонность Ушас. «Бедняга», – подумал Кощей.       – Ну что, слушаем следующую песню? – предложил Тета.       Все кивнули.       – Только будем слушать не Кощеевы народные песни, хоть они и идут третьим номером, а Pink Floyd. Сначала послушаем по одной песне каждого из нас, а потом уже пойдём по второму кругу.       Он включил песню. Все приготовились к распознаванию иностранной стихотворной речи. Вместо этого они услышали чей-то голос, говорящий по интеркому, но разобрать слова было невозможно из-за помех. Потом пошёл какой-то сигнал, зашифрованный с помощью неизвестного им кода. По крайней мере, расшифровать сообщение у них не получилось. Кощей слегка напрягся. Неужели его представление об английском языке настолько далеко от реальности, что он не в состоянии оценить земное искусство? А ему казалось, что он неплохо осваивает этот язык.       Тут вдруг появился чистый голос, без помех, и запел.             Lime and limpid green             A second scene             The fights between the blue             You once knew             Floating down, the sound resounds             Around the icy waters underground       «Воу!» – подумал Кощей. – «Я разбираю слова! Правда...» – он не успел додумать, потому что голос продолжал:             Jupiter and Saturn             Oberon, Miranda and Titania             Neptune, Titan             Stars can frighten       – Здесь всё элементарно, – заявила Ушас, пока играл проигрыш. – Просто перечисляются названия планет и спутников из их планетной системы. Видимо, детская считалка.       Ей что-то ответил Магнус, но Кощей не слушал. Ему чрезвычайно нравилось, как звучат музыкальные инструменты. Он закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Голос продолжил:             Blinding signs flap flicker flicker flicker             Блэм! Пау...             Stairway scare дэн дэа             Who’s there?       Тут начались небольшие проблемы с разбиранием слов. «Может, это какие-нибудь имена? – подумал Кощей. – Или просто так, звуки?» В любом случае, ему чрезвычайно нравилась гитара. Она звучала не так, как галлифрейские гитары, но гитара есть гитара, не узнать её невозможно. И слова. Он не успевал понять их смысл, но они захватывали и вели за собой. Может быть, это даже лучше Омеги & Руки?             Lime and limpid green             The sound surrounds the icy waters under             Lime and limpid green             The sound surrounds the icy waters             Underground       Песня закончилась. Кощей открыл глаза и как будто новым взглядом посмотрел на мир вокруг себя. Вот какой должна быть музыка!       – Дашь послушать? – обратился он к Тете.       – Конечно! – обрадовался тот.       – Он ведь летал?       – Кто? – не понял Тета.       – Ну тот, кто поёт. Летал в космос?       – Хм... Сомневаюсь. Насколько я знаю, это период, когда там только начали запускать искусственные спутники и орбитальные станции. Широкая публика не летала в космос.       – Нет, – покачал головой Кощей, – мне показалось, он астронавт.       – Почему? – поинтересовался Магнус.       – Это из-за интеркома, – авторитетно заявила Ушас. – Он создаёт впечатление, как будто это на корабле.       – Не только, – возразил Кощей, – всё в целом как будто...       – Тебе правда понравилось? – перебил его Тета.       – Да, – сказал Кощей серьёзно.       Тета озарился улыбкой.       – У меня есть целый их альбом! Так на Земле называют сборник песен. Я дам тебе весь альбом!       – Что же ты раньше мне его не дал? – укоризненно спросил Кощей.       Тета широко улыбнулся и пожал плечами.       – Господи, – вздохнула Ушас, – может хватит уже этих любезностей?       Тета с Кощеем заговорщицки переглянулись, после чего были включены Магнусовы любовные баллады.       «И кто кому ещё здесь нравится», – заметила про себя Ушас.                                   5.       