Вдохновение

Сокджин учится в университете искусств, и это даже в какой-то степени банально. Он бы лучше пошёл на какого-нибудь бухгалтера. Жить было бы проще и понятнее, никакого тебе вдохновения в ночи, просмотров и миров в голове. Без миров в голове действительно жилось бы проще. Они бы не рвали душу, не меняли реальность, не подставляли в неё какие-то свои кусочки. Кто-то скажет, что так интереснее и веселее жить, кто-то даже позавидует. Глупцы. Сокджин видит вместо поезда метро — огромного кота, подмигивающего одним глазом и влетающего на станцию в погоне за мышкой. Он пытается запечатлеть это своим фотоаппаратом, поймать то самое мгновение… Но ничего не выходит. Ещё одна проблема. Картинки и образы из головы никак не хотят перемещаться в руки. Художника из Сокджина не получилось, хотя и фотограф, кажется, никудышный. Он пытается собрать какой-то материал для студенческой выставки, но в который раз терпит поражение. Всё банально. Избито. Ничего нового. За кем-то повторено и кем-то уже создано. Сокджин перебирает чужие фотографии с конкурса прошлых лет, восхищается и смотрит на свой фотоаппарат с грустью. Джин задерживается в библиотеке. Он перерывает старые журналы в поисках какого-то толчка или озарения. Можно назвать это состояние творческим кризисом, хотя сам Сокджин называет застоем. Таким как в трубах. Когда скапливается куча всякого дерьма, не протолкнуть, да и пахнет это соответствующе. Вот и в нём сейчас столько банальности и шаблонов, что нет даже намёка на какую-то идею. Сокджин трёт виски и раз за разом просматривает чужие работы, вертит их под разными углами и просвечивает фонариком от телефона. Когда гора просмотренного с точностью повторяет пизанскую башню и грозится свалиться на пол, парень смотрит на часы. А вот после этого приходится судорожно собирать вещи, извиняться и бежать сломя голову до метро. Сокджин готов воспеть оду мирозданию, потому что всё-таки не опаздывает. Он вытягивает ноги в вагоне, наконец расслабляясь. Тащиться по ночному городу домой, конечно, очень романтично, если твоя квартира не находится на другом конце города, на конечной станции. Джин довольно часто, если не сказать всегда, выходит из вагона последним. Вот и сейчас ситуация повторяется. Даже здесь всё так банально. Бесит. Сокджин делает фото, уже выйдя из вагона. Случайно ловит в объектив фигуру, мелькающую в окнах. Она получается немного смазанной, и Джину приходят в голову мысли о призраках. Об одиноких душах, блуждающих здесь в подземке в поисках своей станции или поезда, что отвезет их до конечной. Кто-то скитается здесь веками в одеждах совсем другой эпохи и не может понять, куда же делись прекрасные кареты, почему вместо них этот адский механизм. Кого-то смерть настигла совсем недавно, и он каждый день едет до своей станции в последнем поезде, но никуда не приезжает. Красивая ассоциация — и совершенно банальное смазанное фото, впрочем, ничего нового. Но рука удалить его почему-то не поднимается. Сокджин забывает про этот снимок. Полностью погружается в учебу, подтягивает хвосты и веселится с друзьями, пока однажды не оказывается снова в последнем поезде. Он везет его домой в том же ритме, что и днем, с теми же звуками и запахами, но Сокджину кажется, что он плывет. Что вокруг него океан или, может быть, это воздух другой реальности. Мира, где нет людей, лишь одинокие души и отважный машинист… Везёт их к последнему пристанищу, а Джин случайно оказался здесь волею судьбы. Сокджин не может отделаться от этого ощущения до самого конца поездки. Он не выходит на своей станции. Даже притворяется спящим, ждёт того момента, когда машинист будет проходить по вагонам, будить задремавших пассажиров и просить их выйти. И вот он здесь. Джин с замиранием сердца чуть приоткрывает глаза и следит за его движениями, в которых, к слову, ничего необычного, всё даже очень банально. Он повышает голос и просит «покинуть вагон». Джин, как завороженный, слушается. Уже выйдя из вагона, Сокджин снова ловит машиниста в объектив. Фото вновь смазано. Может быть, это не просто так? Вдруг мужчина действительно призрак, поэтому не получается на фотографиях, словно никто не должен знать его истинную внешность. Но Сокджин её видел, запомнил выбеленные волосы, совершенно не вяжущиеся со строгой формой работника метро. Джин распечатывает обе фотографии и всю ночь продумывает концепт, историю. У него наконец-то получается поймать то самое пресловутое вдохновение и чувство, что всё идёт правильно. Он