Исход

— Конечно, это всё шутка! И участвовал в этом?! Демиан втянул тебя во все это?! Конечно! Демиан, где ты, ты плут?! Где ты? Селена! Да ладно вам! Голос всё удалялся, слегка звенев и отскакивая тяжёлой дробью от стен. На его фоне тихим шарканьем уходила вглубь чужая шатающаяся поступь. Эта трость… трость Демиана. Моя трость. И это моё лицо. Мёртвая бледная кожа, внешне пустые глаза, в которых отражалась бесконечная пустота и тьма иного мира вперемешку с внутренней тоской, сдавливающей голову своим острым сухим венком. И этот взгляд теперь видит настоящую сущность этого дьявольского места, наполняется холодной и тяжёлой яростью, заставляя сжать в белёсых руках тяжёлый кусок чёрного лакированного дерева с серебряным набалдашником, считанные мгновения вглядывается в фантомные трещины на абсолютно чистом зеркале, через которые будто пыталась просочиться искажающая реальность сила, похожая на телевизионные помехи. Тяжесть и холод в груди достигли своего пика, срывая невидимую преграду передо мной и заставляя идти. Последнее, что осталось в памяти отражения — перекошенное гневом лицо, стремительно покидающее его пределы. — Демиан! Да перестань прикалываться, сукин сын, куда ты спрятался?! — Я здесь. На пустой и на удивление тихий голос повернулось измученное лицо, растянутое в маниакальной улыбке и смотрящее на меня двумя безумными огнями, что приглушались линзами его круглых очков. — Вот же пройдоха! Дьявол во плоти, ты меня до смерти напугал… — выпалил знакомый голос, на половине задуманной фразы срываясь на истеричный смех: громкий, звучный, но при этом режущий воздух, напоминающий скрежет старого металла и эхом разносящийся по мраморному кубу, заполняя всё пространство вокруг. — Прошу прощения… Уильям. Впервые за много лет это имя снова звучит из этих уст. Оно будто стало для него уже… чужим. — Да не извиняйся, я просто шучу! Долго выдумывал? Заметно, заметно, ты ради этого будто спустился на тот свет… ты точно ещё жив?! И где Селена? Он дружески пихнул меня в бок, еле держась на ногах и снова заливаясь тем жутким маниакальным смехом. Стиснув зубы, я кое-как процедил грубый и смятый ответ: — Не переживай, я немного устал. Селена… я расскажу тебе позже. Нам пора уезжать отсюда. Не хочу больше здесь задерживаться. Только позволь мне… закончить тут некоторые дела. — Конечно, я буду ждать тебя на террасе, старина! Полковник даже не взял свой военный мундир. Шаткой походкой он двинулся прочь от меня, хихикая и бормоча под нос себе что-то, понятное лишь обладателю пышных чёрных усов. Дом буквально опустел. Коридоры, лестничные пролёты, комнаты — всё было затянуто серой пеленой, наброшенной на это место расплывающейся призрачной массой, способной в один момент затянуть кого угодно. Я чувствовал витающий в воздухе запах взволнованного страха: он определённо остался от прислуги, покинувшей этот дом, по видимому, из-за звуков стрельбы. Я не стал подниматься наверх — оттуда тянуло ещё большим холодом, подпитывающим мою внутреннюю ярость. Но кое-что пробивало ледяную завесу ужаса. Детектив… я чувствовал, как в нём ещё теплится жизнь, как он ещё хватается за последние обрывки реальности, оставленный всеми. Я не мог подняться к нему, понимая, что исправить ничего не смогу, отчего становилось только тяжелее двигаться вдоль коридора. Я буквально слышал его сбитое свистящее дыхание, переходящее на хрип и тихо молящее о помощи. Но я всё же решился подняться к тому проклятому месту. В последний раз. А вот и та самая комната. Тело Селены просто не было. Дом... будто забрал его с собой, как жертву своей подлой игры. Ярость нахлынула новой волной ледяного огня, одновременно бросая в ступор и сжигая внутренности. — Марк… плата за твои деяния будет высока, — закричал я, падая на колени и с силой ударяя по холодному мрамору кулаком, — мы все верили тебе! Но отныне, где бы ты ни был — я найду тебя. И молись кому угодно, чтобы наша встреча не состоялась… потому что я заставлю тебя страдать за каждую жизнь, что ты загубил, за тот раздор, что ты поселил между нами ради своей дешёвой игры в кровавую месть! За Селену, которую ты любил, за Уильяма, что считал когда-то тебя своим другом, за прокурора, что вообще не должен был страдать от твоих идиотских выходок, ублюдок… и за проклятие, что ты дал нам. Кое-как поднявшись, я стремительно зашагал прочь. Серая пустота оставила от меня последние следы — звонкий стук каблуков, играющий свой монотонный марш по всему зданию. — А кстати, куда делась твоя бабочка? И вообще, тебя знатно потрепало, я же говорил, тебя будто вернули с того света! — Довольно. Сейчас нет времени для шуток. Это место не принесёт людям больше никакой пользы. И… На этой фразе я замялся. Я взглянул на револьвер, что полковник, разумеется, прихватил с собой. Острая холодная боль будто пронзила моё тело, разрываясь огненным цветком внутри плоти и иглой пронзая мозг. — Ой, хватит с нас всего этого дерьма! Слушай, брось ты свои обязанности мэра, давай отправимся в какое-нибудь безумное путешествие?! — с характерным для него акцентом произнёс полковник, забрасывая свою руку мне на плечо. — Мы слишком давно не виделись, чтобы я отказывался от такого предложения, Уильям… — спокойно и с лёгкой ухмылкой ответил я. — Мы бы могли придумать себе новые личности… только представь, как о нас пестрят газетные заголовки! Ох, это первозданное безумие! Решившись снова взглянуть на лицо Уильяма, я увидел сквозь сумасшедшую маску нечто беспокойное, жуткое и страшное. Он не верил самому себе, но упорно внушал и вбивал в себе в мозг свою невиновность. На его фоне виднелся серый каменный монстр, освещаемый лучами солнца, и, будто поглощая яркость окружающего мира в себя, темнел неподвижной стеной. В последний раз я глядел на это ненавистное мне здание. В груди маленькой птицей родилась печальная, но светлая надежда, что это место ещё долго не причинит кому-либо зла. — Посмотрим… Совсем скоро мне придётся рассказать ему правду. Но я поклялся себе, что не оставлю его. Как бы с годами не ожесточилось моё сердце, не поработился смертельной тьмой разум… я не могу потерять те чувства, что я испытываю при каждом его упоминании, при каждом взгляде в обезумевшие глаза, сверкающие от нетерпения и желания свободы. Я полюбил его безумие, разделив его между нами. Скоро и я сойду с ума… но так ли это плохо, когда терять нечего?