На уроке биохимии все, кроме Ушас, привычно подрёмывали, когда слова преподавателя неожиданно привлекли внимание Кощея. Он толкнул сидящего рядом Тету и кивнул в сторону учителя, прошептав:       – Слушай!       – Амнезины природного происхождения содержатся в воде реки Леты, – рассказывал преподаватель. – Вопреки расхожему мнению, они оказывают воздействие не только при контакте с кожей, но и при вдыхании их в виде паров. В летнее время года Лета активно испускает амнезины в воздух, поэтому даже обычная прогулка по берегу может привести к потере памяти. Амнезины Леты оказывают эффект через 6-10 часов, иногда в течение суток. Также стоит отметить, что такая амнезия не является необратимой, в отличие от вызванной синтетическими амнезинами второго поколения. В строгом смысле слова и синтетическая амнезия второго поколения может быть частично обращена вспять, однако подобных случаев зафиксировано чрезвычайно мало и степень восстановления памяти ограничивается ничтожными, секундными воспоминаниями-вспышками. Связано это с тем, что новейшие синтетические амнезины встраиваются в структуру нейронов и замещают собой участки, ответственные за конкретные воспоминания. В результате нейрон продолжает функционировать, и при попытке вспомнить конкретные события у испытуемого не возникает чувства неадекватности и пробела. Он просто не помнит детали, как ему кажется, и склонен считать, что это был обычный день, ничем не отличающийся от других. Возможность частичного восстановления памяти в этом случае связана со статистической долей огреха, когда при введении амнезинов анализатором были выявлены не все нейроны, отвечающие за память о конкретном событии, либо произошло не полное замещение всех необходимых участков. В результате небольшое количество нейронов может остаться неизменённым и при надлежащем триггере привести к вспоминанию отдельных секунд или, скорее, миллисекунд рассматриваемого события.       В отличие от синтетических амнезинов второго поколения, более ранние амнезины первого поколения, а также природные амнезины не встраиваются в нейроны, а окружают их и таким образом блокируют их деятельность. Этим и вызывается ощущение неадекватности, когда при попытке вспомнить определённую ситуацию испытуемый осознаёт сам факт того, что он ничего не помнит. Подобная амнезия может быть обращена вспять, если триггер приведёт к активизации заблокированных нейронов и постепенному выводу амнезинов из организма. Успех восстановления памяти зависит от правильно подобранного триггера и от индивидуальных особенностей испытуемого. Также стоит отметить, что пары амнезинов Леты вызывают более непредсказуемые последствия, нежели амнезины, растворённые в её воде. Эта особенность не очень хорошо изучена.       – Мы же ходили к Лете! Не один раз! – прошипел Кощей на ухо Тете. – По-моему, мы ходили туда накануне инициации. Это же было летом...       Тета нахмурился. В его голове стоял туман.       – Если так, то большей дурости не придумаешь, – прошептал он в ответ. – Испортили себе самый важный день в жизни.       Кощей как-то странно посмотрел на него.       – Не знаю... Не уверен, что хотел бы помнить это.       – Почему?       Кощей неопределённо повёл плечами.       – Тета Сигма, Кощей! Мы вам не мешаем? – грозно окликнул их преподаватель. – Если у вас такой важный разговор, пожалуйста, можете продолжить его в более удобном месте.       Тета и Кощей пристыженно опустили глаза и принялись усердно конспектировать лекцию.              Ночью у себя в комнате Кощей достал из глубин шкафа коробку, в которой лежали всякие его сокровища. Он их никогда никому не показывал. Даже Тете.       На дне коробки лежала тетрадь с толстой красной обложкой. Он осторожно вытащил её, стараясь не потревожить другие сокровища.       