Слышать пульс

Это море внутри Клей волнуется так, что корабли-мысли ощущают отчетливый тремор древесных ребер. Она на репите слушает голос Ханны с кассет, наматывая на тонкие пальцы сепийные ленты с блюзом/джазом по нотам. Дженсен теряет себя в микро тембрах девочки-Бейкер «ты была хорошей, Клей. ты единственная меня любила.» Да, любила, правда. Только вот сказать при жизни не успела, побоялась; теперь локти кусает, с силой зубы сжимая, губы сминая до кровавых линий-трещинок. Сидит брюнетка в гараже в одиночестве и в вакууме по имени Ханна, сдыхая от безысходности и тоски — побитой дворняжкой себя ощущает, слепые стены на ощупь находя. Отчего-то спасти беднягу Дженсен пытается чертов Джастин Фоли, у моральных берегов которого ход волны заостряет обрывы. Джастин — не герой этой истории; он скорее обиженный мальчик, что прогнивает изнутри резиновыми мячами и жгучим алкоголем. Его бы самого спасти (Ханна могла; Фоли не позволил), вытянуть из водоворота сплетен/интриг/секса/пьянок — сделать нормальным человеком, способным дышать самостоятельно. Клей же сейчас даже себя спасти не может — глупая-глупая девчонка с волосами в вороново крыло. — Мы все были мудаками, Дженсен. Прекрати слушать эти дебильные кассеты. — парень рядом садится, всякие границы нарушая; из рук вырывает плейер и закидывает куда подальше, чтоб глаза лишний раз о него не резались. — То есть ты не отрицаешь, что поступил, как последний урод? Если бы не ты, она могла бы быть жива. — хрипит Клей; у нее голос от молчания и рыданий атрофировался, превращаясь в страшный скрежет виниловых пластинок. — Могла бы, но если бы не ты тоже. Джастину, похоже, так же дерьмово, как и Клей — он обнимает ее тощую, неожиданно крепко прижимая к себе; успокаивает, большим пальцем гладя острые плечи, и глушит печаль серую-серую своей асфальтово-мутной. И стрелка секундная бьется в висках у них пулеметом. — Жизнь — говно. И люди тоже. — усмехается парень, стараясь губы-раны превратить во что-то похожее на улыбку; себя прежним пробует представить. — А ты знаешь, Дженсен, что, когда тишина обнимает спящих, она сохраняет в себе их тоску. Девушка впервые усиленно смех сдержать пытается — Фоли выглядит как идиотский Ницше, подбородок задрав и брови изогнув; он говорит серьезно, и, кажется, в нем действительно проскакивает это нечто. Что-то настоящее. Что-то от истинного Джастина Фоли. То, что не лечится временем и никотином. Правильное, наверное. — Я и не знала, что ты можешь так говорить. — шепчет Клей, инстинктивно ладонь в грудь парня упирая; возможно даже, она немного нежно-приторной побудет. Возможно. — Как «так»? — Глубоко, Фоли. Глубоко. // Джастин же успевает услышать пульс скромняшки Клей Дженсен за секунду до их нелепо-детского поцелуя в темноте покосившегося гаража. А голос Ханны Бейкер по-прежнему продолжает звучать в плейере на повторе.