Укрощение гиены

Есть несколько вещей, которые следует знать, если предстоит работать с гиенами. Первое: гиены не терпят чужаков. Кто объявится на их территории и переступит им дорогу, тому не поздоровится. На днях в школу перевелся новенький — слишком любопытный и наивный смазливый котик по имени Скотт Флетчер, в первый же день учебы умудрившийся отдавить Грэгу хвост, а сегодня влезший в драку между ним и Кристофером Картером. Смущенный Грэг безропотно слушает, как его отчитывают за этот инцидент, но в его глазах по-прежнему горят ярость и желание отыграться на новеньком. И на Картере тоже. Скорее всего, это не последняя их драка, никто и не удивится, будь оно так. Второе: гиены раздражительны. Спровоцировать с ними конфликт проще простого. И унять это раздражение нелегко, ведь гиены практически всегда на взводе. Напряжение Грэга отчетливо видно через плотно обтягивающие джинсы, но Грэг и не скрывает этого, наоборот — демонстрирует открыто, бросая исподлобья нахальные взгляды. Интересно, о чем он думает. Может, его голова забита непристойными фантазиями о том, как он присовывает взбешенному Картеру или как его ласкает шершавым язычком новенький? Не похоже, что Грэг искренне раскаивается в содеянном, а следовало бы. Его вызывающе небрежная поза, первобытно-дикое пламя узких зрачков, хмурое, но явно с трудом дающееся ему молчание — он не заговорит, пока не позволят — и бесстыдно торчащий член, который он даже не утруждается прикрыть, оскорбляют и возбуждают одновременно. После драки Грэг слишком разгорячен, чтобы успокоиться так быстро. Но есть одно верное средство: легкий взмах ладони в сторону шкафа, недвусмысленный, и Грэг понимающе поворачивает голову, жадно принюхиваясь, затем плотоядно скалится — за дверцей шкафа лежит хорошо знакомая ему цепь. Цепь крепится к ошейнику Грэга. Третье: гиенами трудно управлять. Но это все-таки возможно. Главное показать, кто хозяин, и никогда, ни при каких обстоятельствах не терять авторитета в их глазах. При всем своенравии гиены отлично поддаются дрессировке. Никаких поблажек. Мало кто знает, но стоять на коленях для Грэга большая честь. Особенно если в таком положении ему позволяют касаться. Дернуть цепью, наматывая ту на кулак — Грэг придвигается ближе и тяжело, прерывисто дышит, будто боится спугнуть. Верно, боится, что его всего лишь подразнят, а потом безжалостно выставят за дверь, как бывало уже не раз, он помнит этот горький опыт. Получается плохо, но Грэг старается не выдать свой страх, вместо этого окунаясь в азарт предстоящей игры-наказания: развратно облизывается в предвкушении, широко и грозно раскрывая свою полную крепких клыков пасть — пытается казаться плохим мальчиком. Его руки, неловко цепляясь когтями, расстегивают ремень, пуговицы, молнию, осторожно спускают ткань, как бы случайно касаясь меха на животе. Они едва заметно дрожат, но этот единственный признак волнения испаряется бесследно, стоит им дотронуться до гладкой горячей кожи — рука уверенно сжимается в кулак, отчего шерсть на ней мгновенно пропитывается стекающей по члену смазкой, а затем Грэг пускает в ход язык. Вздохнуть. Слишком громко — Джейсон дергает ухом, но не смотрит. Райту куда интересней школьная газета и поваляться на диване. Четвертое: к гиенам сложно втереться в доверие. Они подозрительны и полностью, слепо доверяют лишь членам семьи, о которой также сильно заботятся. Грэга не смущает присутствие Джейсона. Тот может глаза до дыр проглядеть, наблюдая за шалостями других, но Грэг даже не почешется: настолько сосредоточен на своем деле и настолько ему все равно, что кто-то смотрит, если этот кто-то — член семьи. Ведь семье можно все, в семье друг другу доверяют. Студсовет и его постоянные гости давно стали для Грэга семьей. С членом во рту Грэга может застать Саманта Миллер — первая леди школы — впорхнуть легкой походкой в кабинет, присесть аккуратно на диванчик, поправляя свои шикарные волосы, и начать беззаботно щебетать о фотографиях. Грэг знает её большую тайну и никому не выдаст: на самом деле Саманта — парень по имени Сэм. А Миллер никому не расскажет о действиях Грэга. Или её дружок, в которого Миллер отчаянно и безответно влюблена, о чем Грэг также в курсе. Винсент Кейн. Придет тоже, плюхнется рядом, заставив девушку смутиться, и начнет выдавать все грязные секреты одноклассников, которые те ему доверили по доброте душевной, или же которые тот выведал сам — прирожденный журналист. Во взгляде Кейна горят тщательно скрываемые вне стен студсовета высокомерие и