Это был его дневник. Он делал в нём записи очень редко и никогда не перечитывал. Но сейчас, после прослушанной лекции, ему пришло в голову, что вдруг он ненароком записал что-нибудь в один из тех дней, когда они гуляли на берегах Леты. Больше всего его интересовала, конечно, их инициация, но о ней он вряд ли мог успеть сделать запись, потому что он помнил, что очнулся на ступенях Академии, практически сразу после окончания церемонии.       Он начал перелистывать страницы. Записи обо всяких важных для него событиях. Ссора с отцом. Непонятно, что он нашёл в этом важного. Это же постоянно происходит. Разговор о Боге с Тетой. А вот что-то странное. «Я сам себе хозяин». Когда он это написал? В связи с чем? Он не помнил. Но это не была запись, забытая под влиянием Леты. Он просто забыл, к чему конкретно она относится. Но он понимал, про что она. Отец. Барабаны. Люди... Это интересно. Но это не то, что он искал.       Никаких записей, связанных с их прогулками у Леты, не было. Он долистал до последней исписанной страницы. Дальше было пусто. «Ну вот», – разочарованно вздохнул Кощей.       Он уже хотел убирать дневник обратно, но зачем-то открыл его на самой последней странице, из какого-то любопытства. К его удивлению, там было что-то написано, но кверх ногами. Он перевернул тетрадь и прочитал запись, сделанную неуверенным детским почерком: «Торвик мёртв. Мы сожгли его. Я не хотел этого. Правда».       Мгновение Кощей смотрел на эти строки в недоумении. В следующую секунду в его голове как будто что-то взорвалось.              Широко раскрытые голубые глаза. Кровь расплывалась алым кругом по песку. С волос стекали ручейки воды. Кощей дрожащей рукой дотронулся до его щеки. Торвик не шелохнулся. Неподвижным взглядом он смотрел куда-то вверх, пронзая небеса. Кощей с трудом оторвал глаза от его глаз, как будто перерубил цепь, и осторожно закрыл ему веки.       Всё его тело била мелкая дрожь. Он ходил собирал ветки для костра, с трудом удерживаясь на ногах. Одна за другой мелкие вспышки сигнальными огнями озаряли его мозг. Перед глазами оказалась вода, и ему нечем стало дышать. Он жадно раскрывал рот, но вокруг была только вода. Он задыхался. Вода заполняла его лёгкие и пищевод. Он закричал.       Густой чёрный дым подымался к небу. Пахло горелым мясом. Его тошнило. Они держались за руки. Он смотрел на закрытые глаза Торвика. Они пузырились и лопались. Он зажмурился и почувствовал, как сильно болит голова. Он снова открыл глаза и обнаружил себя в своей комнате бьющимся головой о стену. По лицу что-то текло. Он встал и подошёл к зеркалу. На лбу была сочащаяся рана, он прошиб себе голову до крови. Из глаз текли прозрачные ручейки. Он вытянул руку и дотронулся до отражения, не в силах поверить, что это он.       Ужас был в его голове. Такой ужас, что он не выстоял на ногах и осел на пол. Рыдания захлестнули его. Мощные судороги проходили по его телу, после которых он почти не мог дышать. Он выл и скулил, но не замечал этого.              Кощей проснулся утром в своей кровати и не сразу понял, где он. Что-то приснилось ему ночью. Ах да. Не приснилось. Торвик. Вот куда он подевался.       Он смотрел на окружающие его предметы и видел их как будто в первый раз. Всё стало прозрачнее и чётче. Внутри была боль. Ему казалось, что в первый раз, наутро перед инициацией, было легче. Может быть, потому что тогда он был не один. Сейчас же...       Он поднялся с кровати и медленно подошёл к зеркалу, боясь взглянуть в него. Правильно боялся. Он буквально отшатнулся, увидев себя. Лицо в крови, глаза красные и опухшие, на лбу засохшая кровяная корка. Взгляд сумасшедшего.       Если бы он мог сейчас куда-нибудь испариться. Чтобы никто его не видел. Особенно Тета. Он ничего ему не расскажет. Ни за что на свете. Тот не переживёт. Ведь это он... О Боже. У него затряслись руки. Он даже в мыслях не мог это произнести. Ведь это. Тета. Убил.       Он изо всех сил стукнул кулаком и разбил зеркало. По руке потекла кровь.       В этот раз он один. Наедине со смертью. Смерть... Что это?              