Али

Алиен

      Что плохого в том, что она интересуется лошадьми? Любимая лошадь Талы захворала и Али просто решила узнать у конюхов, как обстоят дела и скоро ли животное пойдет на поправку. Откуда она могла знать, что лошадь подпускает к себе только бывшего кучера Эльо и что именно в эту минуту он будет там? Али ведь не собиралась с ним встречаться и тем более прикасаться к нему! Она просто узнает о лошади и уйдет…       Алиен заставляла себя поверить в эти спасительные мысли, но получалось не очень хорошо. Как ни крути, но Дорла вряд ли успокоит такое объяснение.       — Это плохая затея, — наверное в сотый раз повторила Тала. — Али, может, ты передумаешь?       — Меня зовут Алиен.       — Что?       — Мое имя — Алиен! — твердо повторила Али. — И нет, я не передумаю.       Охранники следовали за ней по пятам, не упуская из виду, и теперь, в соответствии с приказом Верховного, никто не мог заставить их уйти. Даже она сама. Интересно, в обязанности конвоя входит докладывать Дорлу, с кем она виделась, пересекалась и разговаривала? Если да, то их с Талой план с самого начала обречен на провал, ведь они рассчитывали, что встреча с Эльо будет выглядеть совершенно случайной, мимолетной и ничего не значащей. Али прогуляется вдоль колонны в самый конец и вернется обратно — только и всего! Совсем нет нужды докладывать о таких мелочах Верховному! Можно было попробовать организовать тайную встречу, но это в разы опаснее. Уж лучше все будет как бы невзначай, чтобы не вызвать никаких подозрений у охраны.       К тому времени армия Ирса отделилась от общей колонны и ушла на восток, и с Дорлом осталось только два брата со своими людьми — Улан и Ваар. Тала во время очередной остановки нарочито громко рассказывала о злоключениях своего несчастного животного, пока альфы находились где-то далеко впереди, и Али, стараясь выглядеть естественно, изъявила горячее желание лично удостовериться, что с лошадью все будет хорошо. Стражники, как тени, бесшумно двинулись за ней. Они не приближались слишком близко, но все время держали ее в поле зрения. Этого было достаточно, чтобы поговорить с кем-либо без лишних ушей, но она все равно очень боялась.       Бывший кучер, благодаря стараниям Талы, находился в нужное время в нужном месте, и по счастливой «случайности» возле него и лошади больше никого не было. Он заметил приближение Али и склонил голову в полупоклоне.       — Здравствуй, Эльо, — проговорила она, окидывая его взглядом с головы до ног и заставляя себя не вертеться по сторонам в страхе. Ее нервозность сразу бы привлекла внимание.       — Здравствуйте, госпожа.       — Эльо… твоя рука…       Он грустно улыбнулся.       — Нельзя трогать чужих омег. Мне уже не больно, госпожа, не волнуйтесь.       — Прости меня! — Алиен не хотела плакать, но сдержаться не смогла. — Прости, я не хотела, чтобы так получилось, если бы я только знала… я бы никогда…       — Госпожа, вам нет нужды извиняться.       Она подошла к животному, чтобы погладить его по густой, блестящей гриве, но движения ее были рассеянными. Эльо на всякий случай сделал несколько шагов назад, потому что стражники хоть и находились на отдалении, но зорко следили за каждым его движением.       — Что я могу для тебя сделать? — прошептала Али, наконец справившись с нахлынувшими эмоциями.       — Вы очень добры, но мне ничего не нужно. Меня оставили при лошадях, я за ними ухаживаю, мне достойно платят. И лекарша госпожи Талы за мной приглядывает. Вам не о чем волноваться.       — Это все Дорл! — она сжала руки в кулаки от бессилия. — Он настоящий зверь!       — Что вы, госпожа, он наш Верховный, — Эльо даже попятился от нее, словно она сказала нечто ужасно кощунственное. — Спасибо Предкам за то, что послали его нам…       — Что? — Али оторопела. Кучер говорил совершенно искренне, даже с придыханием, будто речь шла о каком-то Боге. — Спасибо? О чем ты говоришь, Эльо?! Он ведь наказал тебя ни за что!       — Как это ни за что? Я же коснулся вашей руки!       