***
Уже давно, с самого начала работы, Ларри завёл в музее традицию — отмечать национальные праздники всех экспонатов: индейские, гуннские, древнеримские... Вместе с Рождеством шумно праздновали Сатурналии, вместе с Днём благодарения — Круговую пляску шошонов, да мало ли ещё праздников приходилось на весь современный год? Свои памятные даты были у многих, и в результате практически каждую неделю в музее была вечеринка. Кстати, самого Ларри, как и фараона Акменра, очень веселило то, что всего через две недели после Дня независимости наступал древнеегипетский Новый год. Примерно за месяц до знаменательной даты Ларри спросил фараона, который очень удачно застрял за компьютером у стойки информации: — Ак, а что бы ты хотел на Новый год? Что интересно — пришлось даже повторить вопрос, потому что Ак с первого раза не расслышал. Он словно приклеился к монитору, что-то напряжённо вычитывая. И обернулся, только когда Ларри потряс его за плечо. А потом выдохнул: — Я хочу в Каирский музей. Там в июле дни древнеегипетской культуры. Посмотри, — он ткнул пальцем в экран. — У них в экспозиции будет колесница Рамзеса! — И что?.. — Как что? Это... ну, если бы тебе предложили прокатиться на звездолёте. — Меня на них укачивает, — буркнул Ларри. — А ты что, правда сумеешь на такой? — Думаю, что да, — Акменра уже размахивал руками, захваченный идеей. — Ты представляешь? После этих наших... это как руль с гидроусилителем! Ларри расхохотался. О да, на таком уровне он разницу представлял. — Она лёгкая! Манёвренная! Я когда про неё в интернете читал — думал, от зависти с ума сойду. А тут! Такой шанс! А? — Звездолёт, значит, — покачал головой Ларри. — Ладно, подумаем. Директор Макфи подписал последнюю бумагу в стопке, потом сложил всё подписанное в толстую папку и посмотрел на Ларри. — Дэйли, — усмехнулся Макфи, — вы знаете, кто такой зануда? — М-м-м... боюсь, что нет. — Зануда, — директор повысил голос, — это тот, кому легче дать, чем объяснить, почему ты не можешь! В общем, это вы и есть! Держите, — он подтолкнул к Ларри по столу ту самую папку, в которую только что складывал бумаги. — Две недели вы выносили мне мозг, и в конце концов добились своего. Передвижная экспозиция в Каирском музее, десять дней, вылет через неделю, собирайтесь! Ларри схватил папку, прижал к себе и понёсся в египетский зал.***
Один из ночных сторожей Каирского музея, тощий угловатый паренёк, смотрел на Ларри удивлёнными глазами: — Как это — всё оживёт? — Ты, главное, не пугайся, — Ларри повёл паренька за собой по направлению к экспозиции Музея естественной истории. — Сейчас сам увидишь. Коллег предупредил? — Да, — паренёк кивнул. — Но они... они сказали, что я... нездоровый умом. Увы, английский парня оставлял желать лучшего. — Ничего, это их проблемы, — усмехнулся Ларри. — Наше дело — предупредить. А ты местный? — Я здесь учусь. В университете. Хочу быть египтологом. — Да? Тогда тебе понравится. Пошли, совсем немного осталось. Но парнишка, даром что сотрудник, шёл медленно, нога за ногу, так что когда они прибыли в экспозицию, Акменра уже сидел в саркофаге в полном облачении: Макфи сказал, чтобы не пугали посетителей бинтами. Ларри, правда, ответил, что «их в Каире, пожалуй, напугаешь», но всё оказалось к лучшему: парнишка увидел фараона во всём парадном блеске, а не в процессе переодевания. И не в неглиже, как у них в Комнате мумий. — Анх, уджа, сенеб эк джет, — с усмешкой произнёс Ларри. — То есть, я хотел сказать — привет, Ак. Знакомься — это мой здешний коллега. Студент, будущий египтолог, между прочим. — Да? — прищурился Акменра. — Йед тайек рэн? Но парнишка только растерянно хлопал глазами. — Тебя попросили — назови своё имя, — перевёл ему Ларри. — В общем — как тебя зовут? — Саид, — пробормотал парень. — Но я это... — Действительно, Ак, чего ты издеваешься? Если б ты написал — он бы, может, и прочёл. А огласовку-то нигде не учат. — Прости, приятель, — развёл руками Акменра. — Тут такая атмосфера, что я забыл. Значит, Саид. Хорошо. А я Акменра. Четвёртый фараон четвёртой династии, правнук Хетепхерес, внук Хеопса. Младший. — А-а-а... — тряс головой ошарашенный Саид. — А вы сюда... зачем? — Поискать мумию прабабушки и поклониться пирамиде дедушки! — улыбнулся Акменра. — Саид, ну что ты, в самом деле. Я экспонат. Прибыл на передвижную