тщеславие; в стремлении быть лучшим этот опасный тип готов на многое, на невероятно жестокие вещи — Грэг, уткнувшись носом в чужой пах, смолчит и об этом. Когда Грэг старательно изображает сучку президента студсовета, в любой позе, в любое время, ему без разницы, что это может не понравиться кому-то или смутить. Ведь все равно ему никто ничего не скажет. Он слишком хорошо старается, чтобы его упрекать. Вот как сейчас. Недовольство им уходит, уступая место пробуждающемуся наслаждению. Сцепить пальцы на ручках кресла, прикрыть глаза, сосредоточившись на ощущениях. Пришло время расслабляться. Пятое: гиены игривы и непредсказуемы. Игра с ними требует осторожности, ибо неизвестно, что взбредет им в голову, что в процессе игры они вытворят. Полностью предугадать и проконтролировать действия гиен не представляется возможным даже их хозяину. Потому-то гиены и считаются одними из самых опасных тварей в мире. Вздохнуть еще раз. Открыть глаза, встретиться взглядами. Грэг восторженно смотрит снизу вверх, как маленький щенок, и кажется счастливым. Хочется его погладить, но нельзя — не заслужил. А он глядит так заискивающе, склонив голову набок, улыбаясь хитро, и лижет, обдает жгучим дыханием. Рука его двигается медленно, вызывая дрожь в теле и заставляя шире расставить ноги. Вместо того чтобы дернуть цепь, придушив Грэга ошейником, — двинуться ему навстречу, густо краснея. Умоляющий о продолжении ласк жест. Унизительный. Не по правилам. Нет, так не должно быть! Грэг перехватил инициативу и теперь игру ведет он. Дается ему это мастерски, на какие-то минуты его действия выводят из строя. Потом — зло зашипеть и вцепиться ему в волосы, все же дернув звякнувшей цепью. Кожа впивается Грэгу в шею, он начинает скулить и вилять задом, сведя вместе ноги, опустив хвост. Его член все так же стоит и требует разрядки. Грэг не может к себе прикоснуться, пока ему не разрешат. Стоит ли ему позволить? Кое-кто вел себя не слишком хорошо. Шестое: самцы и самки гиен внешне друг от друга неотличимы. Но зато у гиен есть существенное отличие от всех остальных животных: обладающие не меньшим, чем у самцов, «членом», самки даже мужественнее и сильней — в кланах гиен правит строгий матриархат. Самцы же постоянно подвергаются унижению, и им оно по душе. Это в их крови. Это их природа. Попросить Джейсона принести чай. В ожидании снова прикрыть глаза. Тихую усмешку спрятать за томным вздохом, а улыбку за как бы невзначай прикушенными от страсти губами. Грэг не должен видеть, что издеваться над ним весело. Его просто не замечают. Его нет в этой комнате. И он более не скулит. Тихие шаги. Чашка с ароматным напитком опускается на стол. Кивнуть Джейсону — тот, не говоря ни слова, возвращается к своим делам. Глоток. Еще один. Даже от теплого чая тело охватывает огонь, а в пиджаке становится невыносимо душно. С мягким шорохом пиджак падает на пол, но это не спасает — кабинет студсовета обращается в раскаленный ад, так что остается жадно хватать ртом сухой воздух. Ослабить галстук. Открыв глаза, вернуться в реальность. Нет, чай тут ни при чем. Не прекращающий работы языком Грэг в муках от перевозбуждения извивается под столом, расставив блудливо ноги. Но молчит. Увидь Джейсон его приветливо поднятый хвост, присоединился бы? Подавить новую усмешку. Все-таки покорный Грэг прекрасен. Оставив попытки играть, из-под полуопущенных век смотрит в никуда затуманенным страстью взглядом. Не различает реальности и вот-вот сломается от напряжения. На его джинсах проступает влажное пятно, расползается медленно по ткани и отражается мимолетным уколом совести, за которым вновь приходит безмятежное спокойствие, но которого почему-то достаточно, чтобы остановить Грэга рывком цепи, провести ладонью по его волосам с почти что любовью и сделать жест. Позволяющий. На что Грэг, опуская ладонь к своему паху, с новой силой впивается губами в член, благодарно скользит по нежной головке клыками, дразня её, и это вынуждает едва ли не взвыть от нахлынувшего восторга. Приходится с силой сглотнуть и собрать в кулак волю, ведь терять контроль еще рано, хотя Грэг активно способствует этому. Сжимает свой пах, крупно вздрагивает, шумно выдыхая. Затем долго, не отрываясь от основного дела, пытается избавиться от одежды. А когда ему удается это, то из душной темницы на свободу опьянело вываливается, подергиваясь от нетерпения, багровый, будто бы болезненно разбухший, непрерывно сочащийся алмазно-кристальными каплями скользкий член. Который, не теряя ни мгновения, Грэг жестко обхватывает