Надо бежать. Кощей открыл окно и посмотрел вниз. Не так высоко. Ничего, не расшибётся. Надо было бежать, пока никто не проснулся. Сегодня он просто не выдержит этого. Завтра. Может быть, завтра он сможет. А сейчас надо бежать. Умоется он где-нибудь по дороге. Главное, чтобы его просто никто не заметил. И не задавал никаких вопросов.       Он прыгнул вниз и больно ударился ногами. Хорошо хоть под окнами была земля с травой, а не каменные плиты. Он огляделся. Вроде никого. Тогда, пригнувшись, он добежал до ближайших деревьев. Теперь он более-менее в укрытии. Надо выбираться из Академии. Если он пойдёт к югу, там будут ворота, от которых до леса рукой подать. Но там его могут заметить. Ну разве что попробовать перелезть через забор, а не ломиться в ворота. Забор высокий, но придётся попробовать. Не сидеть же целый день в этих трёх соснах.       Короткими перебежками, от куста к кусту, он двинулся к южным воротам. Было тихо и безлюдно. Малое солнце поднималось перед ним. Одинокое серебристое дерево горело в его лучах. Рядом с его домом были целые рощи этих деревьев. Они часто гуляли в них. Зачем они всё разрушили? Теперь дороги назад нет.       Кощей дошёл до забора. По правую руку недалеко от него должны были быть ворота, но он не рискнул подойти к ним ближе. Там постоянно кто-нибудь ошивался.       Он осмотрелся и решил попробовать одолеть забор с помощью дерева. Лазил он хорошо. Этим они с Тетой занимались постоянно. Он вскарабкался вверх по дереву и попытался перелезть на забор. Тот был слишком далеко. Придётся прыгать. Он изготовился и оттолкнулся ногами, до последней секунды не веря, что всё пройдёт благополучно и ему удастся незамеченным выбраться из Академии. «Может, в заборе какая-нибудь сигнализация», – подумал он, приземляясь на него. Сейчас что-нибудь завоет... Но нет. Всё тихо. Неужели они вообще не охраняют Академию?       Нечего тянуть. Ещё кто-нибудь заметит его на этой верхотуре. Надо прыгать. Высоко, но что же. Он прыгнул по ту сторону забора. Бедные ноги. Он отшиб их знатно. А теперь надо уносить их отсюда. Он поднялся с земли и медленно заковылял вглубь леса.              Небольшая полянка среди леса, покрытая зелёной травой. Не так уютно, как могло бы быть с красной. Но хотя бы есть солнце. Кощею хотелось тепла и света. Чтобы лечь с закрытыми глазами, и на веках бегали оранжевые блики. Иначе внутри совсем уж темно.       Если бы они не избавились от тела Торвика, их бы не допустили до инициации. Не взяли бы в Академию. Что за жизнь ждала бы их тогда? Может быть, им пришлось бы уйти жить с аутсайдерами. А может, их бы даже посадили в тюрьму. Хотя вряд ли. Они же были совсем маленькие. Может, у них отняли бы все их регенерации. Хотя тоже нет. Они не стали бы так издеваться. Или стали бы?       Почему Торвик не регенерировал? Что же за удар такой у Теты, что сразу мгновенная смерть... Они выждали, достаточно. Но ничего не произошло. Он умер.       А может, всё-таки надо было во всём признаться? Искупить свою вину. Чтобы мочь жить дальше. Как ему теперь жить дальше? Разве он не разрушил сам свою жизнь тогда, семь лет назад? И Тета никуда не укроется. Это настигнет его. Им не убежать. Им надо было во всём признаться, сразу, на месте. Они сами отняли у себя свою жизнь.              Кощей заснул, усыплённый солнечным светом. Ему приснилось их далёкое детство. Как они бегали по лугам и холмам недалеко от его дома. Набегавшись, они падали на землю голова к голове, и их мысли перетекали и переплетались. Он не помнил, когда они обнаружили это. Видимо, совсем в незапамятные времена. Странно, что в семье никто никогда не показывал им такого. В их головах всё сверкало и переливалось. Как сейчас в его голове. Он спит. Это всё ему снится. Больше такого не происходит. Теперь они разделены.       Тета был инициатором разделения. У него появилось что скрывать. Когда пришёл Торвик.       А теперь они отдельные люди. Но это всё пустое, потому что теперь он навеки соединён с ним.       