Белые стены любого сведут с ума, если он поймет, что смотреть на них ему придется еще несколько лет. Я никогда не обращала внимания на их цвет, ведь это еще ничего не значит. Сначала мне сказали, что придется пробыть здесь примерно месяц, и это меня не сильно волновало, ведь мне не нужно было открытое пространство, чтобы просто отдохнуть и почитать. Однако другие считали иначе. Каждый день я слышала, как кто-нибудь жаловался на обстановку, да и на сам процесс пребывания здесь. Все было не настолько ужасно, ведь просто просидеть месяц в одинаковых и «жутких» стенах, как их называли остальные, - не конец жизни.
Первоначально я даже не поняла, что произошло. Какие-то люди внезапно приехали и привезли меня в большой белый дом. Для всех было странно, что я спокойно отнеслась к такому. Они стали говорить, что я серьезно больна, и меня явно отправят на строгий режим или что-то вроде этого.
Я не особо понимала, что они имели в виду, но мне это было не сильно важно. Меня отвели в белую комнату, где было еще несколько человек. Некоторые сразу заговорили со мной, они спрашивали, за что меня здесь оставили. Тогда я не могла ответить на этот вопрос, поэтому мне просто приходилось говорить, что кто-то забрал меня сюда. После этих слов все те, кто сидели вместе со мной, сильно удивились. Они накинулись на меня с расспросами, почему я не знаю причину. На это я ответила, что меня это просто не волнует. Эти люди быстро разошлись по углам комнаты и больше ничего не спрашивали. Однако потом я узнала, что это психбольница. Возможно, это странно, что раньше я не понимала, где нахожусь, но я просто не старалась обращать на это место внимания.
Обычно людям многое бросается в глаза, даже если они и не хотят этого замечать. Но у меня всегда получалось это делать: если я не хочу что-то видеть, значит, я не вижу этого.
Моя комната не особо была похожа на заведение для психов, потому что каждый там мог брать любые вещи, как я думала. У всех здесь были на руках телефоны, книги и игры. Мне тоже разрешили читать, и это меня успокаивало.
Каждый день проходил одинаково: мы вставали, ели, мылись и ложились спать. Все это время я просто лежала на кровати и читала, хотя других этот режим начал просто раздражать. Из-за этого нескольких человек увели из нашей комнаты, а нас осталось трое. Мои соседи старались держаться, но их нервы тоже были практически на пределе. Мне казалось, что я здесь единственный нормальный человек. Из книг, что были доступны, я пыталась находить те, что были про людей. Я начала чувствовать что-то странное, но, как я поняла, это было любопытство. Мне раньше никогда и не было интересно, что чувствуют другие: они все казались одинаковыми, ничем не отличающимися. Однако теперь мне хотелось узнать, что именно вызывает такое отношение у них. Мне казалось, что это не только из-за белых стен.
Я читала все больше и больше, и из всего, что могло относиться к делу, я нашла статьи про одиночество, свободу, психологию и что-то из разделов нервной системы. Оказалось, что для каждого человека свойственны те чувства, что испытывали мои соседи. Но я до сих пор не понимала, что именно их выводит из себя, ведь это место ничем не отличается от их дома, ибо здесь каждый занимается, чем хочет. Однако они, так же как и я, были в недоумении. Их тревожил тот факт, что что-то все-таки заставляло меня оставаться такой спокойной.
Через несколько дней ко мне приехала мама. Она была сильно напугана. Когда ей дали поговорить со мной, то она буквально плакала и обещала, что я скоро вернусь домой. Меня пугало ее беспокойство, ведь я и так понимала, что меня скоро отпустят. Тут не было ничего, что могло бы заставить меня тосковать по прежнему жилью.
Людей, что говорили со мной в первый день, перевели в другие комнаты. И теперь ко мне подселили новую партию. Она была еще общительней. Практически каждый человек пытался по нескольку раз за день заговорить со мной, и тогда мне это уже начало надоедать. Чем психбольница отличалась от дома – это людьми. Дома можно было спокойно посидеть и почитать, но не здесь. Все пытались задавать тебе какие-то вопросы и очень усердно ждали ответа. Однако, к моему счастью, через какое-то время они поняли, что со мной разговаривать бессмысленно.
