Взгляд у него медовый

Мой отец был богат, привозил из далеких стран шкуры дивных зверей, самоцветы и серебро, мы не знали забот, лишь один нам запрет был дан - не ходить по тропинке скальной за старый грот. Не найдешь там сокровищ, не сыщешь уютный кров, для чего же на отчий дом зазывать беду? Эта тропка лежит для несчастных и дураков и ведет она к дому. В доме живет колдун. Ни волоса нет седого да шкурой укрыты плечи, а взгляд у него медовый, но волчий, нечеловечий. На пороге стоят его соты и молоко, ухмыльнулся в ответ, но ни слова не произнес. Говорила: "К тебе добраться не так легко, а легко разрешить сумеешь ли мой вопрос? Люди бают, в лицо ты увидел и свет, и тьму, знаешь сотни печатей, знаешь язык зверей. Всем мой милый хорош, только я не мила ему, что ты хочешь за помощь, ну? Говори скорей". Рубины несла в награду да мех густой соболиный, едва их окинул взглядом, коснулся - и отодвинул. Отвечал: "Самоцветы лучистые ни к чему, я сокровище знаю лучше и ярче их - дай мне сердце свое, я в оплату его возьму, он любить тебя будет, глупая, за двоих. Дай мне сердце свое, а потом уходи домой, да готовься увидеть милого у ворот". Сердце вынул из реберной клети своей рукой и в шкатулку упрятал, будто незрелый плод. Кто хочет в метель согреться, кто - поле делить межою, а я заплатила сердцем за право забрать чужое. Народ говорит со смехом: отныне везде раздолье, колдун насовсем уехал, ищи теперь ветра в поле. Наступает зима, и леса укрывает снег, кто теперь мне расскажет главное - почему всем мой милый хорош, да не видеть б его вовек, беспокойно мне стало, тошно в его дому. То не белой змеею поземка бежит по льду, а меж ребер зудит и ноет колючий шов, остается пускай мое сердце тебе, колдун, ведь ему у тебя и сладко, и хорошо, вот только зачем так больно? И я ощущаю, плача, как бьется оно и скачет в ладони его горячей.