У демонов моих

У зла много лиц и масок, у зла их всегда в избытке, и подобно немыслимой пытке их видеть в тени зеркал. Я так долго их все искал — среди сотен фальшивых, лживых, уродливых и некрасивых, на дне бесчисленных душ и глаз. Мне себя ли винить в этом горе, в одиночестве, в этой войне — я смотрю, а из зеркала мне с таким же лицом и оскалом, а может, с такой же улыбкой, мой двойник говорит: "ты привыкнешь", с моих пальцев стирая кровь. Кровь моих же детей и стараний, кровь отца, что решил умереть, чтоб героем меня величали и надеждой на новую жизнь. Надеждой на жизнь? Больше бреда я не слышал с далёких времён — у зла много лиц и имён, но всё чаще, и чаще, и чаще к списку демонов и палачей, не дрожа, не боясь и не плача, я дописываю "Хайсе". У зла много лиц, Канеки, у зла их всегда в избытке. Сколько стоила эта попытка жениться, дать жизнь, любить? Я хотел лишь тебя попросить, чтобы Сайко оставила битву, чтоб Ширазу не умер тогда, чтобы Урие — этот мальчишка — никогда-никогда-никогда не подумал, что я его бросил, не решил, что судьба та отца искалечит его до конца. Мне себя ли винить в этом горе и себя ль заковать в кандалы? Ведь во всём виноваты вы — мои демоны в рёберной клетке, в шкурах волчьих не овцы — черти под личиной добра и силы, под прикрытиями чистоты, а за вами — одни могилы, безымянные и пустые, изуродованные войной тобой. А война между кем, Канеки? Ты сражаешься сам с собой — и народ весь идёт за тобой за обещанные страданья? Что изменит моё признанье? Я же вижу, я это вижу — среди сотен и тысяч масок ублюдков, убийц и зла свою собственную улыбку, свои собственные глаза! И всё это — моя судьба? Так бери свою плеть, Канеки, убивай и рази мечом, но не жди, что к плечу плечом за тобой и на этот раз встану. У зла много лиц — в избытке, и подобно немыслимой пытке в них смотреть, замерев, не дыша, чтоб понять, что они — зеркала.