Дотла

В голове бьёт бит. Строчки мягкой пульсацией отдаются в висках, отчего голова кружится. Живот урчит, напоминая своему хозяину о том, что он уже, как день, точно не ел. Мирон поэтому чувствует себя не очень хорошо. Однако, как заставить себя поесть, когда и самый мизерный кусочек в глотку не лезет? Перед выступлениями такое случается. И как же давно адреналин не ебашил в крови. Несмотря на недомогания, это чувство было восхитительно. Как раз то, чего ему так давно не хватало. — Мирон, — Саша подталкивает парня к столу, — неважно выглядишь. Мирон весёлым тоном отвечает ему: — Всё будет ок, Саш. Фёдоров видит, как сильно волнуется внешне спокойный ресторатор. Может, от этого едва видимо дрожит его рука? Саша грустно ухмыляется, заметив, что Мирон видит насквозь его неуверенность. Рэпер же знает, насколько этот батл важен для него. Для них. Молчит. И секунда протекает вечностью. Саша хлопает Фёдорова по плечу и уходит. Ненадолго. Максимум минут на десять. Не больше. Этим промежутком пользуется Дизастер, проникая в комнату, где русский рэпер один. Это разговор для двоих. Прежде чем зайти к Оксимирону, Дизастер много думал. И, стоит признать, предстоящая встреча вживую трогала его сердце. Казалось, что он совершает нечто не очень правильное. Большое искушение увидеть оппонента до того, как начнётся батл. И американец не устоял. Нереально сложно противиться собственным желаниям. В стране, где гомосексуализм не является чем-то порочным, и живёт наш герой. Ему всегда нравились парни, похожие своей хрупкостью на девушек. И девушки — этакие принцессы, слабые и беззащитные. А вот Мирон, честно говоря, не особо подходил по параметрам. Но, чёрт, как же объяснить… Дизастеру просто невыносимо сильно хотелось посмотреть на этого русского парня, уважение к которому он почувствовал ещё задолго до их встречи в реальности. — Привет, братишка, — неприлично громко здоровается американец. Мирон удивлён, но очень быстро берёт себя в руки. — Доброе утро. Какими судьбами? Рукопожатие в знак уважения. Всё честь по чести. Таким это было утро Дизастера. За пару часов до батла. Две страны, две стороны, две судьбы — и одна цель. Эти люди настолько преисполнены эмоциями, что мир видится уже другим. В более ярких тонах. И, знаете, это чертовски возбуждает! Это была беседа из ряда ни о чём. И американец, всё сильнее заинтересовываясь в Мироне, уходит поспешно, стараясь не довести себя до состояния обдолбанного фанатизма. Был в его жизни один подобный случай, когда один из фанатов внимал каждому его слову с особым трепетом. Он смотрел на Дизастера с обожанием, и его рот, пожалуй, никогда не закрывался. Поначалу это льстило, пока не надоело до такой степени, что батл-рэпер не выдержал и рявкнул: «Закрой пасть, сука!» Если интересоваться кем-то до фанатизма, то безумие должно быть общее, а не одностороннее. В реальность Диз возвращается не сразу, а когда переступает порог здания, где проходит батл. Брать себя в руки приходится с невероятной скоростью. Шум толпы, приглушённый свет — и вот он, Оксимирон, который пытается разрядить обстановку своей болтовнёй. Он ниже ростом, отчего-то через раз хмурится и переговаривается с каким-то чуваком на русском. А вот и долгожданный момент… Начинается. Диз читает уверенно, хамски нагло, не ожидая от своего оппонента чего-нибудь бомбезного. Его ожидания сгорают, когда Мирон разрывает его своими панчами, более глубокими и продуманными. Оксимирон действует агрессивно, жёстко — и американец потеет, ощущая, что толпа шумит и принимает панчи русского, а