Hassliebe

Первая любовь никогда не умрет. Пускай она больная. Студент медленно, но уверенно плетется по родному ламинату. Каждый шаг дается с трудом, будто на лодыжках висят тяжелые оковы, которые после каждого шага делают больнее и больнее, сжимая щиколотку. Появляются синяки, течет кровь. Кровь? — Я ненавижу тебя, Деку! Сгинь! Тихий скрип двери просто сводит с ума, заставляя лопаться последние нервные клетки. Уже не то, что каждый шаг- каждое движение представляет собой пытку, сравнимую лишь с судорогами. Конечности не слушаются и, не терпя ни минуты, срывают шторку над ванной. — Я втопчу тебя в грязь, я стану первым! Идиот, зачем только поступил сюда? Шипение воды отдается в ушах треском и неприятным звуком, схожим с шуршанием фольги. Прозрачная жидкость не спеша заполняет объем ванны. Вода холодная, приятно было бы искупаться так в жаркий, знойный день. Парнишка открывает маленький тюбик нравившейся ему в данный момент краски — индиго. Ночь, нескончаемые философические мысли, сумеречное безумие, мрак и темнота, окутывающая мозг и трезвое мышление — вот, что представляет этот цвет. Синее вещество беспрерывно движется, расплываясь в удивительные и неповторимые узоры. Красиво. Малой тепло улыбается, цепляясь взглядом за каждую переливающуюся полоску, наблюдая спектр оттенков от места попадания краски в воду до самых дальних уголков грязно-белой стальной ванны. Он вспоминает, как на уроке живописи в начальной школе любил наблюдать смешивания разных цветов в банке. Это его завораживало. - Ты неудачник! Хах… Что ты такое говоришь..? Снимая рубашку, парень представляет, как ужаснулась бы сейчас мать. Живого места не видно, а идти к исцеляющей девочке нет желания. Не хочется показывать усыпанную багрово-фиолетовыми засосами шею, синяки на ребрах, следы грубых пальцев на боках и глубокие царапины в районе лопаток. Воспоминания о появлении этих ран заставляют сердце сжиматься и до дерганий колоть Он трахал Изуку, слыша его желанные крики. Между толчками белобрысая макушка наклонялась, и Бакугоу тяжело дышал в ключицы партнера. Потом кусал тонкую кожу шеи; целовал, присасывая и пошло хлюпал. Снова настраиваясь на бешенный ритм, парень подхватывал Деку за спину, впивался в кожу ногтями, разрывал ее, царапал. Катсуки нравилось видеть Мидорию в таком свете: жалкий, беспомощный, побитый и просящий прекратить, хотя неизмеримое желание можно было прочитать в молящем «Качча-ан~». Стягивая носки, подросток погрузил одну ногу до коленки. По телу пробежалась многочисленная орда мурашек; вода действительно была холодная. Резко выдыхая, парень медленно опустился до шеи. Он чувствовал, как ткань штанов намокла и начала цепляться за кожу ног. Смотря в полоток, приглядываясь, можно была заметить кучу изъянов в виде пятен и треснутой штукатурки. Имея воображение, видно, что хаотично расположившиеся пятна на самом деле дают общую, чудесную картину. Предварительно набрав побольше воздуха, надув щеки, юноша закрыл глаза и опустился под воду; побыв так с несколько секунд, вынырнул. Вечно взъерошенные темно-зеленые волосы уже не торчали во все стороны, подобно одуванчику в начале мая, а понуро свисали на ушах и лезли в глаза. Массивная рука хватает клок волос и сжимая пальцы, задает направление, после с силой ударяя висок о бетонную стенку. Еще раз, еще и еще. Катсуки нравится причинять физическую и моральную боль тому, кто его любит. Что может быть лучше для Бакугоу? Что же может быть хуже этого? Неспособная остановить дрожь правая рука потянулась в карман, аккуратно вытаскивая оттуда маленькое лезвие. Паренек поднял его над грудью и повертел в руке, наблюдая отблеск висящей лампы и переливы на острой поверхности. Режущий предмет слегка коснулся кожи запястья и прошелся поперек него. Ранка начала кровоточить, а спустя мгновение вокруг появилось еще несколько красных полосок. Малец хихикнул. Ему было щекотно, а еще смешно из-за всей глупости этой ситуации. Посильнее сжав маленькое холодное оружие, подросток провел еще одну полосу, давя на лезвие в полсилы. Его рот раскрылся, издавая прерывистые вздохи и выдохи, порой губы смыкались в две узкие полоски; большие глаза беспомощно бегали, наблюдая струю свежей крови, капли которой падали в голубую воду, создавая великолепный оттенок. Нижние веки, не выдержав количества подступающих слез, пропустили их по щекам, челюсти. Собравшимся у подбородка каплям оставалось упасть сейчас или же скатиться вниз по шее к искусанным ключицам. Рука превращалась в кровавое месиво. Юноша плакал, кричал, задыхался от наступающей паники и осознания того, что делает; брыкался от боли, выплескивая воду за пределы ванны, бил «целой» рукой о стенку, режа пальцы. - Ты любишь меня? - с надеждой спросил Изуку, поднимая взгляд. - Нет. – ответ последовал без раздумий. - Но тогда, почему… - Ты еще не понял? Тобой так легко манипулировать, Деку, - Бакугоу пожал плечами и ухмыльнулся, наблюдая за потухшим собеседником, - Ты плачешь? Стоило догадаться, слабак. Пик достигнут. В глазах потемнело и начало плыть. Разнообразные круги, будто снежные хлопья в сумерки, танцевали свои причудливые танцы. Уже не больно, уже не было страшно. Изуку позволил себе расслабиться и опустить руки в грязного, кажется, коричнево-фиолетового цвета воду. Сейчас краски не имели значения, ведь мир потускнел, предоставляя тебе единственную роскошь в виде серого цвета. Поверхностное дыхание уравнялось, сменяясь спокойным; но стоит подождать, и то затихнет.

***

«Если вы читаете это – не грустите и не плачьте. Прости меня, мамуль, я тебя очень сильно люблю и миллион раз целую. Причиною моего поступка стал один человек, благодаря которому я понял кое-что важное. Если любишь кого-то, то его недостатки не имеют для тебя значения. Ты всегда мне нравился. Амбициозный, перспективный и полный уверенности в себе, не зависящий ни от кого. Твои глаза сводили меня с ума; жалко, мне нельзя было смотреть в них подолгу. Помню, я сломал палец во время тренировки, это было довольно больно. Но получать синяки от любимых рук - это… совсем не то. Поначалу ты боишься, жмуришься, а после, смирившись, смотришь в лицо тому, от чего тебе не уйти. И это осознание приходит как раз в тот момент, когда понимаешь, насколько же тебе дорог человек. Ты научил меня быть сильным, научил меня не боятся всего подряд, заставляя думать, что единственная, угрожающая мне опасность- это ты. Благодаря тебе я стал лучше. Ты говорил, что я слаб, что мне не стать великим героем и не добиться успехов в учебе. Ты прав. Но я же смог занять место в твоем сердце? Стать его, пусть и маленькой, но частью? Пусть даже она стучит под лозунгом «незаменимая игрушка для битья». Ты любишь меня, я знаю. Искренне спасибо всем людям, внесшим что-то в мою жизнь. @Изуку Мидория Теперь я научу вас быть сильными», - помятый листок бумаги упал с маленького стола и под дуновением ветра затерялся в просторной комнате.