Ни слова о Джеймсе Монро

Ларри, наверное, никогда бы об этом не узнал, а уж Акменра — тем более. Если бы доктор Макфи однажды не отправился на совещание музейных работников. Уехал он туда в десять утра, а в три часа дня, необычайно встревоженный, позвонил Ларри на мобильный. — Дэйли? Добрый день. Я вас разбудил? Ну... подойдите ко мне. Да, сейчас. Я не спрашиваю — можете или нет, я говорю — подойдите. Ларри стряхнул с себя остатки сна, плеснул в физиономию холодной водой, натянул одежду и отправился на работу. Когда он вошёл в кабинет Макфи, то невольно попятился: директор музея сидел бледный, буквально без кровинки в лице, и нервно перекладывал туда-сюда папки с бумагами. — Дэйли? Очень хорошо... садитесь, — он махнул рукой куда-то в пространство. И без паузы начал: — Я хотел вам сказать... увольняйтесь, увольняйтесь срочно от греха, вчерашним числом... срочно!.. — Э-э-э... а что случилось? — оторопевший Ларри не находил слов. — Доктор Макфи, с вашего позволения! — повысил голос директор. — Развели тут... неофициальщину! Вы на работе! Пока ещё!.. — Доктор Макфи, — послушно повторил Ларри. Он давно знал, что умалишённых лучше не раздражать. — Вы почему-то недовольны моей работой? — Упаси боже, Дэйли! Вряд ли я найду лучшую кандидатуру! Но... Знаете, есть такая штука — законы Мерфи? Так вот, основной закон гласит: если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может произойти, то она обязательно произойдёт. Я боялся чего-то подобного, честно говоря, и вот оно случилось. Нам сегодня на совещании рассказали, что... Кстати, пока вы ещё не уволены, скажите мне: камера внутреннего наблюдения в египетском зале работает?.. — Конечно. А что? — Просто все музеи, в которых имеются мумии, теперь будут обязаны транслировать записи с соответствующих камер в центральный отдел контроля в режиме реального времени! Круглосуточно! — Что?.. — Что слышали, Дэйли, — вздохнул директор. — Но меня сегодняшнее совещание впечатлило, пожалуй, больше, чем всех остальных коллег! Ещё одно будет через неделю, закрытое, обещали предоставить видеозапись. О господи. — Запись чего?! — А, вы не знаете — ну пойдите, погуглите: Джеймс Монро, Смитсоновский музей естественной истории. Простите, я не могу говорить об этом. — Смитсоновский? Ларри даже обрадовался. Старые знакомые, как-никак. Интересно, в чём они проштрафились? — Неужели этот Монро поубивал всех посетителей? — Хуже! Гораздо хуже. Идите, идите, Дэйли, — настаивал Макфи. — У вас как раз скоро начинается смена, вы не успеете прочитать подробности! Ларри пожал плечами и вышел, посмотрев на часы. Действительно, скоро начало работы. А ещё — заход солнца. Последнее радовало куда больше: одной его головы откровенно не хватало, чтобы понять, что, чёрт подери, происходит. В египетском зале было всё как обычно: камера, про которую спрашивал директор, уныло висела над саркофагом. И что на Макфи нашло? Интересно, что такого ему рассказали на совещании. Таймер на часах дважды пикнул: солнце село. Ларри поднял крышку саркофага и сказал: — Доброй ночи, Ак. Если, конечно, она добрая. — М-м-м? Что-то случилось? — У Макфи поехала крыша, — мрачно сообщил Ларри. — Вызвал меня к себе раньше смены, цитировал законы Мерфи, потом сказал увольняться без объяснения причины и погуглить про какого-то Монро, и всё из-за совещания, где говорили про какие-то ужасы, которыми он неизвестно почему впечатлён больше всех. — Интересно, — сказал Акменра. — Сейчас погуглим... помоги застегнуть? Ларри дрожащими руками помог застегнуть ускх. — Чёрт знает что, — бормотал он в процессе. — Столько всего пережили, и нате вам — директор свихнулся. Совершенно невменяемый! — То есть он ничего не объяснил? Никаких подробностей? — Он сказал, что не в состоянии об этом говорить. — Всё выясним, погоди, — произнёс было Акменра, но тут послышался вой и грохот. Неандертальцы явно опять намеревались подраться с гуннами. — Дьявол, — дёрнулся