Они смотрели друг на друга с нескрываемым удивлением, только удивлялись по разным причинам: Эльо недоумевал, как можно не понимать таких очевидных вещей, а Алиен — как можно защищать человека, который сделал тебя калекой, не имея на то никаких оснований.       — Но это же чудовищно, — прошептала она. — Его решения, его наказания… Он бесчеловечный варвар!       — Нет, не говорите так, госпожа! Он не варвар. Мы все должны быть ему благодарны…       — Благодарны?! Как ты можешь быть ему благодарным, Эльо? За что? — она старалась не повышать голоса, чтобы их не услышали, но возмущение закипело в ней с неистовостью Тарианы. — Почему вы все всё время хвалите его? От страха?!       Эльо молчал какое-то время, а потом начал говорить, тихо, спокойно и неторопливо, но его слова гремели для Алиен, как гром, пробирали насквозь, расшатывали изнутри.       — Нет, госпожа, не от страха. Вы просто не знаете, каким запад был до него. Здесь был мор. Люди вымирали целыми поселениями… все дети, женщины, старики… а тех, кто выживал, добивали соседи. Это было страшное время. Очень тяжелое. Разбой, грабежи… еще болезни и голод. А Верховный… он сумел объединить кланы, прекратить междоусобицы и навести порядок. Только сильный, жесткий человек способен на это. Да, его законы суровы, но по-другому тогда было нельзя. И нельзя сейчас. Он крепко держит в руках свой народ и никому не позволит нарушать установленные им правила. Где-то он жесток, это правда, но он такой, какой есть. Если бы он был другим, то не смог бы добиться всего этого. Никто не хочет другого вождя, потому что никто не хочет возвращаться в тот хаос, из которого он нас вытащил. Вы правы, люди его боятся, но и любят в то же время.       — Любят?! — ужаснулась Алиен. Почему-то именно это слово резануло ее слух больнее всего.       — Они ему благодарны за достаток и спокойствие, которые он установил на наших землях.       Он замолчал и Алиен не знала, что на это ответить. Тала тоже постоянно говорила, какой он замечательный — их Верховный, но Али упорно видела в нем только садиста и убийцу. Может быть она и правда чего-то не понимает? Как-то слишком резко от беззаботного существования в тихом северном поселке за рекой она окунулась во взрослую жизнь, где оказывается есть разбой, болезни и голод. И это страшное слово — «мор».       — В моей деревне были достаток и спокойствие, пока туда не пришел Дорл. Теперь моей деревни не существует, — тихо сказала она.       — Мне очень жаль, — проговорил Эльо, опустив глаза. — Но может быть вы сумеете найти счастье здесь.       — Сомневаюсь, — Алиен глубоко вздохнула. Ей хотелось выговориться, хотелось хоть кому-то объяснить, как ей тяжело называться женой человека, которого она ненавидит, какой раздавленной и сломленной она чувствует себя, когда он к ней прикасается, и как же ей невыносимо страшно, когда он рядом. Но нагружать всем этим Эльо, который и так уже натерпелся из-за нее, она бы не стала ни за что. — Я точно не могу ничем тебе помочь?       — Нет, госпожа, у меня все есть, — откликнулся Эльо, а потом, немного подумав, несмело добавил: — Разве что… Спасибо вам, что вы пришли, но это очень опасно. Если Верховный узнает…       — Да, да, извини, Эльо, я не должна была подвергать тебя… я больше тебя не побеспокою… прости.       Не сумев поднять взгляд и посмотреть ему на прощание в глаза, она провела рукой по длинной гриве лошади, пропуская ее сквозь пальцы, и, понурив плечи, поплелась обратно. В голове царили хаос и смятение, а на душе было темно и тоскливо. Алиен казалось, что она бредет на ощупь с завязанными глазами в густом лесу, никак не может найти дороги и все время натыкается на препятствия, а вокруг только опасности — будь то крутой овраг или дикий зверь. И нет никого, кто мог бы ее взять за руку и вывести из этого ужасного места.       Али успела недалеко отойти от Эльо, когда до слуха донеслось тихое: «Госпожа». Она заозиралась, пытаясь определить, не послышалось ли ей.       — Госпожа, — уже более отчетливо донеслось где-то рядом.       