выставку в рамках дней древнеегипетской культуры в вашем музее. Видишь — отсюда транспортировочный ящик ещё даже не вывезли! Просто с помощью вот этой штуки, — Акменра кивнул на светившуюся в полумраке скрижаль, — я каждую ночь после заката оживаю: как и все там, где эта вещь находится. Кстати, слышишь? По-моему, твои коллеги уже ощутили всю неоднозначность ситуации. — Особенно в Комнате мумий сейчас весело, а? — поддакнул Ларри. — Саид, представляешь — вся комната оживёт! Беги скорей туда, у тебя есть уникальная возможность попрактиковаться в разговорном древнеегипетском. — А вы туда не хотите? — Честно? Нет, — мотнул головой Акменра. — Встречи с родственниками и знакомыми в нашу программу не входят. А вот если тебе не сложно — не мог бы ты... Ларри стоял во внутреннем дворе каирского музея у погрузочной площадки — и с замиранием сердца наблюдал, как по пандусу, влекомая двумя породистыми лошадьми, медленно съезжает лёгкая колесница Рамзеса. И как фараон Акменра осторожно придерживает разгорячённых коней. Колесница съехала с пандуса и рванулась вперёд, закладывая виражи по двору. Копыта цокали по асфальту, лёгкая повозка на поворотах кренилась набок так, что Ларри вздрагивал. Он смотрел, как развевается на ветру золотой плащ, и даже в темноте южной ночи различал — или просто знал? — как горят безграничной радостью глаза фараона. Колесница заложила очередной вираж и остановилась. — Хранитель Бруклина, иди сюда? Ларри подошёл. Ак спрыгнул на землю — раскрасневшийся и счастливый. И сделал приглашающий жест: — Теперь ты. Ну же, ты обещал!.. Ларри вздохнул и неуклюже забрался на облучок — или как это называется, чёрт знает. Двухколёсная повозка казалась неустойчивой, лошади всхрапывали и нетерпеливо перебирали ногами. Акменра сказал им что-то на своём языке, и они успокоились. Вот дёрнуло Ларри ещё в Нью-Йорке согласиться на предложение: «А если получится, я тоже тебя поучу». Назвался груздём — теперь полезай в кузов, как говорится. Ак обошёл колесницу и легко вскочил на неё с другой стороны. — Это не так страшно, как кажется. Держи, — он нагнулся, подхватил вожжи и передал их Ларри прямо в руки. — Это руль: дёргаешь справа — колесница идёт направо, дёргаешь слева — колесница идёт налево. Да, и педали! Отпускаешь вожжи — газ, натягиваешь — тормоз! Не перепутаешь, как я однажды? — Постараюсь, — Ларри смотрел вниз и думал: главное, чтобы его не шарахнуло о стену. Тогда везти Ака в Нью-Йорк будет некому. Хотя... Он поднял голову: — Ты ведь мне поможешь, если что? — Ты же мне помогал, — пожал плечами Акменра. — Неужели ты думал, что я буду безрассудно тобой рисковать? Так, газуем потихонечку... — он положил ладонь на руку Ларри. — Сейчас ты поймёшь принцип управления, и всё получится. Поехали!.. Колесница тронулась, Ларри инстинктивно присел, но устоял на ногах: как-то быстро стало понятно, как нужно пружинить коленями. Тем временем лошади пошли чуть быстрее, и Акменра рядом очень знакомо проговорил: — Рули, рули, забор впереди!..***
— Доктор Макфи! А вы знаете, кто такой позитивный человек? Директор музея, не вставая из-за стола, мрачно посмотрел на загоревшего ночного сторожа: — Боюсь, что нет. — Это тот, кого послали подальше, а он вернулся оттуда отдохнувший и с магнитиками для всех, — Ларри подмигнул директору и повесил на его портативный холодильник яркий магнитик-пирамиду. — С приветом от каирских коллег! Они были чрезвычайно признательны нашему музею. — О том, какой, с позволения сказать, шухер вы там устраивали по ночам — они ничего не говорили? Ларри пожал плечами. Если даже и говорили — он не запомнил. По крайней мере, особых претензий не предъявлялось. Выходя из кабинета Макфи, Ларри чуть не наступил на неразлучную парочку — римлянина и ковбоя. — Повелитель! — возопил Октавиус. — Во имя справедливости, теперь я хочу посмотреть на Колизей! — Я постараюсь, честно. Вот только директор от Каира отойдёт, хорошо? — Гигантор, а правда, что ты научился там ездить на колеснице? — поинтересовался Джед. Ларри закрыл глаза, вспомнил влажную каирскую ночь, задний двор музея, чёткий цокот копыт и то, как Акменра, смеясь, прижимался к нему на виражах и повторял: «Хранитель Бруклина, ты классный возница, я бы пошёл к тебе стрелком!» Потом выдохнул, открыл глаза и улыбнулся: — Правда, Джед. Это было потрясающе.