не его. И это реально неприятно: внутренности скручиваются в тугой узел от одной мысли об этом, а нервы, как струны натянуты, раз — и порвутся к чертям! Второе разочарование его постигло уже минут через двадцать, когда он понимал, что коверкать псевдоним Мирона тупо, но, блядь, он умнее ничего не придумал. Но тогда, когда он писал текст, ему казалось это вполне себе прикольным. Однако толпа не заценила, и это обидно. Ещё один панч дотла. Очередная попытка в никуда. Казалось бы, что может быть «фееричнее»? Диз в конце забыл собственный текст, и, плюнув на всё это дело, он махает рукой: «Раунд!» Конец батла. Диз принимает поражение достойно. Думает, что это повод познакомиться с Оксимироном: — Э, Окси… — на что получает тактичный отказ. Этим двоим никогда не быть вместе, как бы Дизастер не старался. Попытки дотла. И обдолбанный фанатизм, прочно засевший в мозгу, всплывает очень часто, как ёбаная реклама в интернете. И сидя с бухлишком, он чувствует себя неважно, потому что образ, придуманный, фейковый, дарит чувство немыслимой лёгкости с толикой немого разочарования. И мысль о том, чтоб поиметь русского, конкретно этого, с перчинкой, будоражит воспалённое воображение. Мозг ещё понимает, что это тупо. Но тут хоть башкой об стену бейся, такую дурь просто так не выведешь. Программа самоуничтожения установлена. Обдолбаннный фанатизм. Впрочем, Мирон такой хернёй не страдает. Скажем так, он гетеро. На что вполне хороша себе фраза: «Натуралу по ебалу!» Мирон редко путешествует, как-то не лежит у него к этому душа. Фёдоров кидает Дизастеру смс-ку с текстом: «Предлагаю выпить за…» Ответ им был получен утвердительный. Явился Диз. — Водъка, — сказал он вполне характерным для иностранцев акцентом. — Окей, — соглашается Мирон, поднимая руки в стиле: «я сдаюсь». — Зачитай что-нибудь, — просит американец, прищурив взгляд. Ну, у Окси вышло ахуенно. Что и следовало ожидать от крутого батлера-МС. Вот только произошёл небольшой конфуз: Диз когда подкинул вишенку, и та, точно попадая ему в рот, залетела прямо в горло, перекрывая дыхательные пути — начался пиздец. Он закашлялся, покраснел и стал задыхаться. Мирон очень своевременно среагировал: — Пригнись! Ещё ниже! Мирон, упираясь нижней частью прямо в зад Диза, руками обхватывал его грудь так, чтобы парень наконец смог выплюнуть. Жёсткая рука Окси, его громкий мат на русском и паника, страх сдохнуть от какой-то ебаной вишни — всё это воспламеняло внутренности, распаляло Диза. Если бы кто-нибудь увидел эту картину краем глаза, — как два краснолицых придурка со вспотевшими рожами, один из которых раком, а другой пристроился у его зада, ритмично двигаются в такт друг другу, — сказал бы: «Гомосеки, как пить дать!» В общем-то об этом и была первая мысль в голове Саши, что вошёл как раз именно в этот неловкий момент. Однако вовремя сообразив, в чём тут дело, он бросился к парням. Диз откашливался, потирая горло и благодаря Бога за то, что тот не дал ему копыта откинуть. Мирон, у которого от волнения пересохло горло, глотнул из бутылки. И ресторатор, что плохо вкуривал, что здесь делает Дизастер. И Саша забирает кошелёк, за которым, собственно, и приходил. Оставляет этих двоих одних, перед этим пригубив с ними немного алкоголя. Возвращается через часа два и застает Мирона одного и в отвратительным расположении духа. Интересуется, что же не так? — Ничего, — резко отвечает Фёдоров, махая рукой: «мол, так херня». Ну, не объяснять же Саше, что в Америке гомосексуализм — дело обычное. Ай, да ну нахуй. Очередной шанс Диза… … горит дотла.