Обернувшись, она увидела, как из-за стоявшей рядом телеги, груженной провиантом до самого верха, вышла девушка — слишком хрупкая и изящная, чтобы быть бетой. Али только сейчас вдруг поняла, что с того момента, как Дорл увез ее из родного дома, она не видела ни одной омеги, кроме Талы и Вие. То, что единственные альфы, которым Верховный позволяет ходить по своей земле, его собственные братья — вполне объяснимо. Других он просто убил. Но где же остальные омеги?       — Кто вы?       — Меня зовут Наина, я дочка торговца. Послушайте меня и не перебивайте, у нас очень мало времени! Нам не дадут поговорить, но я хочу, чтобы вы знали, госпожа, что вы не одна! Есть люди, которые хотят вам помочь! — незнакомка тараторила очень быстро и тихо, и ее нервозность передалась и Алиен, испуганно скользнувшей взглядом по охранникам — один из них, заметив странную девушку, уже решительно направился в их сторону. — Я слышала ваш разговор с Эльо, простите меня, госпожа. Но вы правы, Верховный — жестокий варвар. Если вы не сбежите, он рано или поздно убьет вас или покалечит!       — Но я не могу сбежать, возле меня все время находится стража! — выдохнула Али, чувствуя, как ее сердцебиение участилось и кровь прильнула к лицу. Стражник уже был близко и у них не оставалось времени, чтобы продолжить этот такой важный и такой нужный ей сейчас диалог.       — Мы что-нибудь придумаем и дадим вам знак, вы только не пропустите его… — только и успела прошептать девушка, когда стражник грубо толкнул ее.       — Эй, а ну отойди, — прикрикнул он, демонстративно схватившись за рукоять меча.       Девушка попятилась, бормоча извинения, и быстро скрылась с глаз среди повозок и лошадей, оставив Алиен в ошеломлении. Кто хочет ей помочь? Откуда взялась эта девушка? Зачем она так рискует своей жизнью? Ведь Дорл казнит ее за одни только слова о побеге. Наверное, это какая-то сумасшедшая, на которую и не нужно обращать внимания… И все же Али вдруг почувствовала, что внутри нее загорелся огонек. Сумбурные, не до конца понятные слова девушки дарили надежду. Пусть слабую и невнятную, но все-таки веру в то, что еще не все кончено и у Алиен будет шанс побороться за свою свободу.       — Госпожа?       Она совершенно забыла про стражника, все еще стоявшего рядом. Ее щеки горели и, должно быть, лицо было раскрасневшимся.       — Я, наверное, перегрелась на солнце… Не привыкла к жаре.       На улице и впрямь было очень тепло. Чем дальше они продвигались на юг, тем сильнее припекали солнечные лучи, ветер становился суше, а небо как будто выше.       — Вам нужен лекарь?       — Нет… Пожалуй, нет. Мне ничего не нужно, спасибо.       Когда она вернулась в экипаж, Тала уже не находила себе места от волнения.       — Ну как все прошло? — быстро спросила она.       — Нормально. Мы просто поговорили и все.       — О, слава всем Богам, — выдохнула она с облегчением. — Надеюсь никто не побежит докладывать альфам, что вы виделись… Али, с тобой все хорошо? У тебя такой вид…       — Да… то есть нет. Тала, а где все омеги?       — Э-э-э… ну… как где… — заметно смутилась она и отвела глаза. — Вие ты знаешь. Улан, Ирс, Зоуг и Юмо тоже женаты, ты еще познакомишься…       — Я говорю не о них. Где остальные омеги? Только в моем поселке их было девять! За все время пути я только что увидела единственную омегу, не считая тебя и Вие.       — Надеюсь, ты с ней не разговаривала? — ужаснулась Тала.       — Нет, — быстро соврала Алиен. — Ее сразу отогнал охранник.       — Ну вот и хорошо. Тебе не следует пересекаться с такими женщинами…       — С какими — такими? Мы с тобой тоже омеги, почему нам нельзя общаться с другими?       Тала закусила губу, словно не зная, что ответить. И выглядела при этом растерянной.       — Ну… иногда омеги, конечно, выходят замуж за бет… — произнесла она осторожно.       — Я это знаю, — кивнула Али. — Мои родители были бетами. Значит у кого-то из них в роду была омега, раз я родилась.       — Да. Но чаще всего омеги без альфы… м-м-м… они обычно становятся… Ты понимаешь, нас ведь ничему не учат. Считается, что предназначение омег… — Тала замялась, подбирая слова, — дарить радость мужчине.       — Но это же неправда! — воскликнула Алиен уязвленно. — Омеги могли бы… могли бы… не знаю… заниматься чем-то еще!       Она хотела привести какой-нибудь пример, но вдруг осознала, что сказать ей нечего. Раньше Али не приходило в голову, на что живут омеги из ее клана, и только теперь она поняла, что те действительно не работали. Две были замужем… но остальные, незамужние? Чем зарабатывали на жизнь они?       Какое-то липкое, неприятное чувство заворочалось у Алиен внутри, и она содрогнулась. А чем бы пришлось заниматься ей самой? Она умела читать и писать, но на этом ее знания заканчивались. Ее ровесниц бет обучали ремеслам — шитью, травничеству, лекарскому делу, а некоторых даже охоте! А ее, Алиен, не учили ничему. Она любила плести кружева и вышивать, но получалось у нее далеко не так красиво, как у тех, кто этому обучался у мастеров. Она могла стрелять из лука… по каким-нибудь предметам, потому что животных и птиц ей было жалко, да и страшно это — ходить в лес на настоящую охоту. А больше она и не умела ничего.       С самого детства, даже после того, как погибли ее родители, Алиен опекали старшие, растили, не обременяя заботами и учебой. Это казалось нормальным, привычным. Она даже не задумывалась о том, что у других детей нет столько свободного времени, как у нее. Все маленькие беты всегда были чем-то заняты. И только омега беззаботно гуляла, где хотела, и занималась тем, чем хотела. Но ведь так не должно быть! Рано или поздно ей бы пришлось как-то устраивать свою жизнь…       — Нет-нет-нет, не может быть, что все… — замотала головой она.       — Когда наш Верховный еще был свободен, омеги надеялись оказаться его парой, или хотя бы увлечением, — произнесла Тала. — Но теперь они могут разве что найти каких-нибудь бет, которые женятся на них, или попытаться уехать далеко отсюда, где есть другие альфы.       Весть о том, что кто-то мог осознанно хотеть стать парой Дорлу, поначалу шокировала. Алиен казалось, что хуже того, что случилось с ней, быть уже не может! Но если поразмыслить… Не окажись она омегой Верховного, какой бы тогда была ее судьба? Стать женщиной общего пользования?       — А омеги могут уехать далеко отсюда? — спросила она, отчаянно цепляясь за любую возможность.       — Я точно не знаю. Наверное те, у кого нет хозяев, могут.       — Хозяев? Ты имеешь в виду мужей?       — Необязательно. Омеги часто просто чья-то собственность. Они очень дорого стоят.       Али открыла рот, чтобы еще что-то спросить, но передумала. Ее снова поразила неприятная мысль. Когда она осталась сиротой, ее взял на содержание клан — означает ли это, что она превратилась в его материальную ценность, в имущество? Ее не заставили работать, когда она отметила свою восемнадцатую зиму, наоборот — продолжали заботиться и оберегать. Зачем? Почему она раньше не задавалась этим вопросом? Алиен очень не хотелось об этом думать, но воспоминание о том, как однажды двух девушек омег, немного старше нее, увезли куда-то за Тариану, само всплыло в голове. Куда их отправили? Могли ли их продать, как товар? В поселке потом еще был праздник…       — Али, ты вся горишь!       Она не заметила, как Тала взяла ее за руку, озабоченно заглядывая в лицо. Щеки и правда полыхали огнем, но внутри стало как-то холодно. Жутко. С одной стороны Алиен захотелось поговорить с кем-то из ее родного клана, чтобы узнать правду, но с другой… хочет ли она знать ТАКУЮ правду? Может быть лучше навсегда остаться в уверенности, что ее родной дом был самым прекрасным местом на земле, а люди из ее клана — святые, которые просто так, по доброте душевной заботились о девочке, оставшейся без родителей?       — Здесь очень жарко, — выдавила она.       — Я прикажу натянуть полог, тебе нужна тень.       Тала говорила что-то еще, но Али лишь рассеянно кивала в ответ. Даже если дома ей была уготована незавидная судьба, Дорл забрал ее из одного ада и бросил в другой. Велика ли разница? Она должна сбежать. Должна хотя бы попытаться обрести свободу!       «Мы что-нибудь придумаем и дадим вам знак, вы только не пропустите его…».