Дни шли все так же. Моих соседей опять начали потихоньку переселять в другие комнаты. От первого состава до сих пор оставалась только я. Мне давали все больше новых книжек, однако из них я отбирала только те, что были про устройство человека. Через какое-то время я начала понимать, что у людей есть страхи, что их нервы не такие уж и крепкие и почему им так не нравится находиться в психбольнице.
Иногда я стала замечать, что мое дыхание слишком частое и глубокое, руки начинали потеть, а по телу проходился холод. До окончания срока оставалась неделя, но казалось, что я задержусь здесь подольше. Окончательно я поняла, что со мной случилось что-то странное, когда один парень подошел ко мне и сказал, чтобы я не волновалась.
Прошло несколько дней – мое состояние не изменилось. Мне показалось, что у меня появилось сразу несколько страхов одновременно: страх неизвестного и страх из-за того, что я чего-то боюсь. Когда моя мама вновь приходила навестить меня, то она тоже сказала, чтобы я не боялась. К моему состоянию теперь еще и добавилось частое сердцебиение. Эта ситуация меня начала уже сильно пугать. После этого я вернулась в свою комнату и легла на кровать. У меня никогда не было такого, чтобы я уставала читать, да я и никогда не уставала, однако тогда я даже не могла дотянуться до книги. Меня как будто раздирало изнутри. Наверно, я начала засыпать.
Очнулась я почему-то в другой комнате. Как я поняла, она была намного меньше предыдущей. Здесь уже не было ни одного человека. Все время меня преследовало странное чувство, мне сильно хотелось чего-то, но я так и не понимала чего. Вся комната начинала сильно раздражать. Это было слишком… безумно. Мои глаза отчаянно пытались сфокусироваться хотя бы на чем-нибудь, но зрение то пропадало, то возвращалось. Я только и ждала, чтобы кто-нибудь зашел сюда, потому что… мне просто хотелось, чтоб меня считали психом.
И через какое-то время ко мне действительно зашел человек, который сказал, что хочет задать мне пару вопросов. Я стала подозрительно внимательно его слушать. Он спросил о моем состоянии и помню ли я, что произошло. Я пыталась понять, к чему именно он это спрашивает, но, оглядев комнату, не нашла ничего подозрительного. Однако все, что нужно было сделать, это посмотреть на руки. Я поняла это не сразу, но человек указал на мое тело. Тогда мне стало видно большие синяки, а в некоторых местах даже следы крови. Он явно ждал моего ответа. Я, вновь оглядев всю комнату, остановила свой взгляд на нем и сказала, что ничего не случилось. И тут послышался смешок с его стороны.
Человек улыбнулся еще шире и прошелся из стороны в сторону, прикрывая лицо рукой. Он вновь спросил, действительно ли ничего не произошло, однако я не собиралась повторять снова. Тогда он подошел ко мне ближе и уже серьезно сказал подумать о своем поведении. Я надеялась, что сейчас он уйдет, и я смогу наконец нормально понять, что происходит, но он продолжал стоять возле меня и, видимо, ждал, пока я хоть что-нибудь сделаю.
- Хорошо, - наконец начал он, - тогда ты понимаешь, что проведешь здесь уже не месяц?
Мое состояние здесь стало прежним: холод внезапно исчез, дыхание выровнялось, а сердце как будто перестало биться вовсе.
- Да, понимаю, - ответила я.
Человек вновь улыбнулся и вышел из комнаты. Теперь я могла спокойно подумать, потому что он больше не мешал. Мои мысли на удивление быстро приходили в порядок. А я начала вспоминать, что случилось после того как я дошла до кровати.