Кощей вскрикнул и проснулся. В его голове были глаза Торвика. Они смотрели прямо на него. В них не было никакой вражды. Скорее какое-то спокойное внимание. Но ему стало до ужаса страшно.       Разделённость – это всего лишь иллюзия. На самом деле всё это – это один-единственный человек.       Пожалуй, это самая странная мысль, которая когда-либо приходила ему в голову.              – Где ты был весь день? – спросил Тета с любопытством и каким-то лёгким недоверием. Когда человек может исчезнуть вот так в никуда на целый день, невольно начинаешь испытывать по отношению к нему какое-то недоверие. Оставил записку. «Ушёл по делам». Пф.       Кощей даже как будто не пытался сгладить это появившееся разъединение.       – Мне нужно было отлучиться, – сказал он, чересчур быстро отведя глаза. Слишком уж быстро. Он что, врал? Тета удивлённо раскрыл глаза и даже поднял брови. Что-то новенькое!       – А что с твоим лбом случилось? – поинтересовался он.       – Упал.       Тета прыснул, но быстро остановил себя. Улыбаясь во весь рот, он смотрел на Кощея, но ничего не говорил. Кощей покосился на него с немым вопросом.       – Это просто безнадёжно! – сказал Тета.       – Что? – Кощей был сбит с толку.       – Ты заврался, но такого убогого вранья я в жизни не видел.       Кощей переступил с ноги на ногу, развернулся и пошёл прочь. «Он сейчас из меня всё выудит, – подумал он. – Хрен с ним, пусть думает, что я не умею врать».       – Эй! – окликнул его сзади Тета.       Кощей не останавливался. Тета нагнал его и остановил за локоть.       – Ну ладно, – сказал он, глядя взглядом человека, притворяющегося, что сдался, но на самом деле решившего вызнать всё во что бы то ни стало.       Кощей знал, что никогда ему ничего не расскажет. Что ж. Придётся теперь играть идиота, со вздохом подумал он. Загадочного идиота.                                   6.       «Горячая пятёрка Галлифрейской Академии» долго крепилась, стараясь не прерывать песню, но в конце концов четверо её членов побросали инструменты. Тета в раздражении посмотрел на их сегодняшнего мучителя:       – Кощей, ты вообще слышишь, что происходит вокруг тебя? Что ты вообще играешь?       – Это невозможно больше терпеть!– недовольно проворчала Ушас. – Ты одержимый, что ли? Заладил без перерыва стучать!       Кощей окинул их всех взглядом и показал им неприличный жест. Магнус рассвирепел и бросился в атаку.       – Началось, – устало вздохнул Раллон.       Кощея пытались увещевать, угрожать, воспитывать, но всё было бесполезно.       – Ни к какому доктору я не пойду, – заявил он давным-давно и был твёрд.       Его галлюцинации в некоторые дни превращали игру с ним в одной группе в сущее мученье. Зато в другие, удачные дни он был непревзойдённым барабанщиком. Поэтому его до сих пор и не выгнали из группы.       Тета в который раз принялся его обрабатывать:       – Почему ты не сходишь к врачу?       – Отстань от меня, ради Бога... – отмахнулся от него Кощей. – Не пойду я к нему – и точка!       Все разбрелись по углам, чтобы передохнуть после жаркого пекла, устроенного им Кощеем. Раллон спустился со сцены и сел рядом с Милленией в зрительном зале. Они о чём-то тихо переговаривались. Милления приходила на их репетиции, чтобы послушать Раллона. Они встречались уже несколько лет. Во всём их окружении они были первыми, кто начал встречаться. Поэтому всем поначалу было немного неловко наблюдать за ними. Но постепенно все привыкли. Только Тета с Кощеем по-прежнему отводили глаза, когда видели, как те прислоняются друг к другу лбами. Когда они впервые узнали, что так поступают влюблённые, они оба покраснели как помидоры и готовы были сквозь землю провалиться от неловкости. И с тех пор они ни слова не сказали ни другим, ни друг другу по этому поводу, молча делая вид, что говорить не о чем. Неизвестно, замечал ли кто-нибудь их смущение, но они взглядов друг друга