у основания и начинает с одержимостью непристойно громко надрачивать, при этом ускорившись и другой рукой. Если до этого и были нежности, то теперь они позади. Седьмое: у гиен невероятно мощные челюсти. Главный козырь гиен. Даже легким, шутливым укусом они способны раздробить кость — знание этого факта делает гиен неприятными собеседниками, инстинктивно заставляет их опасаться, пробуждая глубоко затаенный страх перед хищником. Либо же азарт и жажду риска. Грэг настроен серьезно и готов штурмовать новые рубежи: видно по глазам. Накрыв не свой член ладонью, перекатывая меж влажных пальцев шелк, плавно проводит по стволу клыками и кончиком языка, спускается к мошонке, вбирает её в пасть, аккуратно. Затем с голодным рыком оттягивает, обнажая клыки, и бросает грозный взгляд на хозяина. По члену пробегают импульсы острого удовольствия, смешанного с болью. Их тут же подхватывает ладонь Грэга и ощутимо усиливает, сжимая член так, что тот подходит к состоянию готовности рвануть вулканического жерла. Сердце заходится в бешеном ритме. Непроизвольный стук затылком о спинку кресла, стон. До хруста впиться в лакированное дерево пальцами, пройтись по нему когтями — останутся глубокие царапины, ну и пусть. Как дракон пожирает горы алмазов, этот монстр все еще держит в жарком плену. Капая ядовитой слюной, свирепо выдыхая огонь, держит в пасти самое драгоценное и надменно сминает это языком. На секунду кажется, что Грэг вот-вот сомкнет челюсти, и тогда наступит конец света. Его челюстям отдаваться опасно, но в этом есть свой азарт; как кажется, был, когда-то, а теперь — ничего, кроме уверенности и безграничного чувства власти. Но отчего-то в глубине души все трепещет, однако новая волна удовольствия затмевает сознание, когда Грэг вновь поднимается языком к вершине и широко раскрывает пасть с совершенно очевидным намерением. Восхитительное зрелище, от которого стынет в жилах кровь, но которое завораживает настолько, что невозможно сопротивляться желанию толкнуться навстречу. Глоток, дрожащие руки отставляют кружку в сторону: становится совсем не до чая, когда Грэг медленно опускается пастью на член. Когда-то для этих целей он использовал фиксатор, но теперь тот уже без надобности. Строптивого мальчишку улицы воспитали хорошо, он научился справляться самостоятельно. Дернуть цепью. Резко. Грубо. Ближе. Глубже. Восьмое: гиены отличаются особой преданностью. Им свойственно самопожертвование. Гиены не раздумывая прикроют хозяина от пули и, если понадобится, бросятся за него под поезд. Ощерившись и хрипя, зажмурившись что есть сил, но не вынимая члена из собственной глотки, Грэг кончает быстро. Предельно натянутая цепь и туго впивающийся в плоть ошейник доводят его до безумия: по телу Грэга проходит крупная дрожь, шерсть встает дыбом. Он прогибает спину и распахивает глаза, неистово втягивая носом воздух, а после изрыгает из пасти очередную порцию огня. Ослабить цепь и толкнуться глубже, насколько возможно, чтобы окунуться в это пламя целиком — Грэгу нельзя давать передышки, — и он, зайдясь было в кашле, вновь наращивает темп. Ладонь вытирает об собственную шерсть. Нет ничего дурного в том, чтобы дать ему кончить первым: известно, что следом Грэг становится преисполненным любви и раболепной благодарности, выражая свою преданность особенно приятным способом. Данное знание заставляет расплыться в предвкушающей улыбке. Сейчас начнется гонка. Секунда — старт! В этот раз остановок не будет, предстоит на одном дыхании домчаться до финиша. Получивши свою дозу, Грэг продолжает насаживаться на член, давясь слюной, с безумной скоростью. Бурая морда блестит от пропитавшей шерсть слюны и смазки так же ярко, как и его дьявольский взгляд. Вид впавшего в исступление Грэга и учащающиеся спазмы его тугой глотки обрекают на провал в памяти; минутный, а может, всего на несколько мгновений. Захлебываясь, но едва не скуля от восторга, Грэг сглатывает. Еще и еще. Так прилежно, как умеет только он. Напоследок — отдышаться, освободиться из плена и провести по черным губам, оставляя белый след. Усмехаясь, легонько шлепнуть по морде, сбрызгивая остатки. Грэг вновь пленяет языком и, одаряя нежным взглядом, не спеша убирает следы преступления. Дочиста. Девятое: гиены носят ошейники с благодарностью хозяину. Все кончено. Грэг встает, поправляет волосы, утирает губы. Приводит себя в порядок. Одевается. Отстегивает цепь. Снимает ошейник, вытирает полотенцем уставшую шею. Надевая тот обратно, засвечивает на внутренней стороне надпись. Имя. Адам.