Тогда я действительно заснула, но после пробуждения резко встала и упала. Мое дыхание еще было непривычным. Я закричала. Раньше у меня никогда не было такого состояния, так что я даже и не знала, что значит кричать. Однако мои синяки появились не с воздуха, поэтому дальше я начала сильно колотить по полу и по стенам. По рукам полилась кровь. У меня всегда были небольшие проблемы с костями, так как одна из них практически с самого рождения была сдвинута влево. Тогда же при одном из ударов она громко хрустнула и съехала в противоположную сторону. Буквально на несколько секунд мой разум вдруг перевернулся: я почувствовала боль, именно ту боль, про которую никогда и не знала. Мне казалось, что кости просто раздроблены, и они продолжали рассыпаться, смешиваясь с кровью. Было страшно смотреть на руки. Ощущение, будто везде были переломы, как внешние, так и внутренние. Соседи пытались успокоить меня, но я как будто даже и не замечала их. Но в этом я не была уверена. Это продолжалось до того времени, как врачи зашли в нашу комнату и забрали меня. Я не понимала, что произошло в тот момент, потому что чувствовала облегчение и ярость одновременно. Дальше мне что-то вкололи в руку. Самым странным было то, что эта боль была еще ужасней, чем раньше, будто сосуды медленно разрывало внутри. И я проснулась в одиночной комнате. Правда, я до сих пор не понимаю, что произошло с теми ранами, может, их и не было.
Я была абсолютно спокойна, потому что снова чувствовала себя, как прежде. Однако я заметила, что в этой комнате ничего не было, даже кровати. Но главная проблема была в том, что я не знала, сколько мне еще здесь сидеть. Тогда мне оставалось еще несколько дней, но срок явно прибавился.
Теперь контроль усилился, и мне запретили читать. А я уже находилась в одиночной комнате, куда больше никого не приводили. От этого впервые стало немного грустно, так как тогда я могла смотреть на людей и понимать, что я была единственной нормальной среди них. Однако теперь вокруг стало спокойнее. Я практически сразу привыкла к такому, но мне все же не нравилось то, что больше не было никаких книг. Из-за моих просьб принести что-то почитать ко мне стали относиться еще хуже.
Меня раздражало, что больше я ничего не делаю, просто сижу и смотрю в одну точку. Однажды зашел еще один человек и сказал, что приходили мои родители, однако их не могли пустить ко мне. К этому я отнеслась нормально, потому что я опять была уверена, что мне нужно просто посидеть здесь некоторое время, а потом я вернусь домой.
Периодически со мной стали происходить странные вещи. Это было как и в тот раз, когда меня перевели в другую комнату: сначала я засыпала, а потом просыпалась с синяками и окровавленными ранами. Каждый день было все хуже. Я совсем не чувствовала пальцев. Несколько раз я внезапно приходила в сознание из-за того, что мне казалось, будто их вообще нет. Однажды я проснулась со сломанными рукой и девятью пальцами.
Первоначально я даже не считала дни, проведенные здесь, однако потом мне показалось, что я здесь уже не месяц. Тогда я действительно стала считать. Проходили не просто недели или месяцы, прошел один год. С каждым днем я продолжала все больше сходить с ума: мне не разрешали ничего. Было такое ощущение, что придется поставить крест на своей жизни, потому что если ты попал один раз в психбольницу, то твой разум начинает приобретать все больше свободы. Самым главным было то, что меня это ничуть не смущало. Мое физическое тело сидело в клетке, из которой больше, скорее всего, не выберется, однако в моем собственном мире никогда еще не было так просторно, как тогда. За это чувство можно было пойти на что угодно. А в голове было столько разных способов, как приобрести безграничную свободу. Не знаю, как я находила это все в реальности, видимо, я действительно была тогда не в той пустой комнате, а в другом месте. Однако в один день все прекратилось из-за случайно разрезанной руки.
***
Вечерело. В школе у меня опять пытались найти шпаргалки. Это так надоело. Никто даже и не понимал, что мой разум был намного выше, чем их.
Я пыталась вдуматься в то, что мне нужно. Почему-то именно тогда я начала беспокоиться о своем положении в глазах других. Это довольно странно. Я никогда раньше не обращала внимания на их слова, но тут как будто первый раз услышала голоса. Мне это было совершенно не по душе. Я не собиралась это терпеть, мне просто нужно было вернуть предыдущую безразличность. Так непривычно было слышать в голове кучу возгласов о том, кто ты такой. Я просто хотела быть как раньше. Такое ощущение, будто я становилась человеком, за которого меня считают.
Эти люди никогда ничего не знали обо мне, но сейчас им было так легко предъявить претензии по поводу моего ума. Может, это действительно сложно заметить, что человек даже на уроках не выпускает книгу из рук.