проводит кончиками пальцев по силуэту и говорит ему: «Спасибо». Сокджин делает фотографии и других работников метро, но выходит совсем не так. Они получаются совершенно обычными. Просто людьми, занимающимися своим делом. Сокджин снимает его не только с перрона, но и внутри вагона, когда мужчина проходит мимо и просит освободить тот самый пресловутый вагон, даже когда поворачивается, чтобы проверить вышел ли Джин… Машинист всегда получается как нужно. Всегда с поволокой таинственности и немного смазанный… Может быть, это потому, что у Сокджина дрожат руки каждый раз. Джин теперь намеренно задерживается на учебе или просто стоит на перроне не один час, чтобы попасть в последний поезд, везущий его в другой мир. Примерно через месяц таких поездок количество снимков для выставки набрано. Сокджину отводится участок стены, ближе к углу. Расположение не очень выгодное, не проходное, к тому же свет здесь приглушенный, но Джин только рад. Для его концепции — место просто идеальное. Выставка длится около недели. И в первый день количество посетителей огромно. Приходят сами студенты, их друзья и родственники, да и просто зевак хватает. С каждым днём людей всё меньше. Большинство из тех, кто выставляется, получив свою порцию похвалы, в дальнейшем не появляются. Сокджин же здесь каждый день. Он не настолько самовлюблён, чтобы постоянно наслаждаться своей работой, и не страдает низкой самооценкой, поэтому восхищения тоже не ищет. Джин просто приходит посидеть, чтобы побыть в атмосфере, когда завесы чужих душ немного приоткрываются зрителям. Посетители тоже все разные. Ругают современную молодежь, спорят о чём-то друг с другом или просто восхищаются. Сокджин замечает его в последний день. Джин пробегается взглядом по залу в поисках интересных личностей и останавливается на нём. Мужчина словно сошёл с фотографий. Всё те же выбеленные волосы и нечёткий силуэт. Или это просто Сокджина шатает? «Призрак» долго смотрит на его работы. Потом зачем-то достаёт телефон, и Джин уже хочет предупредить, что фотографировать нельзя, что его выведут, но мужчина и не собирается. Он что-то печатает, снова смотрит на фотографии Сокджина и наконец подходит к куратору выставки. Джин следит за ними не отрываясь. Они обсуждают что-то, мило улыбаясь, и Сокджин, как последний идиот, пересмотревший фильмов про тайных агентов, пытается по губам понять, о чём они говорят. Когда обмен любезностями закончен, мужчина уходит. Джин продолжает стоять, так и не решившись хотя бы спросить: понравились ли фотографии. Выставка заканчивается. Куратор собирает всех участников в аудитории и рассказывает, как всё проходило, сколько оставили отзывов, процент положительных и чьи работы купили. Когда Сокджин слышит свою фамилию, то долго не может в это поверить. Он и не думал, что студенческие фотографии вообще кто-то захочет покупать. Цены, конечно, там небольшие, но всё равно. — Не подскажите, кто конкретно приобрёл работы? Мне бы хотелось написать что-то этому человеку, — интересуется Сокджин. — Он пожелал остаться неизвестным. Но у покупателя работ фамилия такая же, как у тебя. Может, это мамочка? — с улыбкой произносит куратор. — Увы, мама не является моим фанатом. — Ты можешь приложить письмо к работам и его доставят вместе с ними. — Спасибо! Сокджин всю ночь сочиняет письмо. Начинает, естественно, с благодарностей, что он очень рад, тронут и польщён. Но письмо выходит или слишком сухим и официальным, или попискиваниями какой-нибудь фанаточки. В конечном итоге Джин сдаётся. Аккуратно выводит «спасибо» и свой номер телефона в правом нижнем углу. Лучше уж он скажет всё лично. Проходит примерно месяц, и Джин успевает подзабыть о том письме. Видимо его «спасибо» оказалось достаточно. В среду на его телефон приходит странное сообщение. Оно не содержит слов приветствия и подписи там тоже нет, лишь время и номер вагона. Сокджин не знает, что это означает, но любопытство коварно, оно толкает нас на самые безумные поступки. Джин стоит на перроне и отсчитывает нужный вагон, чтобы уже через пару секунд оказаться внутри. Ничего необычного. Запоздалые пассажиры дремлют, парочки мило воркуют и на этом всё. Они подъезжают к конечной станции, и Сокджин надеется увидеть того самого мужчину, но увы тут он терпит фиаско. Проводник совсем другой, и Джин готов поверить в то, что смс пришло ему по ошибке, но мужчина здоровается и протягивает ему конверт, снабжая просьбой о просмотре в домашней обстановке. Сокджин до своей квартирки бежит. Он вскрывает