избегали. Тета, правда, в последнее время подустал от этого и иногда украдкой посматривал на Кощея: что тот делает? отводит ли он взгляд? Кощей отводил. Даже отворачивался для пущей верности. Тета, с одной стороны, каждый раз испытывал облегчение, что не встретился с ним глазами. С другой же стороны, он иногда даже хотел бы наконец поймать его взгляд. Что за идиотские игры они тут устроили? Посмотреть друг на друга – и дело с концом. Что они больно такого сделали? Они же не имели ничего в виду, сколько можно стесняться. Но с другой стороны, делая полный круг и возвращаясь в исходную точку, – если бы Кощей сейчас вдруг повернулся и всё-таки посмотрел на него, он бы сгорел со стыда. Ну что ты тут поделаешь! Такая незадача.       А Кощей вообще со временем становился всё загадочнее и непонятнее для него. То он ведёт себя нормально, то у него на пустом месте появляются какие-то секреты, на все вопросы он отвечает загадочным молчанием. Тета даже грешным делом думал, что у него появился тайный роман. Но слишком уж это не похоже на Кощея. Или он себя в этом убеждает? Почему-то Тете было неприятно от мысли, что у Кощея роман. Если бы тот хотя бы ему об этом рассказал – тогда другое дело. А вот так тайно, скрываясь от него – чрезвычайно неприятно было от этой мысли. Что же тот, настолько ему не доверяет? А в детстве вон лбами касались.       И всё начиналось с начала – смущение, краска в лицо и удивление своей такой дурости.       Да, традиции таковы, что общепринятой телепатией считается только словесная, а полная является уделом влюблённых. Но это же всего лишь традиции. Кто сказал, что просто близкие люди не могут делиться друг с другом целиком? Если им хочется поделиться тем, как у них всё внутри? Что в этом такого-то? Он помнит, какое это было блаженство – видеть эмоции, чувства друг друга, мысли и ощущения. Разве не могут друзья делиться вот так друг с другом?       Тета чувствовал в себе это – протест против традиций. Не только против этой. Против многих. Он замечал в себе какое-то раздражение и непокорность. С возрастом это беспокойство становилось в нём всё сильнее. В детстве всё было гораздо проще. А сейчас он начинал очень со многим не соглашаться. Даже с отцом. Иногда он ловил себя на том, что произносит в своей голове осуждающие речи в чей-то адрес. Ему хотелось, чтобы его выслушали и согласились с его позицией относительно оков, которые они все сами себе выковали. А после он повёл бы всех в бой, разрушать эти оковы.       Но его никто никогда не слушал. А если кто-то и слушал, то всё равно ничего не менялось. Так уж было заведено. И так от этого становилось противно, что бежать бы куда-нибудь без оглядки, куда-нибудь в совсем другое место, к совсем другим людям, подальше от этой трясины.       Но и бежать-то было некуда. Вот он и страдал приступами раздражительности да развлекался сочинением саркастических песенок для их группы. Прожигал жизнь, теряя надежду когда-нибудь выбраться на свободу.       – Ну всё, хватит отдыхать! – хлопнул в ладоши Магнус. – Давайте продолжим репетицию.       И они опять собрались на сцене и стали играть песню, которую он сочинил в очередном приступе своего сарказма. Раллон, обладая самыми развитыми вокальными данными, был их солистом, и сейчас выводил придуманные им насмешливые слова. Но даже это уже не забавляло Тету. Хотелось чего-то большего.             Велик и мудр Рассилон,             Ни в чём не знал нехватки он.             Корона Рассилона,             Перчатка Рассилона,             Жезл Рассилона,             Пояс Рассилона,             Вилка Рассилона,             Чашка Рассилона.             А ты не будь его, не будь.             А будь моей, его забудь.       Неужто только языком чесать он и может? Только на это и способен?       