Дорл

      Денос был рядом. Его высокие башни еще не виднелись из-за холмов и деревьев, но дух его уже витал в воздухе. Дорл чувствовал свой дом так отчетливо, словно шел по его улицам, скользил по нему взглядом, вдыхал его запах. Он любил этот город, даже когда тот был грязными развалинами, что омывало море, он любил его и теперь, когда Денос расцвел и окреп, и слава о нем поползла вместе с торговыми караванами в самые далекие края. Город менялся, рос, становился непохожим на самого себя, но Дорл все равно каждый раз ощущал, что вернулся именно домой. Его душа, как вечно мечущийся, не знающий тишины и покоя, голодный зверь, только здесь приходила в хоть какое-то равновесие. Ведь у каждого зверя есть дом.       Денос был уже рядом.       — Верховный…       Дорл махнул рукой, заставляя военачальника замолчать. Он и сам видел, что на подходе к городу их встречает не просто разрозненная толпа, выбежавшая навстречу возвращающейся из похода армии и своему вождю. Впереди ждала небольшая, но вполне организованная процессия, состоявшая в основном из стражников. А вот охраняли они троих человек, похожих на торговцев, заранее склонившихся в полупоклоне перед приближающимися альфами. Дорл хотел поскорее добраться до города, но ему стало любопытно, что эти люди хотят сказать, и он все же остановил ворга возле них. Вслед за ним потихоньку остановилась и вся растянувшаяся колонна.       — От лица гильдии торговцев, я приветствую вас, Верховный! — произнес стареющий, лысый мужчина, с круглым лицом и до комичного пухлыми и румяными, как у ребенка, щеками. — Денос рад вашему возвращению!       — Почему гильдия торговцев приветствует меня здесь?       — Простите нас за нашу дерзость, Верховный, но в городе будет слишком много желающих поздравить вас со столь важным событием — обретением пары. Поэтому мы взяли на себя смелость первыми засвидетельствовать госпоже свое почтение и преподнести ей подарок! Если вы позволите…       Мужчина повернулся к одному из стоявших рядом с ним людей и кивнул. Тот, так и не разогнув спины, засеменил маленькими шажочками вперед, неся на вытянутых руках два вполне узнаваемых, но неожиданных предмета.       — Нам стало известно, что госпожа любит стрелять из лука, надеюсь она не откажется принять наш скромный подарок, — произнес лысый мужчина, подобострастно улыбаясь.       Дорла ничуть не удивило, что не успел он доехать до Деноса, а гильдия торговцев уже знает об увлечениях его омеги. Эти ушлые пройдохи первыми узнают о том, какой товар кому интересен. Большинство людей из поселка, откуда была родом Али, вошли в клан Ваара, и очевидно, что за время длинного пути до Деноса их уже успели подробно распросить обо всем, что касается жены Верховного. Удивило его совсем другое.       Али умеет стрелять из лука?!       Он едва заметно качнул головой, и один из его людей подошел к торговцу и взял у того из рук подарок для омеги. Налучь и колчан из искусно выделанной кожи, украшенной множеством камней, выглядели нарочито пафосно, что делало из них скорее сувенир, чем практичные сумки для хранения оружия. Впрочем, извлеченные на свет лук и стрелы оказались куда более пригодными для своего прямого назначения.       