Ларри. Акменра посмотрел на него: — Сбегай, посмотри, что там, а я погуглю. Или мне сбегать? — Нет, лучше я. А то с Макфи станется прийти проверить, как я работаю. — Логично. Встретимся у компьютера. Какого Монро он велел тебе найти?.. Когда Ларри примчался к стойке информации — то увидел, что Акменра сидит за клавиатурой, закрыв лицо руками, а его плечи вздрагивают. — Ак?! Господи! Что случилось?! — Ах-ха-ха, — Акменра открыл лицо, и оказалось, что он хохочет, неудержимо, до слёз на глазах. — Во имя Ра, Хранитель Бруклина... дай водички, что ли! Ларри похолодел. Только этого не хватало: чтобы ещё и Ак умом тронулся. — Водичка в комнате охраны, — Ларри взял фараона за плечи и натурально потряс. — Ак, приди в себя! Ты правитель, где твоё самообладание? Я сейчас сам свихнусь, если мне кто-нибудь немедленно не объяснит, что, раздери в душу всех египетских богов, происходит! — Ах-ха-ха... Ларри, прости... я просто не... не могу... я представил физиономию Макфи, когда он это услышал! — Что услышал? — Читай, — Акменра встал из-за компьютера, продолжая улыбаться. — А то потом скажешь, что я всё выдумал. Ларри вцепился в мышку и защёлкал по открытым вкладкам. Минуты через две его лицо по степени ошарашенности вполне могло соперничать с лицом Макфи в кабинете. — Ак? Они серьёзно? — Даже и не знаю, — усмехнулся фараон. Он уже прохохотался и сейчас сохранял относительное спокойствие. — Но ты представь: Макфи, зная про нас с тобой, приходит на совещание — и там слышит про жуткое ЧП. Ночной сторож Смитсоновского музея естественной истории несколько ночей подряд насиловал древнеегипетскую мумию! Мне интересно: она что, сопротивлялась? — Ак!.. — Что, слишком мрачно? Ты дальше читай. И представляй, как это всё слышит наш директор, человек мнительный и болеющий за репутацию своего музея больше, чем за свою собственную. Им на совещании наверняка рассказали про этого смитсоновского сторожа: что работал он у них много лет, считался образцовым сотрудником, развёлся с женой, а потом его застукали... Нет, сперва заметили характерные повреждения на артефакте, а потом включили камеру наблюдения — и застукали!.. — И... и что Макфи? — Ларри, соображай: ты работаешь у нас много лет, считаешься образцовым сотрудником, ты разведён с женой, у тебя Макфи несколько раз спрашивал, что ты делаешь по ночам с экспонатом, он ругал тебя за вмятины на моём дешрете — да, мы не сразу сообразили, что в комнате охраны его сразу нужно снимать. И вот представь себе, что он теперь, будучи в курсе про наши с тобой отношения, слышит нечто подобное! У него в голове, как бы он сам сказал, сразу начинает пульсировать сигнал «опасность, опасность», он пугается, что это тоже может выплыть на поверхность, и что его так же, как директора Смитсоновского, будут полоскать на совещаниях и позорить в профессиональном сообществе: поэтому он вызывает тебя и предлагает уволиться от греха. Паззл сложился — я правильно говорю? — О господи. Так он хотел сказать, что я... Но... — Понимаю, в этом «но» всё и заключается: в Смитсоновском музее нет скрижали. Тамошняя мумия по ночам — такая же, как и днём, в отличие от меня: хотя и моложе на полторы тысячи лет! Но Макфи в панике — в панике, понимаешь?.. В этом состоянии логика у человека не работает. — Ак... — Понятно: ты теперь тоже в панике. Ларри, посмотри на меня! Посмотри... во-о-от, так. А теперь я тебе скажу, что у тебя в глазах два транспаранта: в левом — «О боже, неужели я такой же извращенец», а в правом — «Боже, неужели я такой же некрофил». Ну... или наоборот: сейчас не суть важно. — Э-э-э... — Так, пойдём к тебе. Там договорим. Пока дошли до комнаты охраны, Ларри пару раз чуть не грохнулся в обморок. Господи, какой ужас. Камеры! Записи! Прямая круглосуточная трансляция! А через неделю у Макфи совещание, где покажут это видео из Смитсоновского, потом директор под впечатлением вернётся в музей... К тому времени и правда лучше уволиться. От