Может, и правда – тот он ещё слабак. Про скрытность Кощея разглагольствует, а кто сам же первый стал скрытным, когда пришёл Торвик? Уж и Торвик пропал неизвестно куда, а привычка сторониться осталась. У них обоих. И он не так уж откровенен всегда с Кощеем, как ему хотелось бы думать. Что уж там про традиции говорить да реформы. Для начала с собой бы хоть совладать.              – Кощ, слушай, у меня к тебе такой вопрос, – сказал Тета и пристально посмотрел на Кощея, призывая того оторваться от своих тетрадок.       – М-м? – промычал Кощей, не поднимая головы.       Не дождавшись, что на него обратят внимание, Тета в лоб спросил:       – Не хочешь угнать ТАРДИС?       После секундного молчания Кощей наконец оторвался от учебников и в замешательстве посмотрел на него.       – Что?! – ошалел он, когда до него наконец дошло, что сказал Тета.       – Ну давай угоним ТАРДИС, – принялся уламывать его Тета.       – Ты с ума что ли сошёл?! Нас же посадят!       – Не посадят.       – Да зачем?!       – Полетаем, развлечёмся.       – Ни хрена себе развлечение!       – Ну давай...       – Да нас отчислят!       – Не отчислят.       – Что ты заладил! Не отчислят, не отчислят! Не буду я ничего угонять! У меня ещё мозги остались!       Как обычно по вечерам, они были в комнате Кощея. Тета развалился на кровати, а Кощей сидел за столом и занимался. Теперь же они оба повскакивали и орали во всю глотку, так что даже звукопоглощающие стены Академии, предназначенные создавать уединённую обстановку в жилых комнатах, не справлялись. Сосед Кощея, испугавшись непонятного шума, постучал в дверь, чтобы удостовериться, всё ли в порядке. Ему раздражённо ответили, что всё нормально, и захлопнули дверь прямо перед его носом.       После продолжительного крика Кощей в конце концов согласился. Неизвестно, что заставило его изменить своё мнение, но Тета подозревал, что свою роль сыграла карта. Когда он достал её из кармана и разложил на столе, Кощей поумерил свой ор и с интересом её осмотрел.       – Где ты её взял? – спросил он, впрочем, не ожидая получить честного ответа.       – Стащил, – коротко сказал Тета. Как и откуда, Кощею было знать совсем не обязательно.       На карте были изображены служебные коридоры вместе с кодами доступа. По этим коридорам можно было много куда попасть. Но их интересовали старые мастерские. В них должны были стоять устаревшие ТАРДИС, которыми никто уже пользоваться не собирался и которые без надобности пылились там. Им как раз бы подошла такая ТАРДИС. Во-первых, её легче будет угнать, потому что вряд ли старые мастерские так уж усиленно охраняют. Во-вторых, старые модели ТАРДИС, совсем старые, не отслеживаются используемыми сейчас мониторинговыми системами. Если им повезёт найти такую модель, то дело в шляпе.       – Ну, пошли! – сказал Тета.       – Да погоди ты! – возмутился Кощей. – Дай хоть собраться!       – Зачем тебе собираться, там же всё есть!       – Мне нужны мои вещи, – отрезал Кощей.       Тета благоразумно решил с ним не спорить. Раз уж он согласился лететь, то пусть собирается сколько хочет. Пусть хоть всю комнату упакует.       – Ты что, будешь тут стоять? – недовольно спросил Кощей.       – А что такое? – не понял Тета.       Кощей так на него посмотрел, что всё стало ясно без слов.       – Секреты, секреты, – обиженно бурчал себе под нос Тета, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.       Кощей и правда полез за своими секретами – коробкой с дневником. Достав её из глубин шкафа, он перевязал её верёвкой и, стоя с ней в руках, окинул комнату прощальным взглядом. «Неужели я и правда улечу сейчас отсюда?» – подумал он, пытаясь представить, что вот он стоит здесь – а в следующую секунду уже совсем в другом месте в совсем другое время. Ему стало не по себе. Чтобы не передумать, он резко направился к двери, не оглядываясь больше ни на что.       – Всё, я готов, – сообщил он стоящему в коридоре Тете.       Тот с любопытством посмотрел на коробку, но ничего не сказал.       