Что такое эмоции? Это только боль или нечто большее? Мне казалось, что если бы я проявляла их раньше, то все закончилось бы намного хуже. Однако я знала, что это такое. Как будто они уже были у меня. Но я не помнила этого дня и, видимо, не вспомню.
Мне было больно из-за людей, которых я видела впервые в жизни. Это так странно. Хотя, я же знала их давно, несколько лет, но только тогда осознала, что они действительно существуют. Обычно когда я входила в свой класс, то могла сразу увидеть своих друзей. Это было легко, так как кроме них там больше никого не было. Недавно я поняла, что на самом деле там их было множество. Раньше это меня не тревожило, ведь это просто какие-то серые пятна, сливающиеся со всем, на фоне красочных, однако теперь темное стало приобретать цвет, даже нет, не приобретать, а восстанавливать. А яркие начали тускнеть настолько сильно, что перестали отличаться ото всех. Тогда я действительно начала осознавать, что у каждого есть свой цвет, но темный был только один. Тот, которого я никогда и не замечала, потому что не считала нужным. Но сейчас появилось безумное желание посмотреть в зеркало и увидеть, насколько стали ранить меня слова.
Сколько бы книг я не читала, сколько бы не находила информации про эмоции – ничего не могло мне помочь. Это всегда было странно. Несмотря на эти факты, у меня правда были друзья. Почему-то именно в этот момент я начала осознавать, сколько теряла раньше. Мне действительно больно, однако мой разум пытается донести до меня, что все в порядке. Кажется, теперь я начала различать цвета.
Мне больше не хватало места. Тогда я долго ждала, когда кто-нибудь придет и поможет. Но потом мысли начали собираться в единую комнату, где они были замкнуты, где не было лишнего пространства и выхода. Мир начал тускнеть, однако краски кое-где смогли уцелеть. Я совершенно не знала, что мне делать, вернуть все, что было или навсегда попрощаться с тем безразличием, которое спасало меня все это время. Однако… все было не так сложно. Мой разум был поделен на две части, но если б я сдвинулась хоть на шаг, одна из них бы перевесила. Я хотела быть там, где можно было создавать и… нет, смотреть и не видеть одновременно. И это совершенно не было странно. Но та сторона перевесила…
***
Белые стены. Они могут любого привести в чувство, если только понять, что можно раскрасить их другими цветами. Цвета – не цвета, сейчас я понимаю, что все можно видеть даже без них. Не серые, не белые, просто разные. Не обязательно знать, что обозначает каждый из них. Я думаю, что мой мир больше не темный, но и не яркий. Но это даже успокаивает глаза.
В какой-то момент я перестала считать. Сначала это показалось мне ошибкой, но потом все стало только лучше.
Больницы действительно меняют людей. Если ты был больным, то стал здоровым или просто ушел. Тебе никогда и не будут стараться помочь. Ты просто должен осознать, что потом выйдешь наружу, и, возможно, увидишь свет, но также можно увидеть и темноту.
Мне просто хочется, чтоб меня отвезли домой и оставили там. Если начнешь считать секунды, то они так и будут идти, а потом ты забудешь, где остановился. Я знаю, что сейчас меня везут по давно знакомой дороге, но эти места я вижу в первый раз. Не знаю, что именно во мне изменилось, ибо я начинаю запоминать все, что вижу. Я даже и не помню, как раньше видела это все. Картинки просто не выходят из памяти, такое ощущение, будто я прокладываю маршрут и уже могу определить, сколько еще ехать. Кажется, в тот день мы ехали дольше.
У моего водителя есть волосы, кожа, лицо, даже одежда. Раньше это все было одним, но теперь я с точностью помню его описание, могу назвать каждую деталь в его виде. Стоит мне только отвернуться от окна, как пейзаж тут же меняется. Нет, совсем наоборот, он становится таким же. Как будто бы время повторяется каждый раз. Я думаю, что мне стоит просто смотреть на дорогу, чтобы не пропустить конца.
Через несколько минут, наверно, меня высаживают из машины напротив, я бы сказала, желтого дома. Здесь я уже не сильна: бежевый, оранжевый, серый – все выглядит как желтый. Спустя пять лет я впервые стою здесь, хотя была тут каждый день. Спустя пять лет я наконец-то понимаю, что было на самом деле. Спустя пять лет я все же смогла вспомнить причину, по которой в тот день приехала машина.