греха. В комнате охраны Акменра усадил Ларри на диван, а сам подтащил стул и сел напротив. — Знаешь, что меня больше всего развеселило в этой информации? — начал он, улыбаясь. — Да, интернет просто кипит! И представь, какой вопрос особенно волнует обсуждающих? Они интересуются, какого пола была мумия — мужского или женского! И если, мол, женского — то ещё ничего! Так что панику Макфи можешь смело умножать на два, а то и возводить в квадрат. — О господи, — пробормотал Ларри, краснея. — Давай сначала, — Акменра придвинулся ближе и взял руки Ларри в свои. — Первое и самое важное: я ночами живой. Тогда, когда мы с тобой всем этим занимаемся — я не сушёный артефакт, а живой человек из плоти и крови, ты это чувствуешь? — Он сильнее сжал пальцы Ларри: так, что тот поморщился. — Вот! Мумия так может? Нет! И если ты сейчас не придёшь в себя, я ещё что-нибудь продемонстрирую из того, что не может мумия, только дверь надо будет запереть. То есть ты спокойно можешь вынуть из своей головы эти свои транспаранты и, если уж так нужно, повесить другие: «У меня двадцатилетний бойфренд, с которым я вместе работаю». Живой, настоящий, реальный бойфренд, только двадцатилетний. И если тебе угодно себя обвинять — в этом и будет вся твоя вина. Если тут вообще уместно говорить о вине!.. Ларри смотрел на него неподвижным взглядом: в его голове явно шёл тяжёлый мыслительный процесс. — Потом... послушай, — Акменра начал говорить медленнее, словно взвешивая каждое слово. — Я тебе как-то разрешал на меня посмотреть днём... ты смотрел? Да в общем неважно, просто поставь мысленный эксперимент: приди до заката, открой крышку... у тебя встанет?.. Ларри вздрогнул и закрыл глаза. — Вот и я про то же, — кивнул Акменра. — Значит, ты не имеешь никакого отношения к этой истории, как и я. Макфи просто до безумия боится всяких неприятностей по работе и, как я уже говорил, переживает за репутацию музея. В этом, если хочешь, мы и он в определённой мере союзники. А что касается законов Мерфи, то из того списка, что ты показывал мне как-то давно, мне больше всего понравилась военная подборка. Я бы даже сказал — стратегическая! Например: «Если противник в пределах досягаемости — значит, и вы тоже». Так что если они хотят контролировать нашу внутримузейную жизнь — мы тоже со своей стороны можем проконтролировать то, что они увидят. Точнее — что мы им покажем! А покажем мы им следующее: когда у нас нет ночной программы, я буду ходить в той одежде, в которой выхожу гулять в город. В конце концов, кто мне запретит? Если я случайно попаду под камеры, которые будут транслировать происходящее в музее, никто даже не дёрнется: подумаешь, ходит какой-то парень, то ли из обслуживающего персонала, то ли твой помощник, то ли к тебе в гости забежал. Логично? Ларри кивнул. — А камеру в египетском зале мы будем отключать на пару минут после заката: мне кажется, не нужно никому показывать, как из саркофага вылезает живой человек. Думаю, Макфи не будет возражать: он ведь знает и про скрижаль, и про оживающие экспонаты. Просто он сильно испугался, и я его понимаю. Потому что если нас с тобой застукают проверяющие — никто не будет разбираться, мумия на камере в этом древнеегипетском тряпье или нет. К тому же сторонние наблюдатели ничего не знают про скрижаль, а если им даже рассказать — не поверят. Так что пока шумиха не утихнет, мы существуем в какой-то мере на осадном положении. Но существуем, слышишь? Ларри поморгал. Акменра сел рядом с ним и обнял за плечи. — Никакие проверяющие и даже никакой Макфи не заставят меня от тебя отказаться. И полагаю, что это взаимно. Я прав? — Да, — сказал ошарашенный Ларри. — А самое главное — я почти уверен, что это... как у вас говорят? Фейк? В общем, выдуманная новость. Скорее всего, в Смитсоновском позавидовали популярности нашего музея и решили устроить такой скандальчик, чтобы просто заявить о себе. Надеясь на то, что посетители хлынут толпами лицезреть