На острие

      – К вам Страж-Констебль Денерима, Командор! – на лице молодого Стража, дежурящего сегодня, не было никаких особых эмоций. Он явно не знал того, кто пришел просить аудиенции Сураны. Для него посетитель был просто одним из многих, просто кем-то, желающим видеть начальника Серых Стражей Ферелдена, или эрла Амарантайна, или, иногда – мага Адвена Сурану.       Они не виделись пять лет.       Они расстались очень плохо.       Примерно год как Адвен уже стал подозревать, что Феликса Амелла больше нет в живых. О нем не было ни слуху, ни духу. Ни шпионы Командора, ни шпионы Лелианы не могли его отыскать. Не то чтобы сильно старались, конечно, было много других важных дел… но все же до этого какая-то информация об Амелле появлялась. И год полного молчания был чем-то подобен остановившемуся сердцу. Сурана уже не ждал, что Феликс вернется. Ему даже почти удалось перестать винить себя в этом.       – Приглашай, – сказал Адвен, моргнув. Прозвучало очень буднично.       – Есть, сер.       И вот – у него примерно минута на то, чтобы понять, как вести себя с ним. Со вторым – а некогда первым Героем Ферелдена. С бывшим Командором Серых Стражей. С другом детства, братом по оружию… эльф нервно пригладил волосы, встав из-за стола.       Дверь открылась.       Сказать, что Адвен был поражен, было бы преувеличением – Феликс и когда уходил, выглядел не лучшим образом. Но теперь на него было почти страшно смотреть. Во всяком случае, тому, кто знал его до того, как они оба отдались скверне во имя вящего блага. Никто не дал бы этому человеку тридцать лет – казалось, что он уже разменял пятый десяток. В чем-то еще был виден прежний Феликс, самый известный сердцеед цитадели Кинлох – благородные правильные черты, золотистые волосы, правда, теперь неровно подрезанные и даже плохо расчесанные. Но в остальном он сильно сдал. Неаккуратная щетина. Худоба. Тяжелый, будто бы обращенный внутрь, взгляд.       – Адвен, – хрипло сказал вошедший.       – Феликс.       Сурана отступил на шаг, будто бы предлагая войти. Тот сделал шаг вперед и закрыл за собой дверь. Он не стал осматривать свой бывший кабинет, хотя тут все сильно поменялось. Он не стал рассматривать и Сурану, хотя тот тоже поменялся – во всяком случае, он себя чувствовал совсем иначе, чем пять лет назад. Казалось, Амелл смотрел куда-то сквозь реальный мир.       Адвен кашлянул, отчасти надеясь привлечь все же внимание посетителя к своей персоне. Но тот не шелохнулся.       – Что привело тебя сюда? – спросил Сурана, не дождавшись и каких-либо слов.       – Я пришел попрощаться.       Сурана сдержал желание сказать что-то на тему, что для этого неплохо бы сначала поздороваться. Тот явно не шутил. А этот похоронный вид… Адвен нахмурился. Авернус еще четыре года назад сообщил ему, что как-то помог Феликсу справиться с ложным Зовом. Так что же, ненадолго?       – Может быть, расскажешь? – Адвен учтиво показал в сторону кресла для посетителей, но Феликс продолжал стоять. Поэтому и Сурана не стал садиться.       – Ничего неожиданного. Я ухожу на Глубинные Тропы.       – Но Авернус…       – То, что он мог мне предложить, больше не помогает, – резко отмахнулся Феликс, и в этом жесте было что-то от него прежнего. Высокомерного, властного Амелла. – В любом случае, дело не только в Зове. Неважно. Я не просить помощи пришел.       – Мы плохо расстались, Феликс, – проговорил Сурана, спрашивая себя, стоит ли вспоминать об этом.       – Мы вообще плохо дружили.       – Пожалуй, после Мора – да, не очень хорошо.       Феликс издал безрадостный смешок:       – То есть, до Мора тебя все устраивало?       – Прости, я уточню – ты пришел мне высказать на прощание претензии за наше золотое детство в Круге?       – Нет.       – А, ну хорошо, – но тут Сурана оборвал себя – слишком легкий тон он взял. Он вздохнул. С таким Феликсом он не знал, о чем говорить. – Хочешь вина?       – Нет, – с тем же выражением.       – Рассказать тебе, как тут у нас в Башне Бдения? – эльф сделал еще одну попытку.       – Нет. Расскажи, как… как ты?       – А, ну, у меня все… неплохо, – Адвен почесал нос. Рассказывать настолько очевидно несчастному человеку, что у него все хорошо, было как-то неловко. – Справляюсь. Местная знать уже почти не фыркает мне в спину. Порождений тьмы не больше, чем обычно. Орден укомплектован, на мой взгляд, достаточно… если тебе интересен кто-то из наших, то Огрен…       – Нет.       – Тебя заело на слове «нет»? – все же не выдержал Сурана. – Что, Феликс, что? Скажи уже нормально, зачем ты пришел!       Феликс, наконец, подошел ближе. Взял – нет, схватил Адвена за правое запястье. Посмотрел ему в глаза – впервые.       – Прости меня, – сказал он. – Друг из меня был такой же дерьмовый, как Командор.       От такой хватки наверняка останутся синяки.       – Ты как всегда очень мелодраматичен, – сказал Адвен, не подавая виду, что ему больно. – Но раз уж речь зашла об этом, то я…       Он хотел принести ответные извинения за тот свой неблаговидный поступок, в результате которого он сменил Феликса на посту Командора, а потом попросить отпустить его руку.       Но Феликс вдруг поймал и второе его запястье, опустился на колени и уткнулся лбом в скованные его хваткой кисти эльфа.       Почему-то Адвен первым делом подумал, как неловко будет, если кто-то сюда сейчас войдет. До таких высот мелодрамы Феликс еще не поднимался. Или не опускался?       На самом деле ирония плохо помогала. Адвен был ошеломлен. Он даже боялся думать, что Феликс всерьез… потому что до какой грани нужно было ему дойти, чтобы устраивать вот это?       – Ты что… делаешь? – прошипел Сурана.       Вместо ответа Амелл прижался к его ладоням губами. Длинно выдохнул – контраст холодных губ и горячего дыхания Адвен почувствовал очень остро – и сжал пальцы еще сильнее, чтобы эльф не смог отдернуть руки. Хотя тот был так растерян, что даже не попытался.       Феликс сошел с ума. Это дурацкий сон. Это демон в его обличье, желающий… так. Не важно, что это. Но это надо прекратить.       – Феликс, – он хотел сказать «перестань». Или «отпусти мои руки». Но его взяла злость. В отчаянии или безумии, но Амелл, похоже, все еще считает, что может творить, что хочет. Что может врываться к своему Командору и, к примеру, целовать ему руки, раз уж ему пришла в голову такая фантазия.       Вместо того, чтобы просить по-хорошему, Сурана позволил своей магии вспыхнуть на кончиках пальцев. Это было весьма доходчивое для другого мага предупреждение – особенно когда эти искры вспыхнули практически у его лица. Одно небольшое, мгновенное усилие воли – и Амелл мог остаться без глаз.       – Встать, Страж-Констебль, – произнес Сурана как мог резко. Если бы Феликс продолжил удерживать его, он применил бы атакующие чары. Но пальцы Амелла, сжимающие его запястья, дрогнули. Ослабели. Адвен осторожно отнял руки, убирая магию. Феликс все еще стоял на коленях, словно ожидающий казни. Злость, только что столь яркая и сильная, почему-то иссякла. Осталось только недоумение… и жалость.       – Создатель, Феликс, что ты творишь? – прошептал Адвен. – Встань, пожалуйста.       Он машинально потер запястья, встряхнул кистями.       Амелл поднялся на ноги, но не поднял головы.       – Я ухожу умирать на Глубинные Тропы, а мне нет еще и тридцати, – проговорил он.       – И по-твоему, это повод… ох Андрасте, только не говори мне, что ты всегда этого хотел или что-то вроде, – Адвен коснулся лба, словно у него могла начаться лихорадка.       – Только последний год, если тебе действительно интересно.       Сурана осмыслил это заявление.       – И что случилось в последний год? – поинтересовался он.       – Ничего, – ответил Феликс, и Адвен осознал, что он говорит правду.       Порыв ветра за окном стукнул ставней. Адвен вздрогнул от неожиданного звука. Феликс – нет.       – Знаешь, я тоже хотел извиниться, – вернулся Сурана к прерванной этим безумным эпизодом теме. – Как твой друг, я поступил тогда очень плохо. Мне жаль. Я… я поступил бы так же, повторись это снова, но мне жаль.       – Ты не понимаешь, да? – словно не слыша его, а продолжая другой разговор, спросил Феликс.       На это Сурана не придумал, что ответить.       Но и Феликс не продолжил свою мысль. Возможно, он и сам не понимал.       – Так, все, ладно, – Сурана взялся за виски, когда молчание слишком затянулось. – Я ничего не понимаю. Давай так: я могу тебе помочь? Если да, то чем?       Феликс снова стремительно подошел к нему.       Сурана не имел в виду, что он может снова предоставить свои ладони для поцелуев. И тем более, свои губы. Но руки Амелла одним плавным движением притянули голову эльфа к своей, и тот почувствовал, как царапается щетина на чужом лице, как к губам прикасаются чужие губы, как проникает в его рот чужой язык.       Он никогда не целовался с мужчиной. Будь его воля, он не делал бы этого и сию минуту. И все же в этот момент Адвен кое-что понял. Он мог сейчас оттолкнуть Феликса, в том числе магией, ударить его, в общем, отказать ему в понимании на подобном уровне – имея, конечно, полное право на это – и тогда тот действительно пойдет на Глубинные Тропы, чтобы умереть там.       Но и ответить ему он тоже не мог. И дело было не только в том, что Феликс – мужчина. Это было так… печально, так… неправильно, что он ничем не мог помочь Феликсу…       Адвен позволил Феликсу целовать его еще несколько секунд, закрыв глаза. Потом осторожно уперся рукой тому в грудь. Тот отстранился.       – Прости, я не могу, – проговорил Адвен. – Я женат.       Это прозвучало так странно, как-то наивно и даже неуместно. Феликс же ему и не руку с сердцем предлагал. И все же Сурана сказал это, не засомневавшись ни на миг в этих словах. Это было правильно. Он не хотел спасать Феликса, если это причинит боль Эллане. Он даже свою собственную жизнь любил лишь на маленькую капельку больше, чем жену.       Но вдруг Феликс улыбнулся. Наверное, в первый раз за целый год – так криво и жалко выглядела эта улыбка. Но его глаза впервые блеснули жизнью.       – Ты с ней счастлив? – спросил он.       – Да, – ответил Адвен чистую правду.       И тут Амелл вдруг судорожно обнял его, цепляясь за его спину, как утопающий, едва не роняя его на пол – даже исхудавший, он весил куда больше миниатюрного Сураны – и зарыдал, совершенно открыто, не пытаясь сдерживаться.       Сурана тоже осторожно обнял друга и стал похлопывать его по спине, пережидая, пока первые слезы схлынут. Он знал, что когда тот отрыдается, они смогут, наконец, поговорить нормально. И чувствовал, что опасность миновала, что пик отчаяния, черного, смертного, на острие которого – один, совершенно один – Феликс истекал кровью последний год, пройден. Амелл вряд ли останется в Башне Бдения… но вряд ли и уйдет навсегда. Сурана прижал друга к себе крепче и вздохнул.       А потом улыбнулся. Он все сделал правильно.