конверт, едва совладав с дыханием, и оттуда ему в руки вываливаются фотографии. Их около десятка. И на всех Сокджин узнает себя. Вот здесь он роется в телефоне, тут смотрит куда-то вдаль, а вот у этой помялся краешек и здесь Джин делает вид, что дремлет. Совершенно обычные фотографии. У каждого найдётся, как минимум, с десяток таких, сделанных родителями или друзьями, которые пытались подловить момент. Кроме самого Сокджина, все фотографии объединяет вагон метро. Через неделю приходит новое смс, с точностью повторяющее предыдущее. Джин повторяет всё тоже самое, даже садится на тоже место и ожидает конверта на конечной станции. Но в этот раз всё идет совсем по другому сценарию. На станции, которая идёт следом, к Джину подсаживается мужчина. Тот самый! Просто садится рядом и молчит. Сокджин готов провалиться сквозь землю или устроить прямо здесь акт самосожжения, но он собирается с силами и спрашивает: — Вам понравились фотографии? — Да, они чудесны. Иначе я не стал бы их приобретать, — мужчина дарит Джину потрясающую улыбку. — А тебе мои понравились? — Да. Они, — Сокджин решает быть честным, начинать общение с лести себе дороже, — хорошие. — Как думаешь, смогу стать фотографом? — мужчину откровенно забавляет ситуация. Он делает вид, что снимается для обложки журнала и подмигивает Джину. — Если немного постараться, то конечно. Надо поработать над передачей теней, и ракурсы не совсем удачные. Немного с другого угла я бы смотрелся лучше. — Ты с любого угла смотришься прекрасно, — протягивает руку и представляется. — Меня Ким Намджун зовут. — Ким Сокджин. — Я знаю, на оборотной стороне фотографий было написано, — Намджун встаёт со своего места. — Может быть, выйдем? Здесь не очень удобно разговаривать. В небольшом кафетерии очень уютно и вкусный чай с булочками. Разговор идет, на удивление, легко. Они обсуждают какие-то совершенно общие темы, не касающиеся фотографий. Речь заходит о погоде, вкусе любимого джема, цвете стен в метрополитене, музыке, удобстве диванчиков в вагонах и о том, сколько минут Сокджину идти от института до нужной станции. — А как ты узнал о выставке? И моих фотографиях? — Джин просит повторить заказ, потому что прекращать беседу ему не хочется. За окном уже давно мир во власти ночи, фонарей и ярких вывесок, зазывающих запоздалых прохожих. — Сложно не заметить, когда тебя постоянно фотографируют. Я даже напрягался сначала. Но у тебя было слишком одухотворенное лицо для фаната. Поэтому я решил, что это какой-то фотопроект, — Намджун делает небольшой глоток чая и ставит чашку на стол. — Ты можешь мне не поверить, но в метро постоянно кто-то ошивается с фотоаппаратом. Недавно вот нас снимали для проекта «Лики подземного мира». Звучит ужасно, правда? — Правда, — Сокджин смеётся. В его голове рисуются картины из мифов об Аиде. Они всплывают, как иллюстрации. Он даже представляет Намджуна в огне или, как минимум, с горящей головой. Его выбеленные волосы взмывают вверх языками пламени, черты лица заостряются и оно приобретает смертельную бледность. Очень даже неплохо. — А про саму выставку я узнал случайно. Увидел объявление и решил зайти на удачу. Мне повезло. — Я рад, — Сокджин задумывается, трёт пальцами чашку. — А почему ты решил фотографировать меня? — Странный вопрос, — Намджун тянется за булочкой, но останавливается и переводит взгляд на Джина, чтобы ответить. — Ты красивый. Сокджин снова улыбается. Ему приятно. Он словно Джоконда, улыбка которой не сходит с лица вот уже несколько сотен лет. В душе так банально разливается тепло. Бабочек и подкошенных коленок пока нет, но всё ещё впереди. Джину в первый раз в жизни хочется самых простых банальностей. Может быть, они встретятся снова. Будут сидеть в кафе или пойдут прогуляются. Неловкие прикосновения, покрасневшие щёки и поцелуй. Всё это так стандартно и желанно. Они расходятся по домам, когда небо, как хамелеон, меняет свой цвет. Каждый надеется на продолжение, сжимая в руках телефон. В заметках Намджуна на вечер пятницы: «Сокджин. Самой большой ошибкой будет пропустить эту встречу», в заметках Джина просто имя, вбитое чужой рукой. Вдохновение — штука сложная, мимолётная. Оно парит где-то там и никак не даётся в руки. Поймать его так же сложно, как призрака в объектив камеры. И зачастую это кажется нереальным, но порой нам везёт. Порой, поезд метро оказывается огромным котом, а слетевшая с чьей-то головы шляпа взмывает вверх вороном. Порой для того, чтобы влюбиться, хватает одного взгляда через объектив.