пострадавшую мумию! — Ак... я тебя люблю, — выдохнул Ларри. — Совершенно в этом не сомневаюсь, — серьёзно сказал Акменра. — И... тоже взаимно. На осадном положении пришлось прожить неделю. Ларри даже начал думать, что нет худа без добра, и что ему нравится, когда Ак разгуливает в таком виде: джинсы, футболка, кеды. Ник, когда пришёл к отцу на работу, не узнал старого приятеля. Акменра ему: «Привет, Ники», а тот шарахнулся: «Вы кто?» Пришлось сказать, что фараону поднадоели его царственные регалии, и вообще — он хочет постепенно привыкать к современной жизни. Ник хмыкнул и удрал кататься на Рекси, а Ларри... застыл на месте. Аку нужно постепенно привыкать к современной жизни? Зачем? Ведь всё равно... он и дальше будет живым только по ночам. Ларри тогда затолкал эту мысль поглубже и пошёл дальше работать. А через неделю его у самого входа в музей ждал Макфи. — Дэйли! Наконец-то вы пришли! Ларри подозрительно покосился на директора: тот был необычно весел и приветлив. — Во-первых, я хочу попросить у вас прощения... пойдёмте в мой кабинет, — Макфи взял Ларри за локоть и буквально поволок к себе. — Простите, умоляю! Конечно, я вас не уволю, что я, с ума сошёл? А во-вторых, хочу и себя обозвать паникёром, и дорогих коллег... легковерными недоумками, скажем так! В кабинете директор рухнул на стул и жестом предложил Ларри тоже сесть. — Конечно, Смитсоновский музей не предоставил никакого видео! Это утка! Фейк! Неправда! Попытка раскрутиться на скандале! — С ума сойти, — усмехнулся Ларри. — Ак был прав. — Ак? — переспросил директор. — Вы что, это обсуждали? — Конечно, — Ларри был искренне удивлён. — Как же иначе? Тут в дверь постучали, и заглянул Акменра — лёгок на помине. В джинсах и футболке. — Доктор Макфи? Какие новости? — Хорошо, что вам уже не нужно помогать выбираться из саркофага, — подмигнул директор. — Заходите, садитесь! — Спасибо, — кивнул Акменра, улыбнулся Ларри и сел. — Так что, Смитсоновский музей всё-таки всех обманул? Опровержение, кстати, уже пошло в сеть. — Именно, — усмехнулся Макфи. — А шуму-то было: говорили ещё, что Монро под следствием, что заведено дело... кстати, вы знаете, что ему инкриминировали, по их словам? — Дайте угадаю, — отозвался Ларри. — Думаю, что непристойное поведение в общественном месте плюс порчу имущества. — Точно так, — кивнул директор. — Порчу имущества! Изнасилование никак не могли: неживой артефакт не может проходить субъектом по этой статье, я консультировался у юристов! Тут Ларри заметил, как помрачнел Акменра. Господи, идиоты: неживой артефакт! — Ак, — улыбнулся он. И совершенно не стесняясь директора, придвинулся ближе и точно так же, как сам Акменра недавно, взял руки фараона в свои. — Ак, посмотри на меня! Во-о-от. А теперь я тебе скажу, что у тебя в глазах два транспаранта: в правом — «Я чёртов артефакт», а в левом — «И поэтому однажды нафиг я ему буду не нужен». Ну, или наоборот. Вспомни, ты же сам говорил, что ночью ты совсем не артефакт! И что вся моя вина в том, что у меня на работе — двадцатилетний бойфренд. Но реальный и живой! Что ты мне там грозился показать из того, что мумия не может, а?.. Макфи покосился на них обоих с интересом. А потом сказал: — Акменра, а по большому счету — вы разве артефакт? Как по мне — вы юридический казус! И только поэтому — моя головная боль. Если бы я мог с этим что-то сделать... в смысле, для вас обоих: но увы. Единственное, что я сейчас могу — это принять несколько решений. Первое — что Лоуренс Дэйли остаётся на своей работе... если, конечно, он не передумал, — директор хитро усмехнулся. — Второе — мы никуда не транслируем никакие записи из египетского зала, так что, если хотите, можно снова переодеваться... в свои привычные одежды. И третье: надеюсь, что в этих стенах больше никто никогда не скажет ни слова о Джеймсе Монро. И ни о чём подобном вообще. Потому что такие истории к нашему музею в принципе не могут иметь никакого отношения.