Вдовий Пароход

Первые белесые травинки пробивались сквозь подтаявшую корку льда. Утреннее солнце уже согревало легкой туманной дымкой, проникая в запотевшие окна коммунальной квартиры. Ольга Ивановна проснулась, когда из-за стены начали раздаваться тихие монотонные звуки, будто кто-то переставлял мебель. Было еще совсем рано, но она точно знала, что Вадим уже встал и собирался в институт. После смерти Анфисы он сильно изменился, как-то возмужал, окреп, и от его юношеского лица остались только пронзительные, светлые глаза. Два года прошли совершенно незаметно, пролетели, проплыли как свинцовые мрачные облака. Жизнь на Вдовьем Пароходе стала идти прежней обыденностью, с той же не торопящейся размеренностью, как когда Флерова только ступила на порог дома. - Приходила сюда семья…- начала Капа, уже орудуя на кухне и ставя на плиту ржавый чайник. – Совсем старые, сразу видно, интеллигенты. Такие в очках, и манеры у них дореволюционные. – Вздохнув, она налила кипящую воду в кружку. – А дочь у них красивая. Кажется, на врача учится. Ходит всегда с книжечкой, что-то да записывает, туда-сюда. Глаза все замылила, да… Ольга Ивановна молча слушала трескотню Капы, пропуская, по меньшей мере, половины фраз, то и дело краем глаза наблюдая за Вадимом. Он уже позавтракал и, стоя в коридоре, надевал потертые темные валенки, нисколько не уделяя внимания кухонным сплетням. Одевшись, он повернулся лицом к Флеровой и глухо произнес: - Я пойду…Занести надо что-нибудь? – было видно, что сказано это было все из вежливости, из уважения. Ольга Ивановна покачала головой. - Удачного тебе дня, Вадим. А ты знаешь, что к нам скоро подселят… - начала было Капа сыпать новостями по второму разу. - До свидания. Я занесу хлеб вечером. – Вадим жестко оборвал разговор и, хлопнув дверью так, что с прибитых гвоздей слетело пальто Паньки Зыковой, ушел вниз, на улицу. - Ишь ты, какой. Прошло столько времени, а он так и не изменился. Все такой же нахальный, как прежде. – Капа, насупясь, стала тщательно стирать грязной тряпкой пролитый на пол чай. - Может, это мы так и не изменились, - задумчиво сказала Ольга Ивановна, - а для него жизнь все еще идет… - Вот опять вы со своими непонятными глупостями! И без ваших глубокомыслий жить тяжело. Каждый день, чуть свет встаешь и все, работа. И так с утра до ночи. А тут вы еще…Ишь, умная нашлась. Тьфу! – она еще раз осуждающе посмотрела на Флерову и вышла из кухни с чаем в руках. *** Как же интересна и необычна угасающая жизнь. Ты словно видишь причал, но все еще хочешь продолжать плыть по бескрайним просторам океана. И каждый раз смотришь наверх, как будто хочешь сказать капитану, мол, погодите, замедлите ход, еще не время, еще слишком рано. А он молчит, не отвечает, и не знаешь, услышал ли он тебя, замедлил ли ход или все так же неумолимо продолжает приближаться к берегу. Ты ждешь, в неведении и со страхом, а вокруг вьется бесконечный, безмятежный ветер и волны, нежно ласкающие дно парохода.