Думаю, дома никого нет, да и не будет, возможно. Я прохожу внутрь, нахожу нужный этаж и дверь, которая сейчас открыта. В одной комнате стоит кровать, та, которую каждый день прибирают. Я просто ложусь на нее как будто в первый раз и совсем не чувствую, странно это или нормально. Однако теперь мне нужно просто ждать, когда дом снова будет полон или же когда он запустеет навсегда. Мне совершенно не хочется пойти посмотреть, как все выглядит, потому что здесь мне самое место, именно здесь меня ждали эти годы или тот месяц, в который я ничего не хотела. Но я и сейчас не хочу, не хочу так, как не хотела раньше. Мои мысли вызывают у меня смешок, наверно, сейчас я похожа на того человека, который спрашивал, что случилось. Разве это не глупо при обычном смехе сравнивать себя только с одним парнем, а не с целой толпой людей, которая тоже умеет смеяться?
Думаю, мне хочется домой. Однако какие-то мысли подсказывают, что я и так нахожусь здесь. Разве это не ясно, что они ошибаются?
Люди считают, что их методы могут изменить других. Если бы ты смог попасть в психбольницу из-за того, что с твоим разумом не все в порядке, то что бы с тобой стало в конечном итоге?
Действительно, ты бы изменился, изменился так, как хотят эти люди, так, чтобы вернуться в тот момент, с которого ты начал. И результат был бы многообещающим: ты совершенно нормальный, как и все, тебе не нужно лечение, твои друзья снова готовы поддерживать тебя. Правда? Да, зачем отрицать очевидное? Потому что так тебя видят другие.
Но ты не чувствуешь, что ты другой. Ты все тот же. Так как ты и не знал, почему эти люди забрали тебя, ведь это их проблемы, а не твои. Вот почему важно держать свои эмоции или забыть о них навсегда, ибо без этого ты никогда не выберешься. Главное – чтоб тебя изменили внешне. Только это им и нужно. Если ты ведешь себя как нормальный человек – значит ты нормальный. Однако они не понимают, что глубоко ошибаются. Как из человека можно вырвать разум? Мы такие же, как они. Но они не замечают этого. Почему им так кажется, что они единственные нормальные среди нас? Если твое внешнее состояние соответствует их ожиданиям, то все будет хорошо. Разве они не поняли, что сделали? Только помогли мне убедить их самих, что эти годы прошли не зря.
Многие бы сказали, что три года в психбольнице – это потеря жизни. Но сейчас я понимаю, что всем свойственно ошибаться, ведь это была не бессмысленная трата времени. Теперь я только осознала, что абсолютно ничего не изменилось. Не важно, сколько лет пройдет, я всегда могу доказать, что их методы меняют только твою игру. Ты можешь легко уверить человека, что ты такой же живой, как и все. Но мой внутренний мир, доступный только мне, никогда не сможет открыться им, потому что мое сознание с того самого дня ничуть не изменилось. Хотя, нет, те эмоции так и не появились снова, так как они и были знаком сумасшествия.
Сейчас мне кажется, что мой разум замкнут, в нем полный порядок и нет ничего лишнего. Почему бы не отпустить его? Теперь я понимаю, почему я хотела свободы. Мне больше ничего не нужно, просто запечатлеть тот момент, ни белый, ни черный, ни желтый, другой… Совершенно другой, когда ты чувствуешь намного больше своих возможностей. Именно этого мне недоставало тогда.
Этот дом… все такой же пустой. Я никогда и не видела его полным. Все те, кто всегда ждет тебя – перестают в конечном итоге. Потому что ты никогда не хотел, чтоб тебя ждали. Они надеяться, что ты вернешься другим, не таким, как прежде. Зачем же давать пустые надежды? Если тебя никогда не ждали, то и не будут ждать, потому что они прекрасно понимают, что тебе это не нужно. Я не хочу никому доказывать, что все осталось как раньше, потому что я никогда не жила для кого-то другого. Я просто сделаю так, как будет правильней. То, что будет правильней для меня. Именно в этот, последний момент я наконец-то понимаю, что именно я была сумасшедшей, а не они.