Они двинулись к мастерским по указанному на карте маршруту. Сначала они выбрались из зоны студенческих общежитий и направились к учебным аудиториям. Благо был уже вечер, там им никто не встретился. За аудиторией астрономии в неприметном закутке они отыскали в полу люк. Тета ввёл код, указанный на карте, и потянул люк вверх. Тот открылся. Переглянувшись, они с Кощеем вприпрыжку полезли внутрь. Вниз спускалась лестница, которая привела их в служебный коридор. В нём было белым-бело, светлым-светло. Если бы им непосчастливилось здесь на кого-нибудь нарваться, то даже спрятаться было бы некуда. Осторожно они двинулись вдоль коридора, следя за поворотами и развилками, обозначенными на карте. Двигаться приходилось медленно, чтобы не заблудиться и не начать ходить кругами – все ответвления выглядели настолько одинаково, что терялось ощущение пространства. Несколько раз из-за угла, в отдалении, они видели какого-нибудь караульного, сонно гуляющего по коридору, и тогда чуть ли не дышать переставали, удаляясь от опасного поворота.       За всё это время они ни слова не сказали друг другу, только обменивались сигналами с помощью жестов. В какой-то момент они потеряли ощущение реальности происходящего. Казалось, этим белоснежным коридорам нет конца, и ходить они тут будут тоже до скончания времён. В молчании и напряжении.       Но вот в один момент, потеряв уже всякое представление о времени, они вдруг поняли, что пришли. Тета, сверившись с картой, жестом указал на лестницу, ведущую к потолку. В потолке был люк. Вот они, на месте. За люком должны были быть мастерские.       Осторожно, стараясь не шуметь и не уронить коробку Кощея, они поднялись через люк и оказались наконец там, где ни разу до этого не были и куда так стремились – среди кораблей.       Разинув рты, они осматривались. Стройные ряды старых, полных достоинства кораблей расходились из центра комнаты. Ни Тета, ни Кощей никогда не видели современных моделей ТАРДИС, но всё равно каким-то чутьём чувствовали, что в этой комнате всё было пропитано духом времени. Как будто они стояли в антикварной лавке. У обоих загорелись глаза и, не сговариваясь, они кинулись осматривать ТАРДИС, похлопывать их, поглаживать и чуть ли не пробовать на вкус. В своём детском восторге они напрочь забыли, что могут здесь на кого-нибудь нарваться, и тогда всё их путешествие накроется медным тазом. К счастью, в мастерских было пусто. Никто не считал нужным охранять их изнутри. Никому на Галлифрее даже в голову не пришло бы, что кто-то может захотеть улететь куда-либо на ТАРДИС. Это было бы просто немыслимо! Зачем кому-либо делать подобное?       Галлифрейское общество давным-давно впало в летаргический сон.       Металлические корпусы ТАРДИС поблёскивали в полумраке. Тета и Кощей высматривали модель постарее.       – Смотри, вот пятнадцатая, – негромко сказал Кощей.       Тета подошёл и принялся ощупывать корабль руками. Кощей прыснул – сам он проделывал то же самое буквально минуту назад, но со стороны это смотрелось нелепо.       – Чё ты ржёшь! – огрызнулся беззлобно Тета.       Оба они были настолько счастливы, что готовы были расцеловать сейчас весь мир. Даже Ушас.       – Давай эту? – оторвавшись от ТАРДИС, спросил Тета. – Там есть ещё десятая, но она совсем развалюха. А эта ещё о-го-го! – Он приложил ладонь к корпусу. – Ты чувствуешь, как она вибрирует внутри?       Кощей приложил ухо. Откуда-то из глубины корабля шли как будто какие-то волны, бурление. Как будто живое существо реагировало на их присутствие. Кощей любовно погладил её.       – Давай эту, – кивнул он.       Тета посмотрел ему в глаза. Его распирал такой восторг, столько всего хотелось сказать... Но прежнее смущение сковало его, и он не стал ничего говорить. Кощей посмотрел на него в ответ и улыбнулся какой-то давней улыбкой. Сто лет он не видел у него такой улыбки. Откуда-то из детства была она.       Тета открыл дверь ТАРДИС и жестом пригласил Кощея внутрь.       – Полетели.