Двое бет принесли клетку с анчуткой — крохотным существом с перепончатыми крыльями, узловатыми лапами и отвратительной, сморщенной мордой. Этот мелкий уродливый вредитель имел лишь одно неоспоримое достоинство, из-за которого его и держали, — за версту чувствовать угрозу для жизни. Анчутка гарантированно не притронется к вещи, если на ней есть хоть капля отравы. Но очевидно, что подарок для Али был безопасен — зверек заинтересованно обнюхал лук и стрелы, смело нырнул в колчан, затем пошарил в налуче, и напоследок попытался отгрызть один, самый красивый на его взгляд, драгоценный камень, после чего был обратно водружен в клетку.       Только удостоверившись, что подарок можно смело брать в руки, Дорл послал за Али. Она пришла через несколько минут. Ее бледность и широко распахнутые глаза как всегда придавали ей удивленный и испуганный вид. Торговцы снова склонились в поклоне, а лысый радостно, будто встретил самого дорогого в жизни человека, затараторил:       — Мы рады приветствовать вас в Деносе, госпожа! Позвольте преподнести вам этот маленький подарок, который несомненно меркнет рядом с вами! Но гильдия торговцев надеется, что вы не будете суровы и не откажетесь его принять из наших рук!       — Подарок? — переспросила Али, удивленно уставившись на лук и стрелы, а затем бросила неуверенный взгляд на Дорла.       Он кивнул и она, стараясь не прикоснуться к бете, взяла у него из рук неожиданное подношение. Ей понравилось! Хоть она и старалась скрыть эмоции, но Дорл заметил, что ее глаза азартно блеснули, когда она провела рукой по упругой тетиве. Неужели и правда знает, как этим пользоваться?       — Хочешь попробовать?       Она даже улыбнулась! И в этот момент ее бледность перестала выглядеть такой уж болезненной. Али заозиралась, подыскивая себе цель, и ее взгляд уткнулся в раскачивающуюся на столбе табличку, оповещающую путников, что эта дорога ведет в Денос. Не сказать, что цель была такой уж сложной, но даже в нее невозможно попасть, не имея никакой сноровки. Дорл поймал себя на мысли, что давно ему не было настолько любопытно.       Для удобства Али довольно бойко взобралась на каменный валун у дороги, и теперь немного возвышалась над всеми. Затем как-то привычно, будто делала это каждый день, вытащила стрелу и приложила ее к тетиве. Немного сощурив глаза, прицелилась…       Дорл смотрел на нее, не отрываясь. Лицо Али было сосредоточенно, губы чуть приоткрыты, маленькое, хрупкое тело напряжено, как сжатая пружина. Она перестала обращать внимание на все вокруг. Ветер мягко шевелил блестевшие в солнечных лучах волосы и они походили на стекавшие по ее спине и плечам струи жидкого золота. В ее тонкой фигурке, во всей ее позе, в по-кошачьи выгнутой спине была какая-то особая грация. Впервые, за все время, что он ее знал, Али показалась ему красивой.       Она затаила дыхание и разжала пальцы. Выпущенная стрела со свистом пролетела над головами и воткнулась точно в цель.       — Это было великолепно! — захлопал в ладоши торговец. — Потрясающий выстрел!        Али опустила лук, улыбаясь своей маленькой победе. Ее щеки залил румянец.       — Спасибо, — произнесла она.        Дорлу вдруг остро, до боли захотелось спрятать ее где-нибудь, скрыть ото всех подальше. Чтобы она точно так же застенчиво улыбалась, чтобы глаза ее горели и спина призывно изгибалась только для него одного. Он не хотел делиться этим ни с кем больше.       — Али, возвращайся назад, — строго сказал он, нахмурившись.       Она еще раз поблагодарила торговцев и направилась обратно в середину колонны, прижимая к груди свой подарок.