Дым

Вниз. Глубже. Дальше. До самого края. Они сами не знали, как назвать их отношения. Дружеские, романтические, токсичные, взаимозависящие. Факт был в том, что, как бы они не ругались, в конечном итоге все равно каждое утро просыпались под одним одеялом и смотрели в один потолок. Алиса ненавидела Аню. Аня ненавидела Алису. Они сутками могли кричать друг на друга, превращая кислород в квартире в тонкое стекло, разбивающееся от любого прикосновения, кидаясь столовыми приборами и прочими вещами, иногда нанося друг другу неслабые увечья. Но все равно любили друг друга, а все эти ссоры были для них просто игрой и способом снять напряжение. Аня жила в Москве, любила Санкт-Петербург, отдыхала иногда на крайнем Севере или где-нибудь в Крыму, курила сигареты, читала книги и была невероятно невероятной. Строгая, серьезная, она могла одним только взглядом уничтожить своего оппонента, если бы захотела, но в то же время она была невозможно нежной и добродушной, и как уживались в ней две совершенно разные личности не знал никто. Многие рекомендовали ей посетить психотерапевта и провериться на наличие шизофрении или раздвоения личности, на что Брагинская всегда качала головой и молча закуривала. Она не любила тех, кто сует нос не в свое дело. Алиса часто бродила по Лондону с фотоаппаратом, делая тысячи и тысячи одинаковых монохромных снимков одних и тех же мест, а после тщательно выбирала самые лучшие; никогда не отказывалась от хорошего индийского чая и сладкой булочки, писала глупые любовные романы, а неудачные попытки разрывала на клочки и забивала ими мусорный бак. Она выглядела так, будто уже давно больна анорексией, но при этом из всех болезней могла подхватить только легкую простуду, поэтому постоянно тепло одевалась. Керкленд считала себя романтиком, но при этом совершенно не умела проявлять себя в отношениях, а остальные считали ее нудной истеричкой с редкими периодами облегченного спокойного поведения. Год для них делился на две части – Москва-Лондон, а после все сначала. Аэропорты уже помнили запах их духов, их голоса и разговоры, их редкие крепкие объятия и еще более редкие поцелуи. Они садились в машину и уезжали, на какое-то время словно стираясь из пространства Вселенной, забывая обо всем и отдаваясь друг другу даже больше, чем могли. Аня снова курит, и дым развеивается под потолком новенькой однокомнатной квартиры, заполняя собой пространство и постепенно скрывая пробивающийся из окна слабый солнечный свет. Алиса хочет сказать: «Ненавижу, когда ты куришь», но молчит и лишь укоризненно смотрит из-под легкого одеяла, думая все так же ворчливо: «Хоть бы оделась для приличия». Аня знает, что хочет сказать Алиса, и лишь улыбается уголками губ, доставая еще одну сигарету. Щелчок зажигалки, и огонь прошелся еще и по содранным в кровь запястьям, до сих пор иногда ощущающим холод лезвий и страсть недокуренных сигарет. Аня думает о том, что для нового ожога можно найти место, но быстро отводит взгляд от изуродованных рук, не желая провоцировать очередное свидание своей щеки и ладони Алисы. Они и сами не знают, когда все пошло под откос, но менять что-либо уже ни у одной из них нет желания. Они слишком привыкли друг к другу. Они слишком привыкли к вечно прокуренным комнатам и постоянным разборкам, они слишком привыкли молчать иногда часами и говорить без остановки обо всем на свете, они слишком привыкли проводить вместе холодные ночи, разогревая души друг друга нежными словами, а тела – страстными прикосновениями. И как бы сильно не было отчаяние их сосуществования, они наслаждались им, считая часы и минуты до неизбежного. Аня поворачивается на бок, соприкасаясь своим обнаженным телом с обнаженным телом Алисы, и выдыхает ей в рот очередную порцию сигаретного дыма. Алисе горько и противно, но она терпит, и сама подается навстречу, ведь через мгновение сладость знакомых губ заглушит неприятный дымный вкус. Поцелуй длится словно целую вечность, от наслаждения начинают болеть старые раны, но это лишь разогревает страсть. Они в очередной раз утопают друг в друге и оставляют весь мир позади самих себя. Они знают, что в конечном итоге это просто уничтожит их обеих. Вселенная не потерпит такого и разорвет их на миллиарды осколков, ведь чего стоит Вселенной с легкостью уничтожать Звезды. Они знают, но продолжают убивать себя, ведь им больше нечего терять. Их жизнь идет по вечному кругу с одинаковым и однообразным порядком действий, но даже этого им достаточно, но даже этим они умудряются наслаждаться. Они есть друг у друга, а чего еще можно желать двум потерянным людям, ищущим выход в боли и отчаянии? Ведь вдвоем тонуть в этом отчаянии хоть немного, но легче.